Парадоксальные люди

— Я бы не стал так говорить.

— Нет? Но наверняка он земного происхождения?

— Весьма возможно.

Канцлер расслабился и лениво потрепал своего любимца за уши. — Тогда вы можете кое-чему у меня научиться. Его голос был зловеще холоден. — Это существо было извлечено из обломков корабля, который почти наверняка прибыл из космоса. Он — живое доказательство эволюции биоты, удивительно параллельной нашей собственной. Он томно повернулся к Шею. — Вот видите? Он ничего не может для меня сделать. Он мошенник. Вам следовало бы уничтожить его.

— Я знаю о тех обломках, о которых идет речь, — спокойно вставил Разум. — Несмотря на его межзвездный двигатель, пока неизвестный на Земле, за возможным исключением механизма, о котором я только что объяснил Гейнсу для Т-двадцать-два, есть и другие свидетельства, указывающие на земное происхождение корабля.

— Какие доказательства? — спросил Хейз-Гонт.

— Ваш питомец. Вместо того чтобы быть долгопятом, стремящимся к первобытности, он, скорее всего, принадлежит к человеческому роду, выродившемуся в линию долгопятов.

Хейз-Гонт ничего не ответил. Он погладил гладкую головку зверька, который испуганно выглядывал из-за его плеча в сторону Разума.

— О чем говорит Разум?— прошептал Шей.

Хейз-Гонт проигнорировал его и снова посмотрел на Разума. — Вы понимаете, что я не могу допустить, чтобы такой вывод остался без ответа. Резкость в его голосе становилась все сильнее.

— Подумайте о ките и морской свинье, — неторопливо произнес Разум. — Кажется, они так же хорошо или даже лучше приспособлены к морю, чем акулы. И все же мы знаем, что это не рыбы, а млекопитающие, потому что они теплокровные и дышат воздухом. Из таких эволюционных остатков мы знаем, что их предки завоевали сушу, а затем вернулись к воде. И то же самое с вашим питомцем. Его предки когда-то были людьми, возможно, даже выше, и жили на земле, потому что он может говорить по-английски!

Губы Хейз-Гонта сжались в тонкую белую линию. Разум безжалостно продолжал. — Он говорит только тогда, когда вы вдвоем. Тогда он умоляет вас не уходить. Это все, что он говорит.

Хейз-Гонт обратился к Кейрис, не поворачивая головы. — Вы что, подслушивали?

— Нет, — солгала она.

— Возможно, вы обладаете какой-то необычайной способностью к синтезу фактов, — сказал Хейз-Гонт Разуму. — Тогда, может быть, вы скажете мне, почему это маленькое чудовище продолжает умолять меня «не ходить», когда я не собираюсь покидать Империю?

— Он может предвидеть будущее до такой степени, — бесцветно произнес Разум.

Хейз-Гонт не подавал никаких признаков того, что он верит или не верит. Он потер нижнюю губу большим пальцем и задумчиво посмотрел на Разума. — Я не игнорирую возможность того, что вы можете оказаться мошенником. Тем не менее, есть вопрос, который беспокоит меня в течение некоторого времени. От ответа на этот вопрос может зависеть мое будущее, и даже моя жизнь. Можете ли вы сказать мне и вопрос, и ответ на него?

— Да ладно вам, Берн, — перебил его Шей. — В конце концов…

Его прервали в свою очередь. — Имперское Американское правительство, — нараспев произнес Разум, — хотело бы начать внезапное нападение на Восточную Федерацию в течение шести недель. Канцлер желает знать, потребуют ли неизвестные ему факторы отсрочки нападения.

Хейз-Гонт наклонился вперед в своем кресле, тело его напряглось. Шей не улыбался.

— В том-то и вопрос, — признал канцлер. — И каков же ответ?

— Факторы, которые могут потребовать отсрочки нападения, действительно существуют.

— В самом деле? Что это такое?

— Одного из них я не знаю. Ответ зависит от данных, которые в настоящее время недоступны.

— Я предоставлю данные, — сказал Хейз-Гонт с растущим интересом. — А что нужно?

— Компетентный анализ участка определенной звездной карты. Четыре года назад Лунная Станция начала посылать мне пластинки микрофильмов обоих небесных полушарий с измерениями в квадратных секундах. Одна из этих пластин представляет особый интерес, и я чувствую, что то, что она показывает, может иметь отношение к будущему цивилизации. Она должна быть немедленно проанализирована.

— В каком отношении? — потребовал Хейз-Гонт.

— Я не знаю.

— А? Почему нет?

— Его сознание не может проникнуть в подсознание, — объяснил Шей, теребя пальцами свои богатые одежды. — Все, что может сделать его сознательный разум, — это пролить свет на впечатления его подсознания.

— Очень хорошо. Я поручу лунному персоналу поработать над этим.

— Обычный осмотр ничего не даст, — предупредил Разум. — Я мог бы порекомендовать только двух-трех астрофизиков в системе, способных провести необходимый анализ.

— Назовите хоть одного.

— Недавно в штат заместителя министра Гейнса был включен Эймс. Может быть, Гейнса удастся уговорить одолжить его…

— Он это сделает, — коротко ответил Хейз-Гонт. — Итак, вы упомянули «факторы» — во множественном числе. Я полагаю, что звездная пластинка не единственная.

— Есть еще один фактор неопределенности, — сказал Разум. — Это касается личной безопасности канцлера, а также министров и, следовательно, касается вопроса об отсрочке нападения.

Хейз-Гонт пристально посмотрел на человека в шаре. Разум ответил взглядом изумрудно-смертельных глаз. Канцлер кашлянул. — Этот другой фактор…

Разум безмятежно продолжил: — Самое могущественное существо на Земле, я не решаюсь назвать его человеком, сегодня не является ни лордом канцлером Хейз-Гонтом, ни диктатором Восточной Федерации.

— Только не говорите нам, что это Кенникот Мьюр, — сардонически заметил Хейз-Гонт.

— Существо, которое я имею в виду, — это профессор Имперского Университета по имени Алар, возможно, названный так из-за своего окрыленного разума. Скорее всего, он Вор, но это не имеет большого значения.

При слове «Вор» Турмонд заинтересовался. — Почему он опасен? Воры ограничены защитой своего кодекса.

— Алар, похоже, является мутантом с потенциально большими физическими и умственными способностями. Если он когда-нибудь обнаружит, что обладает этими способностями, учитывая его нынешнюю политическую точку зрения, ни один человек на земле не будет в безопасности от него, с кодексом или без него.

— А каковы его потенциальные возможности? — спросил Шей. — Он что, гипнотизер? Обладает телекинезом?