Парижская вендетта

— Веди! — решительно сказал Коллинз.

Они свернули за угол. Снова дома, дома, дома, настроенные впритык многоэтажки, пороги вровень с тротуаром… Людей намного меньше. Не так шумно. И до оживленной дороги далеко.

— У нас есть выражение «Старо, как мир», — произнесла Меган, — а парижане говорят: «Старо, как улицы».

Сэм уже обратил внимание на синие эмалированные таблички с названиями улиц на угловых зданиях.

— Названия улиц имеют определенный смысл, — пояснила она. — Часто встречаются известные имена или события. Или направление, куда ведет улица. Или же фамилии выдающихся квартирантов, проживавших на улице. Или же название говорит об отличительной особенности улицы. В общем, просто так здесь ничего не бывает.

На углу, под табличкой «улица Арэне», они остановились.

— Паучья улица, — перевел Коллинз.

— Ты знаешь французский!

— Немного.

Ее лицо озарила победная улыбка.

— Зато ты ничего не знаешь о том доме! — Девушка указала в глубь узкой улочки. — Видишь? Четвертый.

Само собой, Сэм его видел. Черные диагонали по фасаду из красного кирпича, многостворчатые окна, железные балюстрады. Позолоченная калитка под широким арочным проходом, увенчанным лепным фронтоном.

— Здание построено в тысяча триста девяносто пятом году, — начала рассказывать Меган. — Реконструировано в тысяча шестьсот шестидесятом. В тысяча семьсот семьдесят седьмом году здесь обосновалась толпа правоведов. Якобы правоведов. На самом деле они отмывали испанские и французские деньги для американских революционеров, а также продавали оружие Континентальной армии — в обмен на вексели, в счет будущих поставок табака и прочих колониальных товаров. Впрочем, одержав победу, американцы оставили европейских кредиторов с носом. Разве мы не молодцы?

Он ничего не ответил, чувствуя, что сейчас она перейдет к главному.

— На новорожденную нацию правоведы подали в суд и в тысяча восемьсот тридцать пятом году наконец получили причитающееся. Настырные уроды, да?

Коллинз безмолвствовал.

— В тринадцатом веке где-то здесь обосновались ростовщики из Ломбардии. Алчная свора! Давали деньги под возмутительные проценты. — Меган хитро подмигнула Сэму. — Кстати, тут встречаются члены Парижского клуба. — И зашагала к зданию.

ГЛАВА 34

18.10

Из музея Малоун отправился на такси в «Риц». Только бы Торвальдсен уже вернулся из долины Луары!

Он негромко постучал в номер. Филенчатая дверь распахнулась, на пороге стоял датчанин. Слава богу.

— В новостях передали о перестрелке в музее Клюни, — сказал он, когда Малоун зашел в комнату. — Ты там случайно не замешан?

— Замешан. Но мне удалось незаметно улизнуть.

— А Сэм где?

Малоун вкратце рассказал о событиях минувшего дня, о похищении Сэма и о Джимми Фоддрелле, который оказался Меган Моррисон. Только о приезде Стефани ни словом не обмолвился. Лучше пока держать это в тайне. Если он хочет остановить друга или хотя бы отсрочить претворение в жизнь его планов, об интересах Вашингтона упоминать не стоит.

Как удивительно все обернулось! До сих пор обычно секретничал Торвальдсен, исподволь втягивая Малоуна в свои игры.

— Так с Сэмом все в порядке?

— Не знаю. — Коттон решил солгать. — В любом случае сейчас я ничем не могу ему помочь.

В ответ датчанин поделился историей о поездке к Элизе Ларок.

— Словом, дрянь она еще та. Но деваться было некуда. Я сидел — сама вежливость — и думал о Кае, — завершил он рассказ.

— Она его не убивала, — заметил Малоун.

— Это не снимает с нее ответственности. Они с Эшби в одной упряжке — близко общаются, тесно сотрудничают. Этого довольно. — В глазах Торвальдсена читалась усталость. — Коттон, Эшби ищет книгу.

И он рассказал о завещании Наполеона и об особом томе под названием «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.», который теперь хранится в музее Дома Инвалидов.

— Нужно успеть добраться до нее вперед англичанина.

Малоун тем временем напряженно думал. Стефани хочет, чтобы он остановил Торвальдсена. Для этого нужно рулить ситуацией самому. Непростая задачка. Попробуй отбери руль у нынешнего водителя…

— То есть я должен ее украсть?

— Украсть книгу трудно. Дом Инвалидов — настоящая крепость, там раньше хранилось оружие.

— Это не ответ.

— Укради.

— Хорошо, я добуду книгу. И что потом? Ты отправишься искать сокровища Наполеона? Публично опозоришь Эшби? Прикончишь его и станешь жить не тужить?

— Все тобою перечисленное.

— Когда похитили моего сына, ты сразу примчался, помог мне пережить тот ужас. И я готов помочь тебе. Но мы должны все хорошенько обдумать. Нельзя просто взять и убить человека.

Во взгляде старика плеснулось искреннее сострадание.

— Прошлой ночью я так и сделал.

— И тебе все равно?

— Совершенно. Кабрал убил моего сына. Он заслуживал смерти. Эшби виновен не меньше Кабрала. Впрочем, возможно, мне не придется марать об него руки. За меня его убьет Ларок.

— Это, несомненно, упрощает дело?

Стефани сообщила, что Эшби едет в Париж и завтра передаст всю информацию американскому агенту, поддерживающему с ним контакт. Малоун испытывал к англичанину глубокую неприязнь за причиненное Торвальдсену горе, однако тот поставлял спецслужбам ценные сведения… Черт! Что же делать? Поймать человека вроде Питера Лайона крайне важно…

— Хенрик, пожалуйста, доверься мне. Я справлюсь. Но сделаю это по-своему.

— Я могу достать книгу сам.

— В таком случае какого черта я тут сижу?

Губы датчанина тронула слабая улыбка.

— Надеюсь, из желания мне помочь.

Малоун твердо посмотрел другу в глаза.

— По-своему.

— Мне нужен Эшби, Коттон, понимаешь?

— Понимаю. Однако давай прежде, чем ты его убьешь, разберемся, что происходит. Ты ведь сам вчера так говорил. Может, этой линии и будем придерживаться?

— Коттон, мне уже не очень интересно, что происходит, — устало отозвался Торвальдсен.

— Тогда зачем тебе игры с Ларок, возня с Парижским клубом? Убей Эшби — и успокойся.

В комнате повисло молчание.

— Что с Сэмом? — спросил наконец датчанин. — Я за него волнуюсь.

— Не беспокойся, я разберусь. — Малоуну вдруг вспомнились слова Стефани. — Он большой мальчик и может о себе позаботиться. По крайней мере сейчас.

Пока Сэм и Меган шли от метро, сумерки сгустились до черноты. Моррисон сказала, что этот район недалеко от музея Клюни и Люксембургского дворца. Называется Монпарнас. Старое здание, куда она привела Сэма, еще хранило следы былого великолепия. Они поднялись на шестой этаж в обширную квартиру-студию с мини-кухней и ванной.