Партиец

— Да, определенно, эта идея самая удачная у него, — прошептал Сталин и раскурил трубку. — Внедрять такую систему необходимо. Осталось решить, кто этим займется.

* * *

После того памятного и внезапного поцелуя на Новый год Катя меня не то чтобы сторонилась, но и непринужденного общения у нас не получалось. Каждый раз, как встречались в коридоре, она здоровалась, улыбалась и убегала по своим делам. А если уж видела рядом со мной Женю, так вообще старалась заранее сменить маршрут. Я не понимал ее. Вроде как в любви мне чуть не призналась, а ведет себя так, будто боится меня.

Не знаю, что с ней произошло, но первого апреля она впервые не просто поздоровалась со мной, но и решилась пригласить меня в кино. Я даже подумал, что она пошутить захотела. Все же первое апреля — день дурака. Но нет. Девушка была абсолютно серьезна.

— Ты. не хочешь? — с дрожью в голосе спросила она, когда после ее вопроса я не спешил давать ответ.

— Ну почему? Можно. Только с чего ты сейчас решилась?

— Просто захотела, — ушла она от прямого ответа. — Тогда пошли на «Ветер в лицо»? Вроде это фильм про комсомольцев. Я как раз в комсомол вступила.

— Ну давай.

Премьера фильма состоялась четвертого числа. И что я могу сказать о нем? Мне не понравилось. Сам фильм, как и большинство картин того времени — немой и черно-белый. Но это ладно, я уже привык. А вот сюжет… Молодая пара комсомольцев вместе с другими людьми, входящими в их отряд, создает коммуну и под свое жилье переоборудует здание бывшей пивной. Всем хорошо, все позитивно смотрят в будущее. Но тут у пары рождается ребенок, и они переезжают к родителям девушки. Те — мещане с собственным налаженным бытом, под который вынуждены подстраиваться молодые. Но мещанский быт им кажется удушающим. Он претит им. Настолько, что парень не выдерживает и возвращается в коммуну. Тут над городом разражается буря, которая грозит затоплением. Парень вместе с вернувшейся к нему девушкой и другими комсомольцами помогают соседней фабрике спасти ее имущество. Как было потом сказано в титрах — кадры разразившейся бури символизируют мысль, что советской молодёжи следует идти «против ветра», наперекор косности и рутины мещанского быта. Пропаганда как она есть, да еще и сделана на мой вкус топорно и неуклюже. Но это мое мнение.

Самым запоминающимся моментом в фильме для меня стала девичья ладошка, что сжимала меня, когда в кадре показывали бурю. Катя в этот миг очень переживала и даже немного испугалась.

Уже после фильма, когда я довел ее до дома, она смущенно «клюнула» меня в губы и тут же сбежала в дом. А на следующий день пусть ей и было неловко, но когда мы встретились в коридоре, уже не просто поздоровалась, а снова «клюнула» меня, но уже в щеку. Похоже, она определилась со своими чувствами, и стала действовать более решительно. Для нее. Меня же устраивали «деловые» отношения с Женей и как быть в таком разрезе с Катей я не понимал. Нужно ли мне это? Ответа не было, и пока я отпустил дело на самотек. Если что-то не устроит, тогда и буду разбираться с проблемой.

Несмотря на то, что товарищ Сталин сказал, что будет ждать меня с документами по законам о коллективизации в конце месяца, но эта встреча была перенесена, и к генсеку я попал лишь шестого апреля. Приняв от меня документы, Иосиф Виссарионович бегло их пробежал взглядом, после чего отложил на край стола и спросил:

— Товарищ Огнев, помните, что вы мне предлагали месяц назад?

— Да, конечно, — кивнул я.

Неужели что-то уже сделано? И мои идеи «пришлись ко двору»? А я уж думал, что про них забыли. Да и то, что наша встреча была отложена, насторожило меня, и вызвало опасения, что меня «списали». Перестали относиться серьезно. Но все оказалось куда хуже.

Глава 14

Апрель — июнь 1930 года

Покидал я кабинет товарища Сталина с изрядно испортившимся настроением. За дверью меня уже ждал Савинков. Его видно заранее проинструктировали, так как ни слова ни говоря он встал с дивана, на котором ждал меня, и указал рукой в коридор. Дальше он провел меня до нового кабинета, за которым меня уже ждали.

— Сергей Огнев? — оторвался от бумаг мужчина в овальных очках с тонкой оправой.

— Да, здравствуйте.

— Будем знакомы, — поднялся он из-за стола и протянул мне руку. — Ян Эрнестович.

— Сергей, — хоть меня и так уже знали, но я на автомате все равно представился.

Передо мной стоял нынешний нарком путей сообщения СССР, Ян Эрнестович Рудзутак. Мужчина сорока — пятидесяти лет, точно я не мог сказать, в теле, но не толстяк, короткие темные волосы и гладко выбритое лицо. Взгляд спокойный, не агрессивный.

Когда Иосиф Виссарионович сказал мне, что ему не только понравилась моя идея с контейнерами, но и ее будут воплощать в жизнь, я обрадовался. Но ровно до момента, когда товарищ Сталин заявил, что заниматься этим предстоит мне самому.

— Вы член партии, — объяснял мне Сталин, когда я удивился такому его решению. — Успешно разработали ряд законов, которые сейчас влияют на всю страну…

— Но ведь не один, — от удивления посмел я перебить генсека.

Тот сделал вид, что не заметил этого, и продолжил.

— Также вы занимаете должность моего секретаря-референта.

Вот тут мое удивление переросло в ох… в очень большое удивление. Это когда я эту должность занял? А почему я не в курсе?

— Ну зарплату же ты получаешь? — увидев немой вопрос на моем лице, спросил Иосиф Виссарионович. Я кивнул. — Вот! А без должности, за что ее платить?

— Так… за составление законов же…

— Да, все так. Но разве студенты занимаются этим? — хитро посмотрел на меня товарищ Сталин. — Нет! А вот для секретаря подготовка документов для их дальнейшего рассмотрения и после — одобрения, прямая обязанность. Так вот, Сергей, ты давно уже работаешь и вполне официально в Кремле. Проявил себя как старательный и ответственный работник. Дела доводишь до конца. С законами, как я понимаю, вы почти закончили?

— Не совсем. Еще месяца два нужно. Да и потом — в конце года желательно собрать всю статистику по их применению и внести при необходимости правки.

— Хорошо. Два месяца. Но ими ты и параллельно сможешь заняться. Сейчас же проработать систему перевозок в контейнерах — первостепенная задача. Ты это придумал, ты значит лучше кого-либо другого представляешь, как оно должно выглядеть в конечном итоге.

— Но… у меня же никакого опыта! С законами мне же помогают. Без помощи товарищей Жижиленко и Вышинского я бы точно не справился!

— Так и здесь тебе помогут, — тут же оборвал мои возражения Иосиф Виссарионович. — Я уже переговорил с товарищами, тебя ждут.

«А про покупку заводов и продажу заготовок, а не чистого сырья, он ничего не сказал», промелькнула у меня мысль перед тем, как я вышел за дверь.

Вот так я и оказался в кабинете Рудзутака.

— В общих чертах мне рассказали про твою идею, довольно интересно, — вернулся нарком за стол и указал мне на стул для посетителей. — Но хотелось бы услышать подробности от тебя.

— Да какие там подробности, — вздохнул я протяжно, понимая, что свободного времени у меня похоже в ближайшее время совсем не будет. — Пока только идея.