Партнеры по преступлению

— Я собрала бумаги, — шепотом сказала она. — Здесь все. Я подумала, вы вполне можете взять их с собой и просмотреть на досуге. Только я уверена, вы не найдете в них ничего, проливающего свет на таинственные происшествия…

Ее слова потонули в оглушительном грохоте, послышавшемся наверху. Томми стремительно взлетел по лестнице. В одной из комнат он обнаружил на полу разбитые вдребезги кувшин и раковину. В комнате не было ни души.

— Привидение взялось за свое, — усмехнулся Томми и в задумчивости спустился вниз.

— Скажите, мисс Дин, могу я поговорить со служанкой, мисс Крокет? Буквально минутку, — попросил он.

— Конечно. Сейчас позову ее.

Мисс Дин вышла на кухню и тут же вернулась со служанкой.

— Мы тут думаем купить этот домик, — непринужденно заявил Томми, — и моя жена хочет узнать: если мы все-таки соберемся, не останетесь ли вы у нас?

На респектабельном лице Крокет не отразилось ровным счетом ничего.

— Благодарю вас, сэр, — ответила она. — Мне бы хотелось обдумать это, если можно.

Томми повернулся к Монике.

— Я в совершенном восторге от дома, мисс Дин. Насколько я понял, на него претендует еще кто-то? Конкурент, так сказать… Да, да, я знаю, сколько он дает. С удовольствием предложу вам на сотню больше. И уж будьте уверены, это лучшая цена.

Мисс Дин пробормотала что-то уклончивое, и Бирсфорды откланялись.

— Я был прав, — сказал Томми, выйдя за калитку. — Это Крокет. Ты заметила, как она дышала? Это потому, что она спускалась по лестнице, разбив наверху раковину. Иногда, думаю, она тайком проводила в дом племянника и, пока он там наверху полтергействовал или как ты это там называешь, сидела со всеми в кухне, словно невинная овечка. Вот увидишь, еще до вечера доктор О'Нил сделает очередное предложение.

И действительно, ближе к обеду они получили записку от мисс Дин.

«Только что заходил доктор О'Нил. Предлагает на 150 фунтов больше, чем раньше».

— Похоже, племянничек у нее со средствами, — задумчиво заметил Томми. — И знаешь, что я скажу тебе, Таппенс? Кажется, ставка действительно высока.

— О! Хоть бы нам найти клад.

— О, Таппенс, нам бы для начала справиться с этой кучей.

Они принялись разбирать коробку с бумагами — занятие весьма утомительное, если учесть, что они были просто свалены туда вперемешку, без малейшего намека на метод или систему. Процесс поминутно прерывался — супруги обменивались мнениями.

— Что там у тебя, Таппенс?

— Старые оплаченные счета, три совершенно никчемных письма, рецепт сохранения молодого картофеля и еще один для приготовления сырного пирога с лимоном. А у тебя?

— Один счет, немного любовной лирики, две газетные вырезки: «Почему женщины покупают жемчуг — потому что это самое выгодное вложение» и «Четыре жены одного мужа — невероятно, но факт». Еще рецепт приготовления заячьего рагу.

— С ума сойти, — отозвалась Таппенс, и просмотр тетиного наследия возобновился.

Наконец коробка опустела. Томми с Таппенс молча уставились друг на друга.

— Я отложил эту бумажку, — прервал молчание Томми, поднимая половинку тетрадного листа, — как единственную подозрительную штуку во всей коробке. Хотя вряд ли это имеет какое-нибудь отношение к тому, что мы ищем.

— Дай глянуть. Это же загадка, Томми! Обычная детская загадка:

Похоронили в мае,Сто дней не вспоминали.Стали осенью копать,А она жива опять.

— Хм, — скептически хмыкнул Томми. — Поэзия — это не по моей части.

— Не вижу, что ты тут нашел подозрительного, — заметила Таппенс. — У каждой старушки такого добра пруд пруди: надо же чем-то развлекать внуков!

— Дело не в стихах. Подозрительным мне показалось то, что написано ниже.

— «Св. Лука, одиннадцать, пятьдесят девять», — прочла Таппенс. — Это же Евангелие!

— Вот именно. Тебе это не кажется странным? С чего бы такой старой и религиозной леди ссылаться на Евангелие под какой-то загадкой?

— Да, это очень странно, — задумчиво протянула Таппенс.

— Полагаю, как дочь священника ты не забыла прихватить с собой Библию?

— Представь себе, не забыла. Ага, не ожидал? Погоди секунду…

Таппенс схватила свою дорожную сумку, вытащила из нее маленький красный томик и, вернувшись к столу, принялась нетерпеливо листать страницы.

— Так… От Луки… Глава одиннадцать, стих девять. Ох, Томми, смотри!

Томми склонился к странице и посмотрел, куда указывает мизинец Таппенс.

«…ищите, и найдете…»

— Вот оно! — вскричала Таппенс. — Есть! Нужно только разгадать загадку, и сокровище наше, точнее — Моники Дин.

— Разгадать! Ничего себе. «Похоронили в мае, сто дней не вспоминали». Черт знает что! Бедные детишки.

— Да нет же, все очень просто. Тут какой-то трюк, — мягко сказала Таппенс. — Дай-ка мне.

Томми охотно избавился от бумажки. Таппенс устроилась с ногами в кресле и, хмуря брови, начала что-то бормотать себе под нос.

— Все очень просто, — напомнил Томми, когда прошли первые полчаса.

— Не каркай. Просто эта загадка для совсем другого поколения. Знаешь, я уже всерьез начинаю подумывать, а не вернуться ли нам завтра в город и не навестить какую-нибудь старушку, которая помнит все эти штуки?

— Давай лучше попробуем еще разок.

— Так… Что же у нас хоронят в мае? — задумчиво проговорила Таппенс. — Прежде всего, конечно, усопших. Потом надежды…

— Таппенс, ты говоришь, это детская загадка.

— Да знаю я… Понимаешь, мне все кажется, что я ее помню, только что-то.., что-то в ней не так.

Ее рассуждения прервала маленькая служанка, пришедшая передать, что ужин будет готов через пару минут.

— Только мисс Лумли спрашивает, как вы любите картошку: жареной или в мундире? У нее есть и то и другое.

— В мундире, — немедленно отозвалась Таппенс. — Обожаю картошку…

Она застыла с открытым ртом.

— Эй, в чем дело? Привидение увидела? — осведомился Томми.

— Почти. Слово! Томми, ты что, не понял? Картошка! Ее сажают весной, а осенью выкапывают. И я вспомнила теперь эту загадку. Только звучала она немножко по-другому: