Парк-авеню, 79

Я посмотрел через зал на Марию и поймал ее благодарный взгляд. Мне хотелось сказать, что помог ей вовсе не я, а Старик, но было уже поздно. Осужденную увели.

Джоэл вышел за мной из зала:

– Слушай, шеф становится слишком сентиментальным. Не хочешь выпить?

Я покачал головой, поднялся наверх, но не успел сделать по коридору и нескольких шагов, как из моего кабинета вылетел разъяренный Старик. Размахивая какой-то бумагой, он завопил:

– Я не собираюсь подписывать всякую чушь!

Шеф имел в виду мое заявление.

– Сэр, после случившегося отставка необходима.

– Ты еще глупее, чем кажешься, Кейес!

Прорычав этот комплимент, он порвал бумагу на мелкие клочки, швырнул их на пол и раздраженно растер ногой.

Очнувшись от оцепенения, я бросился к нему:

– Спасибо, Джон.

Старик кивнул:

– Все в порядке, Майк. Неужели ты думал, что я смогу отпустить своего самого толкового помощника?

– Вы не поняли меня, сэр. Я хотел поблагодарить вас за Марию.

Он мягко улыбнулся:

– Запомни, сынок: на весах Фемиды правосудие всегда должно уравновешиваться милосердием.

Я не нашелся, что ответить, поскольку не дорос еще до понимания высокого смысла этого слова.

Старик похлопал меня по плечу:

– Иди к себе, мальчик. Тебя там ждут.

Он пошел к лифту, а я открыл дверь.

В кабинете никого не было. Да, нервотрепка повредила шефу мозги. Спятил на старости лет.

Из угла послышался какой-то шорох, и я повернулся на этот звук.

Ко мне шла маленькая девочка. Никогда в жизни я не видел таких золотистых волос. На меня смотрели огромные, круглые, нестерпимо голубые глаза – мои глаза. В горле вырос ком, перехватило дыхание.

Боясь поверить себе, я немо смотрел на это чудо.

Девочка остановилась рядом со столом и звонким детским голоском серьезно произнесла:

– Меня зовут Мишель.

Ком в горле не давал говорить, и я молча кивнул.

– Мама сказала, что некоторое время я поживу у вас. Еще она сказала, что вы позаботитесь обо мне и никому не отдадите.

Из прекрасных голубых глаз, дороже которых у меня теперь ничего не могло быть, выкатились две прозрачные слезинки.

Я проглотил ком, но он успел затянуть слезами и мои глаза.

Девочка прижалась ко мне. Сев перед ней на корточки, я взял ее крошечные лапки в свои руки.

– Конечно, я позабочусь о тебе, Мишель. И никому никогда не отдам.