Парящий дракон

Служанки, выполняя распоряжения госпожи, носили вещи и укладывали их в повозку, которая вскоре оказалась полной, и предупредительный управляющий сразу же предоставил ещё одну.

Господин Уми-Сайто проигнорировал утреннюю суматоху, связанную с отъездом Хитоми и Ихары, настолько велико было его негодование. Да и после ночи, проведённой с Югей, он понял, что излишне увлёкся одной наложницей, оставив без внимания двух других. Теперь же он решил это исправить и посещать покои Югей и Ивы по очереди.

Госпожа Югей в отличие от Уми-Сайто решила сполна насладиться своей победой. Она надела лучшее кимоно, зашла за Ивой и они вместе с победоносным видом появились во дворе, дабы своим присутствием причинить поверженной сопернице боль и окончательно унизить её напоследок.

Увидев наложниц, Хитоми повела себя на редкость сдержанно, безусловно, понимая цель их совместного появления – они желали насладиться плодами своей изощрённой интриги.

Хитоми поступила мудро, не доставив Югей и Иве удовольствия своим бессильным гневом, она повернулась в их сторону и низко поклонилась. Наложницы оторопели от такого поведения бывшей Госпожи из Южных покоев и начали потихоньку шептаться, а затем и посмеиваться. Но Хитоми твёрдо решила не замечать и этого, ибо была преисполнена уверенности – сегодняшнее падение непременно приведёт к взлёту в будущем.

Она в последний раз окинула взглядом дом, Югей, Иву, управляющего, скрывавшегося в тенистой галерее, и забралась в паланкин к Ихаре, которая уже разместилась в нём, не желая никого видеть – девушка тяжело переживала отъезд из Момодзоно.

Четверо слуг подхватили паланкин, за ним поспешили две доверху нагруженные повозки, они проследовали к распахнутым Китайским воротам, навсегда покидая Момодзоно. Ихара утирала слёзы – ей было обидно за поруганную честь матери, ещё никто не смел так обращаться с ней.

– Не плачь, – сказала Хитоми. – Порой в жизни кажется, что потеряно всё и навсегда, но это лишь – слабость духа. Мы непременно добьёмся того, что желаем. Верь мне.

Ихара взглянула на мать, та с необычайным вниманием рассматривала свой веер. Девушка удивилась: может быть, он хранит какую-то тайну? Но это была вовсе не тайна, а стихи, написанные красной тушью на шёлке:

С нитью жемчугаСравнила я свою жизнь.Порвётся – пускай.Ведь с годами ослабнуНе удержу своих тайн. [117]

117

Автор принцесса Сэкусси, вторая половина XII века, перевод с японского Владимира Соколова.

Всю дорогу до Киото Хитоми обдумывала дальнейший план действий. Взвесив всё, как следует, на «холодную» голову, она пришла к выводу, что говорить господину Хиросэ о подслушанном ею разговоре канцлера и самурая из Исиямы – преждевременно. Кто знает, как начальник Левой дворцовой гвардии поведёт себя, например, сам доложит императору о заговоре и даже не упомянет о Хитоми. «Нет, я сделаю это сама, – решила она, – или доверю Ихаре…»

Отъёхав на приличное расстояние от Момодзоно, Хитоми окончательно успокоилась – всё складывалось не так плохо, если, конечно, не считать потерянной репутации. Но по мере приближения к Киото, её посетила здравая мысль: а кто в столице знает о событиях в Момодзоно? Да никто!

От этого её настроение ещё более улучшилось, и она потихоньку затянула старинную песню. Ихара удивилась:

– Матушка, как вы можете петь?

Хитоми проигнорировала вопрос дочери, целиком и полностью поглощённая старинным мотивом. Наконец, насладившись своим пением, она ответила дочери:

– Момодзоно – всего лишь предместье Киото. И в столице никому нет дела, что там происходит. Мы прибыли в город, дабы выгодно устроить твоё замужество.

Ихара с удивлением посмотрела на мать, понимая, что та, в сущности, права, и её дурное настроение улетучилось, словно маленькое облачко, гонимое ветром.

* * *

Господин Хиросэ, по обыкновению, собирался на службу в императорский дворец, когда ему доставили письмо из Момодзоно. Он снял золотой шнурок со свитка, развернул его и почёл:

«Господин Хиросэ, обстоятельства складываются таким образом, что я вынуждена покинуть поместье, дабы моей репутации нанесён непоправимый урон. Прошу вашего снисхождения и покровительства.

Госпожа Тоётоми Ода Хитоми».

Господин Хиросэ забеспокоился: «Неужели она узнала что-то важное? Непременно следует принять её. Надо поговорить с женой…»

Паланкин и повозки госпожи Оды Тоётоми достигли Второй линии Киото в час Овна. Хитоми и Ихара, утомлённые дальней дорогой, мечтами об обеде и отдыхе. Госпожа Такико вела себя предельно вежливо по отношению к гостям, она проводила их в специально приготовленные покои и распорядилась подать еду.

Как и приказал муж, Такико не о чём не расспрашивала госпожу Хитоми. Сообщив лишь, как было условлено, что господин Хиросэ будет поздно, в час Быка, ибо он совершает ночной обход вверенных ему дворцовых помещений, проверяет посты, костры у Восточных ворот, а затем только направляется домой.

Конечно, Такико знала о том, что у мужа на стороне есть связь, но была уверенна: он непременно поспешит домой из-за приезда госпожи Хитоми. Она помнила бывшую наложницу сёгуна ещё по Исияме, где многие вельможи и самураи добивались любви красавицы, и ни для кого не было секретом, что господин Хиросэ пылал к ней страстью. Хиросэ достаточно долго добивался расположения бывшей наложницы сёгуна, отвергавшей одного поклонника за другим и, когда, наконец, она уступила, пребывал на верху блаженства, ибо Хитоми считалась одной из самых искусных любовниц Исиямы. Когда же Хиросэ попал в немилость к сёгуну и был вынужден покинуть бакуфу, их любовная связь прервалась, но он ещё долго вспоминал страстные объятия своей возлюбленной.

Такико прекрасно понимала, что бывшая любовница мужа появилась в Киото неспроста. Она подозревала, что Хиросэ вновь загорелся к ней страстью. Такико по опыту знала, что Хиросэ – мужчина сильный и импульсивный и, если желает женщину, то непременно её добьётся, ведь за эти годы, проведённые в императорской столице, он поменял немало любовниц, некоторых она даже знала в лицо, но таких красавиц, как Хитоми среди них не было.

Первое появление Хитоми в Киото Такико восприняла настороженно, хотя старалась не показывать вида и быть предельно вежливой по отношению к гостье. Она много думала о красавице из Исиямы, и, наконец, пришла к выводу, что та умна, воспитана, принадлежит к одному из знатных родов, словом, весьма подходящая наложница для Хиросэ. Такико даже несколько раз обмолвилась мужу, что будет рада видеть Хитоми в их доме. Господин Хиросэ удивился, но затем по достоинству оценил поведение жены. Она воспринимала Хитоми не как соперницу, а как союзницу, ибо они были примерно одного возраста – Такико минуло тридцать пять лет – и обе имели детей. Киотских же «красоток» Такико не долюбливала, считая их чрезмерно высокомерными, жеманными, жаждущими лишь богатства. Поэтому вторичное появление Хитоми Такико приняла с радостью и надеждой, что именно она станет наложницей мужа, поселится в их доме и тот, наконец, перестанет пропадать то на службе, то у молодых киотских любовниц.

* * *

Хитоми расположилась в покоях, служанки внесли только сундук с вещами; повозки же, нагруженные скарбом слуги расположили под навесом, дабы неожиданно начавшийся дождь не промочил их.

Ихара, утомлённая суетой утренних сборов и дорогой, быстро уснула. Но Хитоми не спала, ожидая появления господина Хиросэ, будучи уверенной, что он обязательно нанесёт ей поздний визит.

Действительно, едва завершился час Крысы, господин Хиросэ уже входил в дом – он спешил, снедаемый любопытством и беспокойством, и сразу же направился к Хитоми. Хозяин, как можно тише раздвинул фусуме комнаты, где пребывала гостья, она тотчас поднялась с татами, поспешив ему навстречу. Он же, увидев спавшую Ихару, сделал Хитоми жест рукой, означавший следовать за ним.