Пари на красавицу

– А если заморочишься?

– А если заморочиться, то склеить можно кого угодно. Даже Титову, – в моём голосе непрошибаемая уверенность. Потому что я уверен.

Олег протягивает мне руку.

– За базар готов отвечать?

– Это наезд?

– Это предложение.

Любопытно.

– Предлагаешь пари?

Мальвина

Несколько дней спустя

– На выставку в субботу пойдешь? – спрашивает меня Аника. Для друзей Аника, для остальных Анна Павловна. Анна Павловна с дредами, проколотой губой и забитым рукавом, ага. Хоть прямо сейчас чеши учить дошколят арифметике.

– Если успею. У ребят тренировка.

– Десять раз успеешь.

– Тогда иду.

– У меня опять кожа шелушится, – жалуется сидящий рядом Боря. Жеманный тощий глист с замашками личности крайне сомнительной ориентации. Впрочем, почему с замашками? Он особо и не скрывает своих наклонностей. В конце концов, нормальный парень не надел бы в универ розовую футболку и не сделал бы прошлой осенью мелирование.

Да, друзья у меня огонь. Мне под стать.

– Мажься смягчающим кремом, – советую я.

– Мажусь. Не помогает, – грустно вздыхают в ответ. – Ты чё там делаешь?

– Заказываю баллончики с краской, – отвечаю, удобно подперев голову кулаком и склонившись над планшетом так, что бирюзовые волосы спадают каскадом и частично закрывают меня от собеседников.

– Хобби, приносящие сплошные убытки, – хмыкает Аника, ковыряя не очень симпатично выглядящую макаронную запеканку. Словно её уже пожевали, выплюнули и слепили обратно. На кухне, видимо, сменился повар, потому что раньше у еды был более презентабельный вид. – Хм… Я, пожалуй, пойду возьму себе что-нибудь другое.

– Я тоже хочу! – активизируется Боря.

– Праша, ты будешь?

– Нет… Хотя возьмите булочку с корицей, – уже в спины догоняет их мой окрик. Остаюсь на некоторое время одна. Ненадолго. Шорох и передо мной усаживается довольная морда Глеба Воронцова, на редкость противной персоны.

Красавчик-брюнет с просто охринительными скулами, за которые можно устроить третью мировую, богатенький мажорик, самоуверенный засранец, коллекционер женской невинности и редкостное хамло. Удивительно, но в нём поразительно гармонично сочетался как "Мистер Очарование", так и раздражающий грубиян. Глеб у нас прямолинейный. Особо не церемонится с теми, на кого у него нет планов.

– Эй, Мальвина! У меня к тебе дело на миллион.

Мальвина, блин. Офигеть как оригинально. Комик от бога. Понятно, что цвет моих волос сразу проводит незамысловатую цепочку ассоциаций, но твою ж накусь и выкусь, люди, проявите немного фантазии!

– Скройся с глаз моих, Воронцов, – прошу я, принципиально не понимая головы.

– Да ладно тебе. Всё ещё злишься за Парашу?

Параша – дебильное сокращение от Прасковьи, моего имени. С Глебом мы познакомились в прошлом году, на вечеринке в честь посвящения первокурсников. Среди которых как раз была я. Он-то уже ветеран, последний год мотает, припёрся туда со своими друганами кадрить свежее мясо. И меня стороной не обошёл. Неудачно. Для себя.

Нарисовывается передо мной, значит, весь такой расслабленно-небрежный мачо, в косухе и с встопорщенными волосами, типа я настолько крут, что расчёски при виде меня обращаются в бегство, и начинает фонить что-то про мою красоту, глаза цвета океана, необычные волосы, пирсинг-колечко в носу, как мне всё это идет и прочее бла-бла-бла…

А я к тому моменту уже знатно навеселе. Ну и как заржу с полным ртом пива. Точно не помню, но вроде бы меня насмешили его уши: такие забавные, чуть оттопыренные и зауженные на кончиках, как у эльфов.

Короче, освежила ухажёра я знатно хмельным запашком. Проржалась, обозвала его Чебурашкой и пошла искать место, где можно проблеваться. Дальше смутно помню. Удивительно, что вообще в ту ночь до дома добралась.

Понятно, что после такого фиаско общение у нас не заладилось. Потом, конечно, им была предпринята ещё парочка попыток меня склеить, тупо почесать задетое самолюбие, но дальше дело не зашло. Глеб не настаивал, я на шею не вешалась. На том и разошлись максимально мирно. Однако ненавистную кликуху он на меня повесил. В отместку за Чебурашку.

Всё ещё тыркаюсь в планшете, пока Воронцов упорно ждёт ответа. Котик, мы с тобой общались в последний раз месяца полтора назад, когда препод по философии попросил тебя передать мне нещадно перечерканный реферат. Сомневаюсь, что это начало великой дружбы между мужчиной и женщиной. О чём нам беседы беседовать?

Сидим. По столешнице начинают настойчиво барабанить, привлекая к себе внимание. Раздражающе настойчиво. Прям конкретно выбешивая. Не выдерживаю и поднимаю голову, встречаясь с его нахальными зелёными глазами.

– Ну чего тебе?

– Говорю, дело есть на му-у-ульон, – Воронцов наклоняется ближе и понижает голос до полушепота, напоминая горе-заговорщика, надумавшего ограбить банк в детской маске зайчика и с водным пистолетом. – Как насчёт делового предложения, от которого ты не сможешь отказаться?

Ну точно. Ща предложит что-нибудь грабануть. С его наклонностями первым вариантом на ум приходит почему-то сексшоп. Нет. Спасибо. Не интересует.

– Уже отказалась, – сразу пресекаю диалог.

– Ты даже не выслушала.

Вскидываю руку вертикально, давая рассмотреть ему свой уже заметно пообколупавшийся чёрный лак и стёсанную костяшку на безымянном. Это я так доставала из-под дивана серёжку.

– Сколько видишь? – вкрадчиво интересуюсь я, шевеля кончиками пальцев.

– Пять.

Сжимаю все, оставляя один. Средний.

– А теперь?

Глеб хихикает. Оценил.

– Как некультурно. Ты же девочка.

– Девочка считает до пяти и красиво уходит в закат. Попробуй успеть меня заинтересовать. Один, два…

– Это касается твоей сестры.

Ненавижу эту стерву.

– Сводную. Она мне не сестра. Три…

– Неважно. Мне нужна твоя помощь. Ты же всегда «за» ей насолить, я знаю. Да все знают.

– Четыре…

– Помоги затащить её в койку. Буду должен.

Пять так и не звучит… Ого. Чёрт какой. Смог-таки заинтересовать. Нет, неправильно выразилась. Скорее поразить. Поразить своей феноменальной тупостью. Да! Вот так будет вернее.

– Ты того? – многозначительно покручиваю пальцем у виска. – Кукушка от зашкаливающего эго поехала? Я похожа на сутенёршу?