Парацельс

В противовес эмпиризму Гиппократа, Гален выдвинул аристотелевский принцип: «Природа ничего не делает без цели» как руководящий в медицинской науке. Вопросом о цели: для чего происходят те или иные процессы в человеческом организме, — он подменял анализ того, как они происходят и какими действующими причинами определяются, и это служило источником многих его ошибок. Больше того, вера в абсолютную целесообразность всех явлений, присущая большинству идеалистических систем, в конечном счете должна была привести и привела Галена к признанию существования творца.

Эти идеалистические заблуждения миросозерцания Галена отразились и на общей его медицинской системе. Он видел в организме лишь механизм, подчиненный душе.

Силы, направляющие деятельность организма, заключаются в пневме. Пневма — это вещество, проникающее в организм при дыхании и диференцирующееся в нем на три различные субстанции: жизненная пневма — в сердце, психическая — в мозгу и физическая — в печени.

Организм состоит из плотных и жидких частей (кровь, слизь, черная и желтая желчь), их надлежащее количество и качество определяют здоровье человека. Болезнь представляет собой расстройство функции той или иной части тела, которое в свою очередь вызывается патологическими изменениями в этой части организма.

Гален верил в существование physis’a — особой, присущей организму силы, стремящейся поддерживать его в состоянии здоровья. Вмешательство врача необходимо лишь в том случае, если этой собственной силы организма недостаточно для преодоления болезни. Лекарством Гален называл «все то, что может изменить наше естественное состояние»; им была проделана работа по подробному разбору роли и физиологического действия многочисленных лекарственных средств.

Телеологическая точка зрения, положенная в основу галеновского учения, была родственна и любезна сердцу средневековой схоластики, и церковь благословила систему Галена, поддерживала ее и превратила в мертвую догму, которая в течение ряда веков преподавалась с кафедр средневековых университетов.

Да и сам Гален смотрел на свое учение как на откровение, которому надлежит следовать, не сомневаясь и не мудрствуя лукаво. Он говорил: «Делами искусства, а не измышлениями софистики добился я того, что стал в Риме известен первым гражданам и всем императорам; занимаясь медициной до старых лет, я до сего дня ни разу не имел повода краснеть за назначенное лечение или поставленный прогноз — что, как я видел, случалось с самыми знаменитыми врачами. Если кто-либо желает прославиться делами искусства, а не измышлениями софистики, он может без труда воспользоваться тем, что я открыл в течение моей жизни после долгих исследований».

Создание системы медицинских знаний было для своего времени грандиозным достижением, и нельзя не преклоняться перед научным гением Галена. Но эта архитектурная стройность и законченность медицинского учения Галена являлась одновременно и его ахиллесовой пятой. Она много способствовала тому, что медицина закостенела более чем на тысячелетие почти в неизменном виде. Последовавшее вскоре после смерти Галена крушение Римской империи и наступившая затем эпоха раннего феодализма не создавали никаких предпосылок для дальнейшего развития медицины. Упадок и омертвение хозяйственной жизни Европы сочетались с упадком умственным. «Средневековье развилось из совершенно примитивного состояния. Оно стерло с лица земли древнюю цивилизацию, древнюю философию, политику и юриспруденцию и начало во всем с самого начала.

Единственное, что средневековье взяло из погибшего древнего мира, было христианство и несколько полуразрушенных, утерявших свою прежнюю цивилизацию, городов» [3] .

Во второй половине первого тысячелетия нашей эры разработка сокровищ греко-римской науки перешла к арабам. Арабские ученые, стоявшие во главе медицины до конца XV века, унаследовали врачебные знания древних, сохранили их и трудились над их систематизацией и пополнением. В эпоху позднего средневековья, когда в европейских странах усилился интерес к медицине и возникли многочисленные университеты, европейские ученые вынуждены были изучать труды арабов и по ним знакомились с медициной древних.

3

Энгельс. Крестьянская война в Германии. Соцэкгиз. М. 1931.

Арабы вошли в историю медицины главным образом как поклонники и последователи учения Галена, под влияние которого они подпали.

Медицинские работы ислама еще более усилили слепое преклонение многих поколений перед пергамским ученым. Было бы, конечно, неправильно думать, что вся работа арабских ученых была совершенно бесплодна и не внесла ничего нового во врачебное искусство.

Прежде всего арабы ввели много новых лекарственных средств, которые были вовсе неизвестны древним. Своим развитием фармация в сущности целиком обязана исламу. Арабы сумели выделить и описать ряд болезней, неизвестных ранее: оспу, корь и др. Заслугой арабских медиков являлось также постепенное развитие клиники.

Никто не может оспорить способность арабских ученых «систематически отливать весь обширный накопленный материал в ясно изложенные, наглядно и хорошо Продуманные учебники и руководства, в которых все отделы логически связаны, в которых одно вытекает из другого, и все проникнуто высшей степенью наглядности» [4] . Но это говорит о том, что арабы были прекрасными учителями и, может быть, последние в них преобладали над исследователями.

Кроме того, предрассудки мусульманской религии почти вовсе не позволяли арабам коснуться таких основных областей медицины, как анатомия, хирургия и гинекология. И несмотря на новые открытия, ими сделанные, на дальнейшую разработку многих отдельных медицинских проблем, над арабскими учеными безраздельно царила общая система Галена и даже замечательнейшее из арабских сочинений — канон врачебного искусства Авиценны (980—1076) — огромная энциклопедия (5 томов), содержавшая в себе в строго систематическом изложении всю теоретическую и практическую медицину со всеми специальными ее ветвями, — лишь произведение послушного последователя Галена.

4

Мейер-Штейнег и Зудгоф. История медицины. Гиз. 1926).

Наступил XV век, начало эпохи, от которой датирует «современное естествознание; как и вся новейшая история». «Современное естествознание, которое одно лишь достигло всестороннего, систематического научного развития, в противоположность гениальным натурфилософским догадкам древних и весьма важным, но спорадическим и оставшимся по большей части безрезультатными открытиям арабов» [5] .

Приближались дни решающих работ и открытий, которые положили начало современной медицине в том ее виде, как она нам знакома теперь.

5

Энгельс. Старое введение к «Диалектике природы». «Диалектика природы». Партиздат. М. 1934.

В 1543 году нидерландец Андрей Везалий опубликовал замечательный труд, посвященный анатомии человека. Везалий впервые основал анатомию на изучении человеческих трупов и показал многочисленные ошибки анатомических взглядов школы Галена.

В начале XVII века Вильям Гарвей поднял физиологию до высоты истинной науки и впервые доказал правильную картину кровообращения. Почти одновременно с ним с помощью изобретенного незадолго перед этим микроскопа Мальпигий проник в области тончайшего строения тканей, положив начало гистологии, а Антоний ван-JIeвенгук открыл присутствие мельчайших живых существ в капле воды, — так медицина приблизилась к обнаружению бактерий — возбудителей заразных болезней.

Упорная Исследовательская и экспериментальная работа развертывается во всех отраслях медицины и в этом повседневном труде подготовляются новые открытия, которыми столь богаты XVIII, XIX и XX века. Они идут рука об руку с развитием других областей естествознания: химии, физики, биологии; они опираются на могучий подъем техники, вооружающей врача тончайшими и совершеннейшими приборами для исследования.

Но эпоху современного естествознания отделяет от средневекового прошлого некий революционный рубеж, на котором даны были первые бои схоластической медицине, па котором расчищался путь для новой врачебной науки и устанавливались первые вехи, намечавшие линии будущих побед.