Пародии

Знала я: поможет институт

Мне на высшем уровне освоить

Неквалифицированный труд.

Речь идет о долге и призванье

Быть пастушкой и телят пасти.

С высшим-то своим образованьем

Мне ль деревню нашу не спасти?

Допасти их до такого уровня,

Чтоб медаль иль орден получить.

Не необразованная дура я,

Чтоб телят пастись не научить!

Но когда пастушничать я стала,

То узнала: путь к вершине крут.

Говорю им: — Вот трава густая! —

А они — и ухом но ведут.

Говорю: — Щиплите осторожно:

Среди трав есть злой и вредный вид! —

Нет, жуют, как назло, как нарочно,

Так, что за ушами треск стоит!

Вроде бы и слушают, а сами

Нагло жрут отравную траву!

И неуважительно хвостами

Машут так, что я ревмя реву.

А один из них сказал, зевая:

— М-му! Прислали к нам тебя, чуму.

Высшее твое образование

Ни к селу ни к городу здесь... М-му!

Источник: [1]

Но, ё-мое!

(Игорь Шкляревский)

На всякий случай мне когда-то

родители родили брата:

уж очень был я глуп и мал,

надежд и тех не подавал,

поэзию не понимал,

одни глаголы рифмовал,

в театре спал, в кино дремал,

хвосты собакам обрывал,

девчонкам ходу не давал

и злостно браконьерствовал

(из речки семгу воровал),

«Но, ё-мое!» — на всех орал

и сам себя в гробу видал.

А брату я завидовал:

задолго до него я знал,

что младший брат меня сильнее,

талантливее и умнее,

родней, дороже и милее,

чего он, брат, и не скрывал,

когда, собою недовольный,

сердца я рифмою глагольной,

а не глаголом начал жечь,

литконсультантам портя желчь.

Писал я, ё-мое, хреново,

поскольку признавал я слово,

а то, что означало слово,

я игнорировал сурово,

стараясь слово уберечь,

но если было промыслово

то слово — «щука», «лещ», «судак» —

или хотя бы поллитрово —

«Зубровка», «Старка», «Ром», «Коньяк», —

то я догадывался снова,

что содержание — основа.

И если нас находят вдруг

слова попроще: «спирт» и «водка»

со словом-спутником «селедка»,

мы верим: каждый третий — друг!

Источник: [1]

Ну и знакомые!..

Среди знакомых ни одна

Не бросит в пламя денег пачку.

 ...Не принесет, и слава богу,

Шестизарядный револьвер.

Александр Кушнер

Среди знакомых ни одна

Не поступает так, как надо:

Не выпьет, скажем, кубок яда,

А если выпьет - не до дна.

Она не будет при луне

Бродить с улыбкой ошалелой

И дамой пиковой ко мне

В окно не глянет ночью белой...

Из них, знакомых, ни одна

Кинжала в сумочке не носит,

В измене уличив, не бросит

Чужого мужа. Из окна.

Или в огонь. Покой ценя,

Блюдут они такую меру

Во всем, что даже револьвера

Не могут разрядить в меня.

Решительно ничем они

И никого не поражают;

Готовят щи, детей рожают

Они без малого все дни.

Ну и знакомые! Ни в ком

Трагического! Рокового!

Не ожидал от них такого...

Подумаю - и в горле ком...

Мои бог, да с кем же я знаком!..

Источник: [х]

О хорошем отношении лошадей

Лошади — надежнее всего!

И хотя им тяжело по службе,

от пайка дневного своего

поклевать всегда дадут по дружбе.

Ростислав Филиппов

Ей, лошадке, в жизни не везло,

но о нас она не забывала:

то есть гужевое ремесло

человека в ней не убивало.

Я поверил, как в себя, в нее

после встречи возле сельской чайной —

в человеколюбие ее,

в гуманизм ее необычайный!

Лошадь наблюдая из окна,

вывел из ее я поведенья,

что не просто сено ест она,

а в виду имея удобренья!

А в виду имея урожай

зерновых, картофеля, бобовых!

«Расцветай, родной сибирский край!» —

видел я в глазах ее лиловых.

Проявляя к малышам любовь,

ела и овес она не просто.

а в виду имея воробьев,

серых граждан маленького роста!

Я глядел до неподдельных слез,

как она, пекясь о пташке каждой,

их кормила в стужу и мороз,

так сказать, своей овсяной кашей!..

Это ль не пример морали нашей!

Источник: [1]

Обидно...

...Ты глядела с испугом

из-под нахмуренных бровей.

Но ты, кого я вовсе без любви

в свой дом заклятый к ночи заманила,

я там лила не слезы, но чернила...

...Миленький дружочек

крадется, словно тать,

в утра мои и ночи.

Татьяна Глушкова

Из-под своих нахохленных бровей

ты на меня глядел с таким испугом,

узнав, что лишь по прихоти своей

хочу я стать твоим интимным другом.

Когда тебя к себе я без любви

и уваженья на ночь заманила,

ты, силы все моральные свои

собрав, хотел бежать, но — поздно было!

А впрочем, совесть у меня чиста:

оправдывает, если разобраться,

меня святая бабья простота,

с которою раскрыла я объятья.