Парижский десант Посейдона

Или кому-то непостижимым образом удалось выследить Санту?

Он потер виски и отправился навестить долгожданного гостя: капитана Гладилина.

* * *

Современная медицина творит чудеса, это так. Но даже она не в состоянии за сутки превратить цветущего молодого человека в дряхлого старика.

Когда Олег Васильевич снял с капитана повязки, Гладилин, весь в болезненном нетерпении, вновь посмотрел на себя в зеркало, и ему стало дурно. Он едва не лишился чувств.

Из зеркала на него смотрел сущий урод.

Щеки провалились, под глазами образовались круги, кожа приобрела нездоровый вид и покрылась мерзкими пятнами; нос превратился в какой-то клюв. Поразительно, но только теперь Гладилин осознал, что лишился зубов. Он чувствовал, что с ним что-то неладно, однако остаточное действие наркоза не позволяло ему оперативно разобраться в собственных ощущениях.

–  Зубы у вас будут, - утешил его Олег Васильевич, стоявший позади и готовый в любой момент подхватить капитана.
– Да они уже есть - вон, плавают в стаканчике. Конечно, могут не вполне подойти - извините, времени было слишком мало, чтобы изготовить высококачественные протезы и подогнать. Вы должны быть нам благодарны. Мы и так сделали невозможное.

–  Зачем?
– прошептал наповал сраженный Гладилин.

–  Ради вашей же безопасности - но и не только. Придет час, и вы все узнаете. Зато вас теперь ни одна собака не опознает.

В этом он был совершенно прав.

Гладилина не признала бы родная мать, которой он, впрочем, не помнил.

–  Разве нельзя было как-то иначе? Почему старик?

–  Потому что это эффективно. Вы предпочли бы пожизненное заключение или пулю в лоб?

Гладилин промолчал.

Он боязливо дотрагивался до щек и думал, как хорошо ему было бы поселиться где-нибудь в лесной глуши, в сторожке вроде недавней, и больше ничего не слышать ни о западных друзьях, ни о смертоносных контейнерах. Он впервые по-настоящему пожалел, что ввязался в эту историю.

И это было только начало.

Олег Васильевич молча вышел, вернулся и молча же положил перед ним два авиабилета. Сверху шлепнулся новенький паспорт.

–  Скоро вылетаем, дорогой Санта. Вы когда-нибудь посещали Париж? Можете не отвечать - мне известно, что нет. Теперь вам предоставлена такая возможность… Вы счастливчик.

Гладилин ничего не ответил.

Он видел, что пока ни в коей мере не является хозяином своей судьбы. Перемена внешности поставила последнюю точку. Податься ему было некуда. Аванс, не так давно полученный от Ваффензее, был смехотворным, если соотнести его с реальной стоимостью комфортного скрытного проживания.

Он отошел от зеркала и снова лег.

Олег Васильевич посмотрел на него с некоторой тревогой:

–  Вам плохо, Санта?

–  Мне замечательно, - огрызнулся тот.
– Лучше не придумаешь.

Хозяина не покидали сомнения.

Гладилин почти не состарился, но его нынешний вид автоматически вызывал опасения за его здоровье. Олег Васильевич перевел взгляд на руки подопечного. Да, с руками не поработали, это не руки старика. И ноги, конечно, тоже не «катят». Валентино страдает деформирующим артрозом, не вылезает из кресла, а для такой имитации потребовалась бы не одна неделя.

Он сходил за перчатками.

–  Наденьте-ка, Санта.

Тот уже не сопротивлялся, покорно выполнил сказанное.

Перчатки были очень легкие, из тончайшего бежевого шелка, они почти не ощущались.

–  Не снимайте их больше. Разве что при мытье. А так носите постоянно, на людях и дома тоже, в одиночестве. Правда, на людях вы еще окажетесь не скоро, если не считать перелета…

Гладилин дернул плечом.

Его охватила полная апатия.

Эта апатия улетучилась, когда он предстал перед доктором Валентино Баутце в его парижской квартире на набережной Анатоля Франса. Здесь он пережил очередной шок: ему померещилось, что он снова таращится на себя в зеркало.

Глава восемнадцатая БРАТЬЯ ПО ОРУЖИЮ

Спецслужбы на то и спецслужбы, чтобы действовать тайно.

Обычный шум - и тот нежелателен, а о международном скандале и говорить не приходится. Но если суровая действительность не позволяет выступить скрытно, а достижение цели диктуется не только приказом, но и генетической ненавистью, то выбирать не приходится.

Неумолимость и упорство израильского спецназа давным-давно сделались притчей во языцех. Еще не было случая, чтобы кто-то ушел от возмездия израильтян; рано или поздно они доставали любого, даже самого хитрого гада, посмевшего посягнуть на жизни их соотечественников. Жизнь каждого израильтянина дороже золота, это непреложный закон. И кровь можно смыть только кровью. Как смыли кровью, например, кровь членов олимпийской команды, расстрелянной террористами в 1972 году. Никакое время не было властно над местью, прошли многие годы, но Израиль не успокоился, пока не перебил всех виновных до последнего.

Точно так же Моссад поступал и с нацистскими преступниками.

Поиск таковых не прекращался ни на секунду, и их доставали везде, в любой точке земного шара. Истребляли, не глядя на возраст, и даже старческое слабоумие жертвы, в силу которого она не вполне понимала происходящее, ее не спасало.

И доктор Валентино Баутце был лишь одним из многих, подлежавших стандартной процедуре физической ликвидации.

Правда, на сей раз отмщение сочеталось и с рядом других задач.

В тот самый момент, когда «Сирены» изучали особняк с противоположного берега Сены, за ними самими вели наблюдение сзади, расположившись в пятом этаже живописного, с виду мирного и безопасного дома. Наблюдение вела группа «Ашан» - «дым».

В группе «Ашан» было пять человек, тоже имевших псевдонимы: Цефа - «ядовитая змея», Акрав - «скорпион», Намер - «тигр», Баз - «сокол» и Нешер - «орел». Слово нешер обозначает не только орла, это еще и название пивного завода в Хайфе; поэтому сей псевдоним звучал самым безобидным. В израильском спецназе существует негласное правило: чем невиннее кличка, тем свирепее ее носитель. Нешер в полной мере соответствовал этому правилу и был командиром группы. Иногда к нему обращались иначе - «Код-код»: это тоже традиционное обращение к командиру при выходе на связь, но иногда Нешера называли так и в лицо.

…Акрав отвел бинокль, повернулся к товарищам:

–  Да, это «Сирены». Все семеро. Посейдон смотрит прямо на нас: как бы нам не запалиться…

Существование и состав отряда «Сирены» могло быть тайной для кого угодно, но только не для Моссада. Как, впрочем, и существование «Ашана» для «Сирен». Посейдон и Нешер даже были лично знакомы. Во время оно ФСБ планировало совместную российско-израильскую акцию, которая по ряду причин так и не состоялась. Друзьями командиры не стали, но успели почувствовать уважение друг к другу.

Правда, в настоящий момент «Сирены» не подозревали о присутствии зарубежных коллег.

Нешер выругался и ударил себя кулаком в ладонь:

–  Говорил же я, что надо раньше! Какие-то сутки - и все было бы на мази… А что теперь?

Его подчиненные тоже выглядели озабоченными.

–  В принципе, - осторожно заметила Цефа, - никто не запрещал нам вступать в боевое столкновение с русскими.

Это была чистая правда.

Правила позволяли убирать любого, кто осмелится встать у них на пути.