Париж

Потрудиться пришлось немало. Он поднялся на Монмартр, где находилось кабаре «Проворный кролик» – колоритное заведение на дальнем склоне холма. В нем любили собираться художники и приверженцы анархических взглядов. Там Жак взял интервью у трех анархистов. Закончил он уже к вечеру.

Анархизм его давно интересовал. В последние годы во Франции произошло немало инцидентов, которые приписывали последователям этого политического движения: взрывались бомбы, погибали люди. Правительство приняло суровые меры, некоторое количество анархистов скрылось в Англии.

Но чего хотел анархизм? Чего он добился своими акциями?

Среди левых существовало великое множество направлений. Если радикализм считать деревом, выросшим на идеалах Великой французской революции, то прививки, сделанные в середине века Марксом и Энгельсом, породили растение с многочисленными ветвями. Там были прекраснодушные утописты, профсоюзные активисты, социалисты, коммунисты, анархисты и разнообразные вариации всего перечисленного. Все они противостояли монархии. Все не доверяли Церкви. И все мечтали об идеальном обществе свободных людей. Но каким будет такое общество и как к нему прийти, оставалось предметом бесконечных дискуссий, а идеи анархизма обсуждались с особым жаром.

Ле Сур знал, что истинное анархическое движение, такое, каким его видели Прудон во Франции и его последователи Бакунин и Кропоткин, призывает уничтожить государство и установить на его месте утопический мир дружественных коллективов. Для этих людей вспышки насилия, взрывы бомб и террористические акты были всего лишь катализатором – шоком, необходимым для запуска всеобщей реакции, которая снесет морально несостоятельное государство. Ожидалось, что вместе с ним чудесным образом исчезнут бедность, эксплуатация и страдание.

Жак не поддерживал анархизма. Он полагал, что основатели анархистской философии являлись мечтателями-утопистами, а большинство их последователей считал опасными фанатиками. Три человека, с которыми он побеседовал в течение дня, только подкрепили его худшие опасения.

Научились ли они чему-нибудь на опыте Парижской коммуны? Той, за которую боролся и погиб его отец? Во время своего краткого существования она успешно управляла Парижем. Но у нее не было настоящей армии. Коммунары не сумели организовать себе поддержку за пределами столицы, и силы реакции вошли в Париж и победили Коммуну. С тех пор у власти стоял нынешний режим, республиканский, но коррумпированный.

Чем дольше он слушал своих сегодняшних собеседников, тем больше убеждался, как прав был, взяв за образец Коммуну своего отца. Анархисты, с которыми он говорил, хотели бросить бомбу и убежать. На этом, как будто считали они, их ответственность заканчивалась. Но его отец с товарищами встали на защиту своих идеалов, сражались за них, пытались построить что-то осязаемое и погибли за это.

А если сравнить этих анархистов с другой героиней, Луизой Мишель? Она воевала за Коммуну на улицах Монмартра. Потом, во время суда, Луиза призывала правительство казнить ее. «Всадите в меня пулю! – крикнула она. – Потому что иначе я снова буду бороться с вами». И нет сомнений, что ее бы расстреляли, не будь она женщиной. Но Луиза Мишель сделала именно то, что обещала. Проведя большую часть жизни в ссылках и тюрьмах, она, выходя на свободу, учила, проповедовала революцию и даже вновь брала в руки оружие. Люди называли ее анархисткой, но Жак Ле Сур считал ее революционеркой в высшем смысле этого слова.

Возможно, размышлял он, это сравнение станет основой его статьи.

Жак уже очень давно пришел к выводу, что марксисты правы. Должна быть центральная организация. Должна быть реальная политическая поддержка. Всего несколько дней назад еврейские рабочие России и Польши образовали партию с целью продвигать идеи социализма и равные права для женщин. Они назвали партию Бунд [4] . Вот пример того поступательного развития политической силы, которое необходимо для подготовки революции.

4

Бунд – еврейская социалистическая партия, действовавшая в России, Польше и Литве от 90-х годов XIX века до 40-х годов XX века.

А когда придет время революции, то – кто знает? – она может стать и всемирной. Жак очень надеялся, что так и будет. А до тех пор бомбы анархистов будут в равной степени бессмысленны и жестоки.

Четыре часа он выслушивал тех людей из «Проворного кролика», которые считали, что насилие может быть самоцелью, и пришел к заключению, что все они – тщеславные, себялюбивые безумцы. Ему стало противно, и он ушел.

Жак спустился с холма к бульвару Клиши и, увидев яркие огни кабаре «Мулен Руж», решил зайти туда и расслабиться немного. Он, разумеется, революционер, но танцевать все равно любит.

Как обычно, большой зал был набит до отказа. За некоторыми столиками сидели женщины – в одиночку и группами. Кто-то пришел в надежде найти клиентов. Другие просто хотели хорошо провести время. В любом случае высокий, темноволосый и умеющий танцевать Жак всегда легко находил себе партнершу. А когда хотел чего-то большего, то и тогда не возникало затруднений. С него и денег не брали.

Само собой, когда революция свершится, подобным проявлениям буржуазного декаданса будет положен конец. Большинство единомышленников Жака считали, что даже владельцам маленьких кафе не будет места в новой жизни и на замену им придут кооперативы. В Париже уже было немало продуктовых кооперативов. Даже когда магазинчиком или крошечным кафе владеет семья, все равно собственники извлекают прибыль и эксплуатируют наемный труд.

Но эти мысли Жак отложил на потом, сейчас он хотел отдохнуть. Его взгляд обежал столики, за которыми сидели дамы.

Справа раздался многоголосый рев. У длинного стола стоял официант с завязанными глазами, а сидящие вокруг молодые люди в военной форме со смехом хлопали в ладоши и кричали:

– Браво, де Синь!

– Шампанского!

– Нет, устриц! Принесите устриц.

– Честь нашего полка теперь в ваших руках!

– Честь нашего полка у вас между ног!

– Устриц де Синю!

Один из офицеров встал, чтобы снять повязку с головы официанта. Тот с широкой улыбкой отвесил поздравительный поклон виновнику ликования.

– Что там происходит? – спросил Жак, когда официант, все еще улыбаясь, прошел мимо его столика.

– О, нечто весьма забавное, месье. Два десятка молодых офицеров-кавалеристов скинулись, чтобы один из них мог заплатить за визит – как бы это выразиться? – к одной из самых желанных дам Парижа. Я имел честь тянуть жребий. – Он одобрительно хмыкнул. – Что тут скажешь, кавалерия знает, что такое стиль.

– Мне показалось, я услышал фамилию де Синь. Не сын ли это виконта де Синя?

– Мне это неизвестно, – сдержанно ответил официант.

– Это древний род, – светским тоном заметил Жак.

– О да, месье.

Жаку хотелось уточнить, о какой даме шла речь, но ему не понадобилось задавать этот вопрос. Молодой офицер, покачиваясь, встал и провозгласил тост:

– За нашего благородного друга де Синя и Прекрасную Елену!

– Счастливчик, – улыбнулся Жак Ле Сур.

Весь Париж слышал о Прекрасной Елене.