Паразиты

Тан замолчал, протянул дрожащую руку к стакану с водой и выпил его. За столом стояла напряженная тишина, никто не проронил ни слова. Белобрысый сверлил глазами профессора и, не выдержав, стал стучать подушечками пальцев по столу.

Учёный продолжил:

– Сегодня они прошли, просверлили… Понятию не имею, как это назвать! Пробурили стенки сосудов и оказались на внешней оболочке артерии. Пройдёт ещё какое-то время, они соединятся друг с другом, и будет это выглядеть, как у Джона Смита, – Марк, повертел в руках пустой стакан и закончил:

– Поэтому наше первое предположение, что паразит просыпается и опутывает человеческие органы своими сосудами, неверно. Кровеносные сосуды паразитов уже при развитии плода в утробе матери закладываются в артериях и венах человека.

Белобрысый встал и стал нервно расхаживать по комнате. Он думал о чём-то своём, и профессор, следя за ним глазами, неожиданно для себя сказал:

– У нас нет никакой информации об индийских детях, ведь первые паразиты должны были появиться в Индии.

Тан снова стрельнул глазами на своего коллегу, профессора Редди. Секунду помолчав, добавил:

– Первичное заключение о гемангиоме оказалось неверным.

– Мутация, – белобрысый перебил его, ударил по столу, – гемангиома! Родинка! Родимое пятнышко!

Лицо его налилось краской, его рот приготовился извергнуть поток возмущения, но неожиданно, искривившись, застыл. Краска схлынула с лица, глаза уставились куда-то вверх, вспоминая что-то. Потом он шумно выдохнул воздух, пропуская через сомкнутые губы. Получилось, совсем как ржание лошади, но в комнате никто не улыбнулся, Марк же внимательно следил, как меняется блондин.

– Итак, – удовлетворенно подумал он, – он знает больше, чем говорит. Папашка Джона Смита – военный, служащий специфического отдела Содружества, находился в то время в штате Гоа. К химии никакого отношения не имеет. Появился дома, обрюхатил жёнушку и свалил снова в Индию, а оттуда подал на развод по причине возникновения страстного чувства к другой женщине.

И вот интересные вопросы: что, если это не мутация? что, если причина не в последствиях взрыва на химическом заводе? Небольшое предприятие, большей частью специализирующееся на стиральном порошке, просто не могло быть виновным в странной, разумной мутации на руке. Никто так и не смог объяснить рождение детей с наростами у людей, никогда не бывавших в Индии. Или на этом объекте производили что-то секретное, или дело совсем в другом. Что, если произошедшее два дня спустя после аварии в пяти километрах от города правда? Что же случилось там, в лесу, рядом с маленькой деревушкой, и породившее невероятные слухи?! Марк нахмурился и стал растирать свои белые руки. Профессор посмотрел на коллег. Те не отрывали глаз от господина в чёрном. Тот уже оправился, хотя довольно нервно подёргивал свой галстук. Тихим, безразличным тоном произнёс:

– Ваш отдел будем расформирован.

Он замолчал, запихивая бумаги, кроме одной, в кожаную папку и, коверкая голос, произнёс:

– Это же просто родимое пятнышко! – повернулся к двери. – У меня приказ провести операцию немедленно! Документ на столе. Уберите эту гадость из ребёнка!

Он вышел, хлопнув дверью, не слушая протестующие возгласы докторов: «Это невозможно!».

* * *

Сестра Эллина, покачивая бёдрами, быстро шла в детскую палату, твёрдо держа в одной руке пластиковый подносик с маленьким стаканчиком. Светлая густая жидкость тяжело восходила на стенки посуды, но не проливалась. Глаза медсестра были устремлены куда-то далеко. Она спешила. Ночная смена закончилась, а это её последнее утреннее задание. Её уже ждали дома, в кровати. И от этого тепло разливалось по всему её телу. Эллина поставила ношу на тумбочку и произнесла ласковым голосом:

– Джон, малыш! Я принесла тебе вкусное лекарство, ты… – и, не договорив, уставилась на пустую кровать.

Мальчика там не было. Мамина кровать тоже была пуста, но Эллина только что видела Сандру в коридоре. Она нахмурилась. Ей сразу пришла в голову мысль, что ребёнок сбежал.

– Ерунда! – она тряхнула головой. – В таком возрасте не сбегают, а прячутся. Хочешь поиграть? Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать!

Эллина заглянула в шкаф, прошла в туалетную комнату, а затем в углу, за занавеской, обнаружила сжавшегося мальчугана.

– Джон, я тебя нашла! Вылезай! – произнесла она хоть и радостным, но спокойным тоном, видя его состояние.

Мальчик насупился и уставился на неё большими испуганными глазами. Он сидел, прильнув спиной к стене и вытянув протестующие руки вперёд.

– Я не буду ничего пить! Вы хотите меня усыпить, а потом разрезать!

– Нет, что ты! – машинально соврала медсестра, – Это тебе твоя мама сказала? Доктор хочет лишь посмотреть, как он с тобой связан.

– Нет, нет! – Джон закричал ей в лицо.

Эллина вздрогнула, она почувствовала, что ребёнок на грани истерики, и отступила.

– Я позову доктора, он лучше объяснит тебе.

Она вышла и пошла за Андреасом Смитом. Это был любимый детский доктор. Большой, широкоплечий, с белой бородой и в очках, он был похож на Деда Мороза, и всем своим добродушным сказочным видом вызывал у детей расположение. Андреас, сев рядом с мальчиком прямо на пол, спросил, как его зовут. Мальчик нехотя ответил. Врач посмотрел на паразита. У того тоже был несчастный вид, уголки губ опустились вниз, словно он хочет заплакать. Это тронуло старого доктора, и он спросил:

– А как зовут твоего друга?

Мальчик недоуменно поднял глаза.

– Ты ещё не дал ему имя?

– А можно? – встрепенулся мальчуган.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Смит. – Он ведь часть тебя. Смотри, как переживает.

Джон всхлипнул и тихо сказал:

– Они хотят нас разделить.

– Но у них ничего не получится, – доверительно сказал Андреас, наклоняясь к нему, – уверяю тебя. Невозможно разделить твои сосуды и его. Они думают, что можно развязать, словно переплетенные и спутанные нити двух разноцветных клубков. Обе эти веревочки живут в твоём сердце, и нельзя просто так вытащить оттуда одну ниточку. Однако, для исследования, для науки, это важно. Э-э-э… Как бы тебе объяснить? – он ненадолго задумался, но не нашёл, что сказать. – Знаешь, мы сделаем вот что. Я лично буду присутствовать на операции. И при малейшей опасности потребую прервать её. – Он положил руку на сердце и произнёс:

– Клянусь!

Мальчик долго смотрел в морщинистое, доброе лицо доктора. Потом встал и пошёл к кровати.

– Это? – показал пальчиком на стакан.

Андреас кивнул.

Джон взял стаканчик и задумался.

– Я буду звать его Малыш, – мальчуган широко улыбнулся, а потом выпил жидкость до конца.

Глаза его радостно распахнулись.

– Клубника!

Мальчику вскрыли грудную клетку, посмотрели на его прекрасное сердце, переплетенное коричневыми паутинками, предложили самому фанатичному из хирургов попробовать вытащить ниточки. Тот, обливаясь потом, долго рассматривал толстую аорту, обвитую шоколадными капиллярами. Поднеся скальпель, чтобы сделать первые надрез, руки его предательски задрожали. Глубоко подышав, он пошёл на второй заход, но пальцы снова его не послушались. После третьего раза он отшвырнул инструмент на пол и вышел из операционной.

При выписке Джона из больницы весь персонал детского отделения, где лежал мальчуган, вышел с ним попрощаться. Светловолосый худенький малыш гладил своего паразита, а тот, словно котёнок терся о его плечо и смотрел на хозяина влюблёнными глазами. Эта картина настолько умилила врачей и медсестёр, что они, пожимая руку малышу, не раздумывая, гладили шею паразита, а тот одаривал их очаровательной, благодарной улыбкой, словно понимая, жизнь его сохранена благодаря им. Лишь мама Джона, получившая на все вопросы один ответ «будем наблюдать», плохо скрывала своё раздражение. Она стояла рядом с сыном, нервно перекладывала сумку из одной руки в другую, переминалась с ноги на ногу и глубоко вздыхала. Её правый глаз стал нервно подёргиваться.