Парижская жена
Шрифт:
— Джойс знает этот прием, — сказал он мне как-то в конце дня, вернувшись после работы над номером. — Он выдвигает на передний план Блума, и тот — лучше всех. Жизнь нужно пропускать через себя. Разжевать по кусочкам и каждый полюбить. Нужно пожирать ее глазами.
— Ты хорошо об этом говоришь.
— Да, но можно говорить, говорить и все делать не так. А нужно именно так делать.
В апрельском номере также появились первые значительные отклики на его книгу «Три рассказа и десять стихотворений», в которых отдавалось должное таланту и стилю автора. Говорилось, что эти произведения новаторские и за развитием этого писателя надо следить. Я была счастлива, что репутация Эрнеста наконец начинает
В Париж приехал на волне литературного успеха, всегда готовый весело провести время, Джон Дос Пассос, с которым Эрнест познакомился в Медикорпе в Италии. В то же время объявился и Дональд Стюарт, юморист, который в будущем прославится сценариями вроде «Филадельфийской истории», но в то время был просто забавным парнем, стоящим у стойки в очень элегантном кремовом костюме. Эрнест гордился своей небрежной «униформой» писателя, но меня иногда можно было заметить любующейся идеально выглаженными брюками. У Дона были именно такие. Чисто выбритый, с ясными голубыми глазами, которые загорались, когда он смеялся, Дон был по-юношески хорош.
Когда Эрнест нас познакомил, тот очаровал меня, потому что сразу заговорил со мной как с близким человеком.
— У вас прекрасные волосы, — сказал он. — Такой необычный цвет.
— Спасибо. А у вас прекрасная одежда.
— Моя мать любит хорошую одежду. И манеры.
— И гладильные доски?
— Должен признаться, отношения с утюгом у меня не сложились.
Мы еще поговорили, и все это время не покидавшее меня хорошее настроение не дало мне заметить, что Эрнест устроился за столиком неподалеку. Я не узнала никого из тех, кто сидел там, включая очаровательную женщину рядом с ним — стройную, привлекательную, коротко стриженную блондинку. Под длинным свитером ее тело казалось по-мальчишески гибким, но короткие волосы каким-то образом, напротив, прибавляли ей женственности. В тот момент, когда я ее увидела, меня словно обдало холодом — еще до того, как Эрнест наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Она рассмеялась грудным смехом, изогнув длинную белую шею.
— С вами все в порядке? — спросил Дон. — Вы побледнели.
— Все хорошо. Спасибо.
Он проследил за моим взглядом, остановившимся на Эрнесте и женщине. Не сомневаюсь, он все понял и деликатно перевел ситуацию в другое русло.
— Это Дафф Твизден, — пояснил он. — Точнее, леди Твизден. Говорят, она замужем за английским графом. Или за племянником графа, виконта или лорда. Не разбираюсь в дворянских титулах.
— А кто разбирается?
Я посмотрела на Эрнеста, и он поднял глаза. Мгновенное недоверие пробежало между нами, и тогда он встал и подошел к нам.
— Извини, Дон. Вижу, ты познакомился с моей женой.
— И очарован, — сказал Дон, прежде чем Эрнест, поддерживая меня за локоть, подвел к столику, где нас ожидала Дафф.
— Дороти Твизден, — представил ее Эрнест. — Или вы предпочитаете Дороти Смертуейт?
— Не важно, только пусть уменьшительное будет — Дафф. — Она приподнялась и протянула руку. — Привет!
Едва я собралась сказать в ответ какую-нибудь любезность, как из глубины кафе выступила Китти.
— Как я рада тебя видеть! — воскликнула она. — Пойдем выпьем.
Прямо за ее спиной стоял Гарольд, выглядел он неважно — бледный, с капельками пота на верхней губе.
— Что-то случилось? — спросила я, когда мы подошли к бару.
— Гарольд бросает меня.
—
Ты шутишь.— Как бы не так. — Она закурила и секунду смотрела на кончик сигареты перед тем, как начать выпускать дым короткими колечками. — Его захлестнуло непонятное беспокойство. Мы всегда утверждали, что предоставляем друг другу неограниченную свободу. Забавно, но когда доходит до дела, ты этого не хочешь.
— Есть кто-то еще?
— Всегда есть. — Она вздохнула. — Возможно, дело в новой книге. Он хочет все переделать. Я же вскоре уезжаю в Лондон. Хотела, чтоб ты это знала.
— О, Китти, правда? Неужели все так плохо?
— Похоже на то, — ответила она. — У меня есть кое-что для тебя — нет сил все упаковывать. Я завезу.
— Не надо платьев. Мне они не нужны.
— Чепуха.
— Ты знаешь, что скажет Эрнест.
Китти раздраженно выпустила дым.
— Да, но он не догадывается, как тяжело быть женщиной. — Она кивнула в сторону Дафф. — Мир жестоко устроен. Конкурентки не просто моложе. Они проявляют больший интерес. И мобилизуют все силы.
Я не знала, что сказать. Китти — одна из самых уравновешенных и уверенных в себе женщин, каких я только знала, и вот она сбита с ног и повержена. Мне захотелось свернуть Гарольду шею.
— Ты хочешь поехать домой? — спросила я.
— Я не могу чахнуть тут, как школьница, и видеть, как все вокруг жалеют меня. Лучше умереть. Давай выпьем шампанского, — предложила она с задорным видом. — Много шампанского.
Оставшуюся масть вечера я провела с Китти, но одним глазом поглядывала за Эрнестом. Дафф вела себя мило и раскованно. Она так свободно говорила с Эрнестом, что со стороны могло показаться, что они давно знакомы, я же после откровений Китти стала более уязвимой. Самые ужасные события всегда происходят неожиданно — словно приходят из ниоткуда. Все дело в отсутствии перспективы. Китти ни о чем не подозревала, но Гарольд, возможно, планировал бегство в течение нескольких месяцев. Я не могла не подумать, может ли со мной случиться такое же. Как давно, например, мой муж знаком с Дафф?
Вскоре после полуночи, когда у меня больше не было сил бодрствовать, я извинилась перед Китти и привлекла внимание Эрнеста.
— Пришло время отвести бедную жену спать, — сказала я. — Просто валюсь с ног.
— Бедная Кошка, — отозвался он. — Тогда иди домой. Хочешь, найду кого-нибудь тебе в провожатые?
— Ты остаешься? — резко спросила я. Дафф деликатно отвернулась.
— Конечно. А что? Ведь не я устал.
Я потеряла дар речи, но тут на помощь пришла Китти.
— Я позабочусь о твоей жене, Хем. Оставайся и хорошенько повеселись. — Она сопроводила свои слова холодным взглядом, но Эрнест не обратил на это внимания.
— Ты настоящий друг, Китти. Спасибо. — Он встал и дружески пожал мне руку. — Отдыхай.
Я машинально кивнула, и тут Китти крепко взяла меня за руку и повела за собой. Когда мы оказались на улице, я тихо заплакала.
— Как стыдно, — призналась я.
Китти крепко обняла и слегка встряхнула меня.
— Это ему должно быть стыдно, дорогая. И ей тоже. Говорят, она окружает себя сонмом поклонников, потому что не может оплатить счета.
— Дафф,[10] — сказала я. — Кто себя так называет?
— Вот именно. Могу поклясться, что даже мужчина, лишенный здравого смысла, вроде Хема, не оставит такую женщину, как ты, ради этой дамочки. Пошли. Выше голову.
— Ты так добра ко мне, Китти. Не могу передать, как я буду скучать по тебе.
— Знаю. Я тоже буду скучать, но у меня нет другого выхода. Все, что я могу сделать, — это сбежать в Лондон и надеяться, что Гарольд поедет за мной.
— А он поедет?
— Откровенно говоря, не знаю.
Когда я вернулась домой, Бамби не спал и, заливаясь слезами, мусолил резиновое колечко.