Параллельная жизнь
Шрифт:
– ЮнМи! – тормошит меня БоРам, – Ты что, не рада?
– Я рада, но сил нет радоваться, – и отпихнуть БоРам тоже сил нет, поэтому она безнаказанно взбирается на меня. Вот, зараза! Мульчу на неё натравить? Ладно, пусть живёт.
Там же в тот же день. Вечером.
Звонит пацак. Тот, который оппа.
– Аньён, ЮнМи.
– Охренеть! – непроизвольно перехожу на русский, тут же поправляюсь, – Холь! Ты научился здороваться? Давай я для равновесия перестану быть вежливой и начну с первой секунды на тебя орать?
– Давай лучше будем взаимно вежливыми.
– Ладно… аньён, ЧжуВон-оппа, – но разве я могу удержаться? – Ты согласился, что был злом, это радует. Безмерно.
– А-д-ж-ж-ж! Я всё-таки тебя побью…
– Не сможешь. Ты только что подписался бороться со злом. А избивать красивую, нежную и хрупкую девушку может только самый злостный злодей.
– Зло это ты, – обвиняет меня… и он ещё считает себя моим оппой?!
– Кх-м, не похоже на комплимент, – задумчиво оцениваю его слова.
– Как ты себя чувствуешь? – он резко меняет тему.
– Плохо, – немного думаю и добавляю, – Но когда с тобой поругаюсь, становится легче.
– Да? Ну, тогда ладно, ругайся… – ЧжуВон демонстрирует покладистость, ему обычно несвойственную.
– Ты начинай. У меня сил нет.
– А у меня желания.
– Сейчас появится, – даю обещание и тут же старательно выполняю, – Я становлюсь мультимиллионером. Скоро буду смотреть на тебя свысока и поплёвывать.
– На два миллиарда не сильно плюнешь.
– Я тебе говорила уже, чего стоят твои миллиарды. Вот сколько ты сам за свою жизнь заработал? Жалкие гроши. Ты мне не ровня, хоть и чеболь.
Молчит пацак. Молчит и сопит.
– Ну, что? Появилось желание меня отругать? – мне и правда аж интересно стало.
– Нет, – бурчит он, – Появилось желание тебя убить.
Мне вдруг резко плохеет. В голове нарастает звон. Беру паузу, надо собраться. С чего это вдруг? А с того! Разговоры о смерти надо избегать. В доме повешенного… и далее по тексту.
– Это тебе поторопиться придётся, – говорю сухо, – а то можешь не успеть.
Бац! Это нокаут, полный и глубокий нокаут. Не всё коту масленица, побудь и ты в шкуре виноватого. Мышкины слёзки начинают отливаться, держи – не упади.
– Ты уж совсем… – поверженный возится на полу, но встать пока не может, – Ладно, приедешь – я тебя отругаю. Очень сильно.
– Договорились, – я великодушен и снисходителен, – Только ты за мной не угонишься. Ты на скольких языках можешь ругаться? На трёх? А я на восьми.
– Ты сильно меня недооцениваешь. Ругаться я могу на пяти языках.
– А русский знаешь? Не знаешь. Один русский все твои пять перекроет, – мне приходит в голову забавная идея, – О, а давай соревнование устроим? Кидаем в банк по сотне долларов с каждым ругательством на любом языке. Кто первый истощится, тот проиграл. Повторять за партнёром нельзя. Выигравший забирает банк.
– Классная игра, – признаёт ЧжуВон, – и можно играть любым количеством народа. Была у меня в Париже одна знакомая…
– Твои шалавы мне не интересны, – мгновенно реагирую я.
– Да просто знакомая! – возмущается пацак.
– Знаем мы этих
французских просто знакомых, – тоном знатока отвечаю я, – У них там секс не повод для знакомства. А ты аж знаком был, я представляю…– Француженки только в кино хороши, – успешно отговаривается пацак, – реально смотреть не на кого. Ты в тысячу раз красивее.
– Да? – прямо не знаю, что ответить. Реально комплименты обезоруживают. Опять ему плюсик, здорово он меня атакующей позиции лишил.
– Тогда на этой прекрасной ноте и закончим? Для разнообразия закончим беседу не руганью?
– Я бы ещё поговорил… – вздыхает ЧжуВон.
– Ну, говори, – разрешаю я, – давай, вешай мне лапшу на уши. Девушки это любят.
Ну, он и начал вешать. Армейские байки и были, новости всякие-разные. Минут двадцать меня развлекал.
– Ты меня слушаешь? – спохватывается вдруг он.
– Слушаю. Хочешь привет от Мульчи? – получив согласие, сую аппарат кошке. Мульча негромко мяучит, ей не жалко.
– Слышал?
– А-д-ж-ж-ж! – но ЧжуВон быстро опомнился, – Передай ей тоже от меня привет.
– Слышишь, Мульча? – глажу кошку, – Тебе ЧжуВон-оппа тоже привет передаёт.
После этого мы прощаемся, на удивление мирно.
Токио, зал в King record
16 декабря, время 8 вечера.
Вот подстава-то, а! С укором смотрю на Намиэ. Зал полон народу, членов её фан-клуба. Мы на сцене. Только что Намиэ объявила, что планирует заканчивать свою карьеру и предложила мою кандидатуру вместо себя.
Смотрю с укором, но злиться на неё выше сил моих. А ещё она очень грустная. Непонятно отчего, но сердце рвётся от жалости.
Намиэ подходит очень близко, вижу синюю венку на виске, снова поражаюсь фарфоровой бледности её кожи, светящимся глазам.
– Прости, ЮнМи-ян. Можешь и отказаться. Я ухожу, очень устала, – она целует меня, и этот поцелуй вводит меня в полный ступор. Ни спорить, ни ругаться не могу.
Она уходит, провожаемая мёртвой тишиной, а я потом битый час обсуждаю с фанами, что будем делать. Решили оставить Намиэ символом клуба, а меня – в почётные члены.
– Ну, а там видно будет, – в конце мы обмениваемся контактами. Пусть с моим РедАлертом взаимодействуют. Может что-то интересное вытанцуется.
Токио, отель Tokyo Prince
20 декабря, время 10 утра.
Подозрительно радостный ЮСон выгоняет всех коронок в холл.
– Девушки, выходим, красавицы, выходим! Рассаживайтесь, – директоришка наш, как петушок в курятнике суетится вокруг коронок.
Я разваливаюсь на кресле, водружаю ноги на соседнее, тут же на меня запрыгивает Мульча. ГаБи я угнал лекции штудировать, а то в последние дни расслабилась совсем. От ЮСона ничего хорошего не жду. Выгоднейшая позиция, любая плохая новость встречается с готовностью к трудностям, хорошая – счастливая неожиданность.