Парадокс Вигнера

В то время существовало несколько разновидностей казаков. Одни представляли чудную смесь разноплеменных народов, их русский язык состоял из многих диалектов кочевников, а в чертах их лиц было много азиатского. Эти казаки гордились своим происхождением от черкесов и даже сами называют себя таковыми. Они не хотели служить русскому царю. Другие считали себя российскими беглецами, искали дикой вольности и добычи в опустелых улусах орды Батыя, в местах ненаселённых, но плодородных, где Волга сближается с Доном. Здесь издавна проходил торговый путь из Азии в северную Европу. Такие казаки предпочитали земледелие, но не военную службу. Ещё одна разновидность казаков, не смотря на то, что они бились насмерть за Русь, оберегали её окраины и поголовно имели рвение постоять за честь Царя Московии, сами себя не считали русскими.

Царь и Великий Князь всея Руси Иван IV Грозный озадаченный укреплением южных оборонных рубежей, был заинтересован в объединении казачества в единое Войско Донское и его служении интересам государства российского. Он намеревался постепенно заселить русским народом территорию Дикого Поля. В 1560 году Иван Грозный отпустил на Дон служивших у него "казаков многих" и активно поддерживал их. 3 января 1570 года Иван IV, решает отправить своего посланника Новосильцева со специальной миссией к султану Оттоманской Порты Селиму II. Одновременно с этим намеревается послать грамоту, адресованную донским казакам.

Это послание открыло официальную переписку московских государей и казачьих атаманов. Идея посольства в Оттоманскую Порту через земли донских казаков возникла в 1569 году, во время тяжёлых испытаний для московско-турецких отношений. Турецко-татарское войско, ведомое пашой Касимом, совершив марш-бросок от Азова к Переволоке, подошло к Астрахани. Потерпев там неудачу, войско отступило, но "турецкий марш" Касима вызвал крайнее беспокойство у Ивана Грозного и его окружения. Занятое на полях Ливонской войны, Московское государство желало обеспечить себе крепкие тылы на юге. Поэтому никакого преследования отступающих турок и татар не предпринималось. Наоборот, царь начал искать пути примирения с Портой, напоминать в дипломатической переписке об "извечной дружбе".

Для нового посольства в Турцию был благовидный предлог – поздравление султана Селима II с вступлением на престол. Возглавлять посольство Иван Грозный поручил опытному дипломату и русскому дворянину Ивану Петровичу Новосильцеву, доказавшему свои способности и преданность царю в переговорах с кабардинским князем Темрюком Идаровичем в 1565 году. Новосильцев принадлежал к дворянскому роду, происходившему от выходца из Швеции Юрия Шалова. Для поднятия значимости посла Грозный пообещал Новосильцеву титул князя, выдав предварительно на руки свой Указ о его присвоении. А в послании Селиму написал: «…посылаем к Вам князя русского…». Велел всем участникам дипломатической миссии называть Новосильцева, как князя – «Ваше сиятельство».

Несмотря на то, что донские казаки назывались главными противниками московско-турецкой "дружбы", царь очень рассчитывал на их помощь, поскольку путь посла лежал через Рыльск, Азов и казачьи земли. В наказе послу Иван Грозный сообщал, что провожать его по Дону к Азову он велел атаману Войска Донского Мишке Черкашенину с группой казаков. За службу интересам русского царства, он послал Войску Донскому государево жалованье: деньги, сукно, селитру для пороха, свинец. Иван Грозный хотел использовать казаков в качестве вспомогательной силы "посольства". Когда Новосильцев прибудет в Раздоры, он должен там подождать некоторое время, пока атаман Войска Донского не договорится с турками о беспрепятственном прохождении Азова. Для этого атаман должен будет «послать своих товарищей» к азовскому диздарзеферю. Им нужно доложить, что посол Ивана Грозного едет к брату его и другу султану Селиму, и чтобы он "не чинил препятствий посольству по пути мимо Азова. Ну а коль не послушает диздарзеферь, то пусть ждёт новых поджогов разных и нападений на крепость".

Новосильцеву надлежало прочитать текст царского Указа казакам донским «принародно, дабы всякому было понятно». Иван Грозный написал и первую грамоту "атаманам казатцким и казакам всё без отмены". Ставка на донцов в столь важном дипломатическом мероприятии была логически оправдана. 20 сентября 1569 года, по сообщениям самих же турок, "русские люди" организовали в крепости Азов "поджог зелья". По мнению диздарзеферя, это было делом рук казаков. Поэтому турки были враждебно настроены против Донского казачества, и примирить их с атаманами можно было через царского посла.

Московская дипломатия использовала в отношении казаков двойной стандарт. В переговорах с султаном их необходимо было охарактеризовать исключительно как «лихих» людей, мешающих дружбе великих держав». Вместе с тем, казаки выполняли в Диком поле две важные для Москвы функции – «противодействие хищным азиатцам» и помощь дипломатическим миссиям. Без казаков влияние Москвы в Диком поле было бы ничтожным. Московские государи были готовы всемерно поддерживать казачьи военные мероприятия, проходившие в русле их политики. Однако опасное соседство не давало казакам простора для дипломатического манёвра, который был у Москвы. А потому на Дону не поспевали за изменениями в отношениях Порты и русских государей и зачастую предпринимали акции, которые провоцировали конфронтацию двух держав-соседей. Но московским дипломатам было очевидно, что не будь строптивых казаков в Диком поле, опустошительные набеги ногайцев, крымских татар и турок, захлестнули бы Россию. А потому казаков должны были «жаловать» за верную службу русскому царю, который рассчитывал своим указом окончательно закрепить Войско Донское на службе Великой Руси.

Иван Грозный лично определил самый короткий путь по имеющимся в то время почтовым трактам. Посольство должно было отправиться зимой на санях, чтобы к наступлению весны добраться до Рыльска. Затем до условленного места, где река Воронеж впадает в Дон. Для посольства к тому времени туда должны были подняться вверх по течению три больших казацких судна, называемые стругами. Они представляли собой одномачтовые парусники, имеющие возможность двигаться ещё и на весельной тяге. Вниз по течению Дона надлежало добраться до Раздор, главного в то время казачьего городка. Документ, подписанный московским государем, был по сути своей приказом для донцов – «без всякого ослушания» выполнять все поручения царского посланника, действовавшего от имени Ивана Грозного.

В посольство вошли Новосильцев, его сын Белояр, подьячий Постник Износков, татарин Девлеткозя, кречетник Селиван и десятка полтора стременных стрельцов для сопровождения до Дона. Послу надлежало вручить султану царский подарок – 40 штук соболей, рыбий зуб и красных кречетов. Новосильцеву был дан секретный наказ, в котором содержались рекомендации о ведении переговоров с султаном, визирем, ответы на вопросы об отношениях Московии с казаками. Новосильцев вёз с собой несколько грамот султану, где говорилось, что "мол, лихие люди меж нас с тобой ссору чинили".

– Папенька, возьмите меня с собой в путешествие, – взмолилась дочь Новосильцева Мирослава, за несколько дней до отъезда, – я хочу посмотреть заморские страны….

– Глупости это, неразумная девка, – отверг просьбу отец, – я отправляюсь не в путешествие, а на умиротворение султана! Для дружбы хочу его расположить с Царём и Великим Князем нашим Иваном. И ещё неизвестно, как там всё сложится…. Тебя замуж пора выдавать, а не по иноземным державам возить!

– А может быть папенька в заморской стране и найдёте жениха мне? – не унималась дочь, – в Москве-то всё никак Вам не удаётся…. То знатный больно, то чином не вышел!

Иван Петрович задумался. Действительно в Москве, по его мнению, не было подходящего парубка для Мирославы. Бояре сторонились Новосильцева, зная его тёплые отношения с Иваном Грозным, а те, кто мечтал породниться со статским советником Посольского приказа, не нравились ему самому. «А может и правда, девка дело молвит?» – размышлял Новосильцев, – «может паша какой найдётся в Константинополе? Тогда и дружба крепче станет с турками, да и государь будет приветствовать этот брак!»

– Ладно, Мирослава, – согласился Новосильцев, – собирай вещи! Но смотри, это тебе не прогулка, …ехать придётся долго, чтобы не ныла, если тяжко в пути будет, да не капризничала! Мороз он-то нынче какой, поди не согревает, а извести путника всякого старается!