Пари

— Оставьте при себе свои воспаленные фантазии, Алексей Эдуардович, или я начну думать, что счастливица, имеющая доступ к вашему царскому телу, не в состоянии справиться с вашим спермотоксикозом.

Хорошо, если он хочет, чтобы я была сама по себе — значит, разберусь и без его дофига важных советов. В конце концов, у меня есть программка, в которой записаны все участники, бесплатный вай-фай и целый три дня, чтобы сделать хоть что-то. Интересно, а те супер-проводящие провода, которые предлагал поляк, можно как-то внедрить в «Гринтек»?

Пользуясь тем, что мероприятие начинается затяжной речью организатора, через телефон захожу в свое «облако», куда сохранила документы с компьютера моей змеищи-секретарши. Я, может, не понимаю больше половины и содержания, но хорошо запомнила уроки Хасского. Он раза три заставлял меня перечитывать последний и самый полный отчет экономического отдела. Тыкал пальцами в пункты и говорил, что за что отвечает и какие меры нужно было предпринять, чтобы не доводить ситуацию до критической точки. Я точно помню, что там был пункт про износ оборудования, и что-то про плохую проводимость кабелей. Найти его не сложно — он уже на второй странице. В длинном абзаце указана какая-то проводимость, которой недостаточно для того объема генерации, который вырабатывают новые панели, и что несвоевременная замена проводников просто не позволила экспортировать такое количество энергии. Я перечитываю еще несколько раз, перевариваю. То есть, если переложить на человеческий язык, «Гринтек» потратил большие деньги (кстати, взятые в кредит под конский процент — уж в этом-то я разбираюсь!), заменил часть солнечных батарей на более продвинутые, но из-за неправильного распределения бюджета, денег на обновление кабелей уже не осталось. И поэтому, вся полученная энергия просто уходила в пустоту, вместо того чтобы трансформироваться на продажу и приносить доход, из которого нужно было погасить кредитную задолженность.

Да блин, кто же так ведет дела?!

Я морщусь, вспоминая напыщенную рожу Марата, с которой он буквально на каждом собрании акционеров рассказывал, как грамотно «Гринтек» использует деньги, и что дела идут в гору, даже опережая годовой план, а все они за терпение и доверие будут вознаграждены щедрыми дивидендами.

Да, блин, «дивиденды» упали такие, что чуть не прибило. До сих пор не могу отойти от «восторга».

Блин, а ведь есть и другие акционеры? Не те богатенькие Буратино, которые просто выкупают по три-пять процентов акций любых перспективных компаний в надежде, что какая-то из них превратиться в курицу, несущую золотые яйца. А простые люди, которые держат акции как неприкосновенный запас, потому что свято верят — однажды, их вклады принесут проценты. Во что превратятся их акции, когда «Гринтек» обанкротится?

Ответ такой противный, что я поскорее запиваю его минералкой, хотя это почти не помогает избавиться от гадкого вкуса собственной вины. Если бы Лекс стоял во главе «Гринтек» — ничего этого не случилось бы. И если разобраться, то в том, что эти люди потеряют свои, скорее всего, единственные надежды на перспективы в будущем или сытую старость, или первоначальный взнос на дело всей жизни, покупку квартиры, оплату учебы, красивую свадьбу, в конце концов, виновата и я тоже.

Я достаю из сумочки пачку бумажных салфеток и осторожно промокаю глаза, чувствуя на веках неприятную влагу слез. Вот еще, вздумала тут самобичеванием заниматься! А-ну соберись и возьми себя в руки, Виктория! Вспомни, что говорят все без исключения гуру на первом же занятии: «Вы не виноваты в том, что пытались жить, но будете виноваты в том, если не запомните урок и повторите ошибку».

Вот насчет «повтора» я теперь железобетонно уверена, что никогда и ни за что. Больше никаких Егоров и Маратов в моей жизни не будет. А Лекс, когда мы станем парой, получит верную как собака жену. Даже если он вдруг станет импотентом или… что-то похуже.

Сидящая рядом девица в белоснежном шелковом платье с удивлением за мной наблюдает. А когда я в ответ начинаю пялиться на нее, даже не думает отворачиваться.

— Всегда плачу, когда слушаю про энергию солнца, — говорю с очевидной издевкой, надеясь, что хотя бы это заставит ее отвернуться.

Получается настолько хорошо, что она вообще спешно пересаживается и я, выдохнув с облегчением, нагло водружаю на освободившееся место свою сумку.

Пробегаю взглядом по ряду голов передо мной, но Лекса среди них нет. После того, как объявили начало и человек в сером костюме начал свою занудную вступительную речь, его вообще как след простыл. Хотя по моим личным наблюдениям, все приличные люди сидят в компании своих сотрудников, и только я — одна-одинешенька, как прыщ на попе.

Внутренний голос напоминает, что я не о том думаю и я снова переключаюсь на работу.

Из все того же отчета выписываю список всех недочетов, которые привели к убыточности «Гринтек» и прихожу в ужас, потому что в итоге образовывается приличный список. Кабеля, оборудование, несвоевременное продление аренды земли, из-за чего часть солнечных панелей пришлось просто снять. Год назад на плановое техобслуживание была выделена огромная сумма денег (в отчете подчеркивается, что она почти в два раза больше, чем в предыдущие года, при этом площадь ремонтных работ увеличилась всего на двадцать три процента), но ровно через месяц после ремонта, большая поломка, в результате которой «Гринтек» на долго вывел из строя больше тридцати процентов своих генерирующих мощностей, не смог выполнить обязательства по контракту и, закономерно, потерял часть клиентов. Вишенка на торте — всем им, по условиям контракта, пришлось выполнить огромные суммы штрафов.

Я выписываю все названия и цифры, которые встречаются в документе, и заканчиваю свой список почти одновременно со спикером. А потом с удивлением замечаю, что его место на трибуне занимает… Лекс.

Таращусь на него так, словно вообще впервые вижу.

Быстро заглядываю в программку, но там нет его фамилии, только лаконичная строчка: «Другие спикеры». В отличие от своего предшественника, Лекс, подумав, выходит из-за трибуны, становится в центре сцены, а потом просит кого-то из первых рядов дать ему стул. Усаживается в центре, забрасывает ногу на ногу и начинает разговор о том, что всем организаторам таких мероприятий можно заранее ставить «минус» за пафос. Публика реагирует понимающим и поддерживающим смехом. Потом он выдает еще какую-то шутку, разбавляя атмосферу сонливости, нагнанную предыдущим оратором. Убедившись, что слушатели пришли в себя и готовы слушать, начинает рассказывать свою собственную историю прихода в бизнес «зеленой» энергии. Я уверена, что все это он рассказывал и мне, но, блин, я правда как будто впервые слышу. И внезапно перед моими глазами появляется тот Лекс, который однажды взял меня штурмом, несмотря на мои попытки отделаться от его ухаживаний, потому что на тот момент я еще была полна решимости поймать более крупную рыбу. Но он просто не оставил мне шансов — взял штурмом, обаянием, умением просто быть мужчиной всегда и везде, а не только на публику, как это часто делал Марат. Лекс на сцене сейчас — тот же тридцатилетний дерзкий мужик с горящими глазами, который видел цель и отказывался видеть препятствия, не тормозил и просто не умел сдаваться.

Этот Лекс никогда не высмеивал мои опоздания, если вдруг я в последний момент не нравилась себе в зеркале и решала полностью переделать макияж или сменить одежду. Он точно никогда не стал бы тыкать мне в лицо секундомер или зло высмеивать абсолютно все, что я делаю. А еще он не набрасывался на меня, словно я девица легкого поведения.

Да ну его всего!

Я снова тянусь за салфеткой, но не успев донести ее до носа, замечаю устремленный прямо на меня взгляд Лекса. Он как раз говорит о том, что иногда цели, которых мы достигаем, приходится «отложить на потом», а иногда они «утекают как песок сквозь пальцы», и с этим ничего нельзя поделать, но самое главное — никогда нельзя сдаваться и опускать руки.

Хотела бы я думать, что это он обо мне, но куда там — скорее всего намекает на свой драгоценный «Гринтек», потерю которого никогда мне не простит.

Когда Лекс заканчивает выступление, его, в отличие от предыдущего оратора, провожают громкими овациями. Но и тогда он не спешит занять место рядом со мной. Наоборот — присаживается в первый ряд к эффектной блондинке лет тридцати, которая хлопала так громко, что чуть не растеряла свои накладные ногти. И стоит Лексу оказаться рядом — тут же кладет ладонь ему на плечо, наклоняется ближе и что-то шепчет, чуть не проглатывая его несчастное ухо.

Ну какова стерва!

От злости комкаю листок, только в последнюю секунду понимая, что это мои драгоценные заметки. От греха подальше прячу его в сумку и пытаюсь сосредоточиться на следующей спикере — это та самая девица, которую я прогнала всего одной язвительной шуткой. Она читает с листочка, а чтобы публика не начала зевать, периодически вставляет совершенно плоские шутки.

Но как бы я ни пыталась слушать ее гундеж (кто-нибудь, скажите этой девице, что ее выступление можно использовать вместо пытки), взгляд постоянно соскальзывает на Лекса и его соседку. Теперь уже он что-то воодушевленно шепчет ей на ухо, а она даже дергает плечами, как будто смеется. И через минуту парочка снова меняется местами.