Париж

– Тебе ничего не нужно?

– Нет, все в порядке.

– Ты хотела бы заработать немного денег?

– В каком смысле? Как заработать?

– Позволь мне угостить тебя чем-нибудь, тогда я все расскажу. – В его глазах мелькнула лукавая усмешка. – На самом деле мне кое-что стало известно, и я подумал, что тебя это может заинтересовать. Дело такое… деликатного характера.

Поскольку Луизе стало любопытно, она согласилась сходить с ним в кондитерскую по соседству.

Наблюдать за Люком было забавно: после положенных расспросов о ее житье-бытье он принял сугубо деловой вид:

– Я знаком с одним послом. Он из маленькой страны, богат и, что необычно для людей с его положением, холост.

– Как у тебя получается водить знакомство с такими людьми, Люк?

– Это не важно. Он хороший человек, знает в Париже всех, кого следует знать, он очень воспитан и… разборчив.

– И что?

– Мне кажется, если он узнает тебя, то ты ему понравишься.

– И ты предлагаешь познакомить меня с этим человеком?

– Я уже все рассказал ему о тебе. Он очень хочет с тобой увидеться. Более того, приглашает поужинать в ресторане.

– Позволь, я попробую уяснить, о чем речь. Он ищет жену?

– Нет.

– Любовницу?

– Точнее будет сказать – даму для редких свиданий.

– Люк, ты предлагаешь мне стать проституткой?

– К проституткам он бы не обратился. Как я говорил, он очень привередлив. Вы посмотрите за ужином, нравитесь ли другу другу или нет. Если нет, то никаких обязательств ни одна сторона не имеет. А вот если понравитесь, тогда, возможно…

– Он будет платить мне?

– Разумеется. За каждое свидание он будет платить тебе пятнадцать тысяч франков. Половину ты будешь отдавать мне. Если у тебя возникнут какие-либо осложнения, я обо всем позабочусь. Но я почти на сто процентов уверен, что никаких проблем не будет. Он очень культурный человек. Никакую другую девушку, кроме тебя, я бы ни за что не порекомендовал ему, и он – единственный мужчина, которого я мог бы порекомендовать тебе. Помимо денег, он мог бы оказаться тебе очень полезен и в качестве друга.

– В голове не укладывается, что ты мне такое предлагаешь!

– Это всего лишь практичность.

– Но получается, что я буду проституткой, а ты – сутенером.

– Нет, все-таки ситуация тут особенная. Что касается денег… Почему бы тебе не обдумать все спокойно? Не забудь, он приглашает тебя на ужин без всяких обязательств. Может, он тебе понравится.

Луиза смотрела на него и думала.

– На самом деле ты предполагаешь, что мне могут понравиться деньги, – тихо сказала она.

Когда у Мари возникали проблемы, она любила обдумывать их, гуляя по Люксембургскому саду. Сад был разбит в соответствии с канонами классического стиля, но при этом был простым, приятным и разумно устроенным. Поэтому на следующий день после пятничной вечеринки у брата Мари можно было видеть на садовых дорожках с самого утра.

В это время там было тихо, лишь несколько детишек пускали кораблики в большом бассейне. Старики начали первую за день партию в шары на гравии позади статуй. В глубокой задумчивости Мари дошла до дальнего конца сада и вернулась обратно. Сегодня у нее была поистине большая проблема.

Что ей делать с Фрэнком Хэдли-младшим? Буквально через пару часов им предстояло встретиться снова.

Затеял все Марк, пригласив их на постановку «Русского балета» в субботу вечером. Молодой Хэдли и Клэр захотели пойти. Мари объяснила, что не сможет присоединиться к ним, потому что уже приняла приглашение послушать оперу.

Тогда Фрэнк спросил, не хочет ли кто-нибудь сходить с ним на Олимпийские игры.

– Я с одним американским приятелем и его женой собираюсь посмотреть на соревнования по боксу; состоятся они в субботу днем.

Клэр выразила желание составить им компанию, Марк пойти не мог.

В душу Мари закралось подозрение, что молодой американец понравился Клэр, и чем дольше она обдумывала такую возможность, тем более вероятной она ей казалась. Да и ничего удивительного в этом не было. В любом случае, сказала себе Мари, хорошая мать не оставит свою дочь наедине с молодым человеком, у которого в глазах такой хищный блеск, и потому она твердо заявила, что на Олимпиаду пойдут они обе.

И теперь Мари обдумывала предстоящий день. Если молодой американец заигрывает с ней самой – серьезно или забавы ради, – это одно дело. Она вдова и в случае необходимости постоит за себя. С Клэр же все иначе. Может, ее дочь уже взрослая, но мир совсем не такой, каким был до войны. Но правила, царящие в обществе, изменились мало, а человеческое сердце и вовсе осталось неизменным. Клэр нужно оберегать. Мари не хотела, чтобы ее дочь скомпрометировала себя или ее обидели.

Итак, ей следует быть практичной. Очень практичной. Если будет нужно, решила Мари, она сумеет отогнать Фрэнка Хэдли-младшего подальше от дочери. Конечно, подобные меры не понадобятся в том случае, если он будет занят не Клэр, а ею самой.

Книжный магазин, где они договорились встретиться с друзьями Фрэнка, находился неподалеку от квартиры матери и дочери. Они прибыли на место ровно в полдень.

Район от Сены до Латинского квартала на протяжении нескольких веков был домом для множества книжных лавок, но в настоящую литературную столицу мира он превратился с появлением двух необычных книжных магазинов на улице Одеон. Владельцами того и другого были женщины. Первым стал французский литературный салон и магазин добросердечной Адриенны Монье. Второй разместился прямо напротив и был назван своей хозяйкой Сильвией Бич «Шекспир и компания».

Клэр лучше матери знала эти магазины.

– Французские писатели сначала идут к Монье и потом переходят дорогу, чтобы попасть к Сильвии Бич, а англичане и американцы начинают с Сильвии, после чего идут изучать полки Монье. Они обе очень милые дамы. И что лучше всего – они полюбили друг друга и сейчас даже живут вместе.

– О-о… Людей это не шокирует?

– Не думаю, что это хоть кого-то волнует. – Клэр улыбнулась. – «Шекспир и компания» превратился в нечто вроде клуба. Сильвия не только продает книги, но и дает их почитать, как в библиотеке. А еще она поддерживает писателей. Примерно год назад она издала за свой счет «Улисса» Джеймса Джойса, ирландского автора, когда его рукопись практически запретили и в Ирландии, и в Англии. Кроме того, она предоставляет ночлег у себя в доме тем, кому некуда идти. Все ее обожают.

И действительно, когда они вошли и Фрэнк представил их владелице, та оказалась обаятельной, яркой женщиной, которой не было еще и сорока. Выяснилось, что примерно в то время, когда Мари и Джеймс Фокс переехали из Парижа в Лондон, Сильвия Бич впервые в жизни прибыла в Париж с отцом, получившим тогда должность помощника священника в американской церкви.

– Среди моих предков почти все – священники или миссионеры, – поведала она Мари с ироничным смешком и потом, извинившись, обратила свое внимание на других посетителей магазина.

Друзьями Фрэнка были американский журналист, который писал статьи для канадской газеты, и его жена. Первой появилась именно она – широколицая женщина тридцати с небольшим лет, с умными глазами.

– Это Хэдли, – представил ее Фрэнк и ухмыльнулся. – Мы не родственники. Хэдли – это имя, а не фамилия. Совпадение с моей фамилией – чистая случайность.

– А вот и мой муж! – воскликнула Хэдли.

К ним приближался мускулистый мужчина, немного моложе жены, но разница в возрасте смягчалась его внушительной внешностью. Роста в нем было не менее ста восьмидесяти сантиметров, на широком лице с правильными чертами выделялись черные усики и выразительные большие глаза. Несмотря на теплую июльскую погоду, он оделся в плотный костюм из твида, который, как догадалась Мари, составлял весь его гардероб. Крепкие коричневые ботинки сразу же давали понять, что их носит человек спортивный и любящий бывать на открытом воздухе. Мари он напомнил Теодора Рузвельта, только без политики и очков. То, как журналист держал себя, подсказало ей, что он пишет четкую, ясную прозу о том, где бывал, что делал и что при этом чувствовал.