Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944
Шрифт:
17 июля 1943 г.
На дневку остановились в лесу, западнее Станислава 15–18 км. Личный состав устал крепко, но, придя на место, с целью маскировки костры не жгли, и люди остались не евши. А самолеты вот уже пятые сутки не дают нам покоя, еще на пути, как только вошли в лес, стали обстреливать и бомбить наугад. Но поражений не было. День сегодня исключительно жаркий. Лес густой и большой. В 22 часа двинулись дальше. 18 июля 1943 г. всю ночь шел сильный дождь. Дороги после дождя совершенно испортились. За всю ночь прошли только 11 км. Лошади из-за отсутствия корма и плохих дорог совершенно измотаны, люди от почти непрерывных дождей и отсутствия горячей пищи сильно переутомились. Несмотря на то что все промокли до предела, одежду пришлось сушить своим телом, т. к. костров раскладывать нельзя из-за маскировки, ночью кое-как сварили по ротам галушки и покормили народ раз за двое суток. Днем моросил дождь и искали нас самолеты.
19 июля 1943 г.
С места стоянки лес, что 20 км северо-западнее Станислава, вышли 18 июля 1943 г. в 21 час, но к моменту выхода разведка доложила, что села западнее, восточнее и южнее места нашей стоянки заняты большими гарнизонами противника. Надо снова пробиваться с боем. Это уже третье окружение противником нас начиная с 12 июля 1943 г. Причем несмотря на то, что мы проходили за ночь по 50 км с целью оторваться от противника, но к вечеру следующего дня, пользуясь преимуществом автотранспорта и хороших
Выход из создавшегося третьего окружения превосходящими силами противника мы решили [осуществить так, чтобы силами] 3[-го] с[трелкового] б[атальона] и 6, 8 и 9-й рот 11[-го] с[трелкового] б[атальона] разгромить по пути маршрута самую сильную группировку, где к вечеру наши разведчики засекли больше 100 автомашин, батарею и два батальонных миномета. Местом удара решили [избрать направление] на село Россульно, а вся колонна должна двигаться по маршруту Лесювка, Саджева, Глебовка, м[естечко] Солотвин, Маркова и Манява. Удар по селу Россульно должен быть нанесен в 24.00. После дождей дороги совершенно испортились, причем удар на село Россульна должен производиться 3[-м] батальоном с северо-запада, а 6, 8, 91[-й] ротами с севера. Когда колонна подходила к шоссе Станислав — м[естечко] Перегинско, в селе Россульно начался бой. Колонна пошла по шоссе на местечко Солотвин. По пути подожгла три нефтескважины. В местечке Солотвин в 3 часа завязался бой с группой немцев, которые через 30 минут были все уничтожены. Колонна форсированно стала двигаться дальше, и, когда голова колонны подходила к Маняве, а хвост был еще в м[естечке] Солотвин, это на протяжении шести км, появилось сперва два разведчика, а когда голова колонны поднималась на высоту 936 и подходила к лесу, появились 4 «Мессер[шмитта]-110» и начали бомбить и обстреливать колонну. Это происходило с 7 утра до 9 часов вечера. Постепенно колонну втягивали в лес по склонам горы, но все же эти стервятники нанесли нам ощутимый урон. Было убитыми до 10 товарищей и 24 раненых, убито больше 100 лошадей. Мы пулеметным огнем и из бронебоек сбили одного разведчика и одного «Мессер[шмитта]-110», которые упали недалеко от нас и сгорели. К вечеру колонну всю втянули в лес на полгоры, а большинство втянули на высоту 936 м. Вот и Карпаты. Встретили они нас неприветливо. Лично я пережил ужасный день. Морально был настолько потрясен этим варварским налетом на колонну, что просто передать не могу. Немцы на весь мир вопят, что союзники делают террористические и бандитские налеты на Германию и что пострадал от бомбежки исторический памятник — Кельнский собор. Подлецы и варвары. Они жалеют собор, созданный руками человека, а человека, создателя всех ценностей человечества, всей его культуры, зверски уничтожают и превратили в рабство десятки миллионов. И есть же идиоты, называющими себя культурными людьми, которые считают, что собор ценнее человека. По докладу командира ударной группы [из] 6, 8, 9[-й] рот тов. Бакрадзе, наступающего на село Россульно, они достигли к 24 часам окраины села, дали условный сигнал и начали штурм села. Ворвавшись в село, захватили две 76-мм пушки, батальонный миномет, два ст[анковых] пулемета и до 4-х часов дрались с немцами. Уничтожили 37 автомашин, захватили штаб полицейского полка, уничтожили много боезапа[сов] на машинах, уничтожили до 300 гитлеровцев. Но с 3-м батальоном за все время боя связаться не могли, и там, где должен наступать 3-й батальон, стрельба была, но не активная, роты в 4 [часа] 30 м[инут] вышли с боя и пошли по маршруту, а 3-го батальона до сих пор еще нет. Что с ним? Вероятно, он запутался или завяз в болоте, но его судьба крепко волнует. По пути арьергард порвал все мосты, особенно большой мост в м[естечке] Солотвин, до 400 м, в деревне Манява взорвали еще четыре нефтевышки и сожгли нефтеперегонный завод, а на нем до 60 тонн нефти и бензина. Дел мы наделали очень много. Ну, вот и Карпаты, с высоты 936 видна замечательная панорама. Хребты, горы, ущелья, виды исключительно красивые, и на фоне этой величественной красоты гул моторов «мессеров», взрывы бомб и трескотня пулеметов. Здесь же в войну 1914–1918 гг. происходили бои, мы находим очень много старых окопов. Население живет очень и очень бедно, но нас встретило гостеприимно.
20 июля 1943 г.
Весь день находились на высоте 936. С утра выслали главразведку на поиски 3-го батальона. Весь день летали разведчики и «мессеры», искали нас, бомбили и обстреливали отдельные участки леса. Ночью сожгли 9 нефтевышек в селе Биткув. Второй батальон послали на перекрытие дорог и взрыва мостов по дороге, идущей из Станислава к венгерской границе по р[еке] Быстрица. От нашего места расположения [до] венгерской границы по прямой 18 км.
С полдня пошел грозовой дождь, но такой сильный, что просто ужас, и этот дождь продолжался до 23 часов. По горе текут целые потоки воды. Но грозовые разрядки здесь такие страшные, что я видел за всю свою жизнь впервые. К вечеру вернулась разведка, посланная на поиски 3[-го] с[трелкового] б[атальона]. Она доложила, что от Манявы до Солотвина все села заняты противником. Село Биткув — тоже [заняли] немцы. [В направлении] на Яблонов разведка слышала бой, бомбежку и большой пожар. Есть предположение, что там 3-й батальон, но где он, что с ним? Этот вопрос не дает покоя и страшно мучает. Командование там толковое и хороший личный состав батальона, но что могло с ним случиться? Вечером в 22 часа решили двигаться на юго-запад, еще ближе к венгерской границе. После дождя все абсолютно мокрые, а дороги — сплошная грязь. Но нам надо спускаться с высоты 936 в долину. Что это был за спуск? Временами спуск доходил до [крутизны в) 70°. Начали спускаться с горы в 22 часа, а закончили в 3 ч[аса] 30 м[инут] 21 июля 1943 г. Но теперь извлекли горький опыт и печальный урок. 19 июля [134] [в] дер[евне] Манява с наступлением рассвета вся колонна, там, где ее застает рассвет, останавливается и маскируется, и, кроме этого, вообще решили батальоны и роты не скучивать.
134
Так в документе.
Утром снова послали разведку 2[-го] батальона в направлении Яблонов на поиски 3[-го] батальона. Дороги здесь горные и страшно каменистые, лошади совершенно сели на ноги, буквально падают. Что будем делать дальше? Надо отдых дней 6–7.
21 июля 1943 г.
День в расположении 1[-го] с[трелкового] батальона] прошел спокойно, есть сведения, что 2[-й] батальон с 8 ч[асов] 30 м[инут] дерется с немцами, но результаты неизвестны. О 4[-м] батальоне сведений нет, а 3[-й] батальон до сих пор не дает никаких признаков жизни. Разведка его ищет. Я за эти дни страшно похудел, зарос и так изнервничался, что просто превратился в истерика. Второй батальон отошел и сдал противнику переправу в [селе] Пасечна. Таким образом, оказались в ущелье отрезан[ы] 3[-й] и 4[-й] батальоны. Комбат 2[-го батальона] Кульбака трус [135] , положение становилось критическим. Мы послали 6, 9 и 10-ю роты освободить мост. И когда роты пришли, то выяснилось, что противник действительно наступал [численностью] человек до 300, но благодаря неумению и личной трусости Кульбаки создалась паника.
135
В данном случае С.В. Руднев, не зная всех обстоятельств боя, несправедливо обвинил П.Л. Кульбаку в трусости. По итогам Львовско-Варшавского рейда партизан-ковпаковцев командиру 2-го стрелкового полка было присвоено звание Героя Советского Союза.
К 18 часам стало известно, что 3[-й] батальон находится на высоте 936. Послали навстречу. И к 6 часам утра 3[-й] и 4-[й] батальоны без потерь переправились через переправу. К 10 часам первый батальон занял место восточнее Зеленица 5 км, 3[-й] бат[альон] в Зеленице. 2-й батальон в Зеленице и 4[-й] бат[альон] [в] Черник.
22 и 23 июля 1943 г.
Стоим на небольшой возвышенности против горы Сидуха 1546, она почти всегда покрыта туманом. Дождь и грозы непрерывны, и говорят, что в Карпатах месяца июнь, июль самые дождливые. Дождь настолько надоел, что опротивело все. Раненые мокрые, но бодрые. Что это за народ? В течение этих двух дней самолетов нет. Противник пока нас не беспокоит. Лошади почти все легли, решили дать отдохнуть дней 5, а потом надо ковать, Карпаты заставляют нас перестраивать и тактику борьбы, и вождение отрядов. Из опыта трех переходов решили весь обоз перестроить из фурманок на двуколки, на вьюки, а раненых на специальные горные носилки. Все батальоны и роты спешно приступили к перестройке транспорта. Ковка лошадей производится на резиновой или на войлочной прокладке. Из борьбы по лесам и степи переходим к новой тактике борьбы и вождения частей в горах.
Ковпак по-прежнему равнодушен не только к полевым и лесным условиям борьбы с противником, а в горах он совсем профан, но как он любит повторять чужие мысли и страшно глуп и хитер, как хохол, он знает, что ему есть на кого опереться, поэтому он пьет, ходит к бабе, к такой же […] [136] , как и сам, спать, а когда приходится круто, то немедленно обращается к /…/ [137] X. [138] , который всю ночь мечется по колено и на всякие изменения немедленно реагирует. Он, и не только он, но и многие другие знают, что X. вывезет. И для самого […] [139] X. все эти два года обогатили его познания в военном деле не только с точки зрения тактической грамотности в поле и лесу, но особенно вождению крупных соединений, но и также вождению и тактике борьбы в горно-лесистых местностях. Характерно посмотреть на некоторых работников нашего объединения и дать хоть короткую характеристику, но для этого надо специально засесть на несколько дней, чтобы дать хоть короткую характеристику, а также дать хоть коротко о личном составе.
136
В тексте слово, похожее на «дуру», но зачеркнуто.
137
Неразборчивое слово и зачеркнуто.
138
Речь идет об авторе дневника — С.В. Рудневе.
139
То же самое.
25 июля 1943 г.
Подвели итоги нашей боевой деятельности с 10 по 20 июля. За это время уничтожено 783 солдата и офицера, сбито два самолета, уничтожено два 75-мм орудия, 500 снарядов, 139 автомашин, 2 склада с боеприпасами, уничтожено 32 нефте-вышки с суточным дебетом 48 тонн. Сожгли 565 тонн нефти, 12 тонн бензина, уничтожен нефтепровод, два нефтеперегонных завода и много другого оборудования, 25 км телефонно-телеграфной связи на 42 направлениях, ж[елезно]-д[орожных] мостов — 4, длиной 115 м, шоссейных мостов 13 длиной 1365 м. Взяты большие трофеи, в том числе 28 тыс. патронов.
Сегодня снарядили и отправили 8 пленных мадьяр, дали им по винтовке, по 50 шт. патронов, по две гранаты, мануфактуры по 10–15 м, масла, хлеба, сахара и т. д. И выдали им справки. В ротах сделали проводы, проинструктировали и [со] своими проводниками направили до границы. Этому делу мы придали большое политическое значение, этой отправке. Люди, бывшие в нашем плену целый год, достаточно политически выросли [140] . Ночью делали операцию на Рафаловку. Без боя взяли 25 тонн муки. Есть сведения, что противник разгрузил в Надворной два эшелона. Один эшелон с живой силой направил в Делятин. Ходят слухи, что немцы решили окружить в горах наше соединение и уничтожить его. Дураки и безумцы. Нас только связывают раненые, которых в части набирается до 100 человек, из них 50 процентов тяжелораненых; а для того, чтобы нас ликвидировать в Карпатах, надо десятки тысяч людей.
140
Указанные венгры прошли антифашистскую подготовку и были посланы на родину с целью установления связей с антинацистским подпольем и организации вооруженной борьбы в тылу врага. Не исключено, что они имели поручения, касающиеся разведывательной деятельности.
Погода по-прежнему пасмурная, ночью шел дождь. В лесу страшно сыро и холодно. Настроение сегодня почему-то особенно тяжелое. Чувствуется огромная физическая и нравственная усталость. Два года в невероятных условиях, тяжелые природные и метеорологические условия, ежедневно исключительное нервное напряжение — все это дает себя чувствовать. Как хочется отдохнуть и увидеть семью. Иногда и замечательные прелести природы становятся противными и еще больше раздражает, что не можешь насладиться прелестями природы.
Сейчас 17 часов, а с 4[-го] батальона передали, что на их участке идет ружейно-пулеметная перестрелка. Вот тебе и прелести природы. Эта перестрелка может вылиться в крупный бой.
Дневник H.H. Попудренко
(23 августа 1941 г. — 19 января 1943 г.)
Попудренко Николай Никитович (1906–1943) — партийный работник, один из организаторов и руководителей партизанского движения на временно оккупированной нацистами территории Украины в 1941–1944 гг.; Герой Советского Союза (1943, награжден посмертно). Родился в с[еле] Николаевка (теперь Сахновищанский район Харьковской области Украины) в крестьянской семье. С 1924 г. — рабочий на одном из заводов Днепропетровска; после окончания в 1930 г. республиканских курсов при ЦК ЛКСМУ — на комсомольской работе: заведующий сельхозотделом, секретарь Овручского райкома комсомола Житомирской области. В 1933 г. окончил Черниговскую высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу. В 1933–1940 гг. работал завотделом и третьим секретарем Бахмачского райкома партии, первым секретарем Ново-Басанского райкома партии, затем — третьим секретарем Черниговского обкома КП(б)У.