Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ
Шрифт:
С подозрительностью относились американцы к комиссару Монике Тельечее. Этот способный самоучка не скрывал своих националистических убеждений. А американцам это было не по нраву.
Образец продажного чиновника являл собой Мануэль Фернандес Флейтас, также служивший в параллельном аппарате. Он вел размеренный образ жизни, но денег ему постоянно не хватало, потому что он снимал квартиру на улице Хоакина Рекена, коттедж на пляже в Пунта — дель — Эсте, приобрел контрабандным путем фургон и т. п.
Фернандес Флейтас, единственный чиновник, не обязанный своим занимаемым постом американцам, обходился им, как ни парадоксально, дешевле остальных. Стипендия в Вашингтоне, кое — какие приглашения и любезности со стороны Кантрелла, три тысячи песо в месяц на расходы — вот и все,
После того как стало известно об исчезновении папок с личными делами контрабандистов, Хаурегисара заменили комиссаром Чавесом, который продаваться американцам не захотел. Флейтас продолжал работать в аэропорту и сотрудничать с американцами, однако его необходимо было оградить от последующих перемен начальников. Было решено в связи в этим перевести отдел Интерпола в управление разведки и контрразведки, где подобного рода затруднений не существовало.
Однако Интерпол входил в следственное управление, и его перевод натолкнулся на возражения инспектора Герры. Такой неблагодарности с его стороны никто не ожидал. Он забыл, что его протащили через голову инспектора Попеса Пачиарроти, чтобы посадить на вакантное после смерти Копельо место. Дело в том, что, помимо департамента Карраско, Интерпол контролировал также морской порт Монтевидео, служивший ему драгоценной жилой. Контрабанда приносила доходы самым высоким сферам, но немалый куш перепадал и следственному управлению.
Согласно достигнутому «джентльменскому» соглашению, в следственном управлении оставались Интерпол и отдел портов и плавсостава, но отряд, обслуживавший аэропорт, переходил в управление разведки и контрразведки, хотя обычные донесения, как и раньше, должен был отправлять в следственное управление.
Все остались довольны: следственное управление сохранило за собой свое «сокровище», американцы получили доступ к международным воротам страны, а в таможне морского порта у них уже были свои люди, да он и не имел для них такого значения, как аэропорт.
После того как был обеспечен контроль над аэропортом, Флейтас получил задание провести чистку персонала, находящегося в его подчинении. Часть людей он освободил и на их место поставил доверенных лиц. Еще при Барлокко в аэропорту был улучшен организационный и технический уровень полицейской службы. Здесь был установлен быстродействующий аппарат, который выдавал моментальные снимки всех пассажиров. Одна копия направлялась в управление разведки и контрразведки, другая — в архив посольства США.
Отношения Кантрелла с Лемосом Сильвейрой были из числа тех, о которых говорят, что это любовь с первого взгляда. Большеголовый Лемос Сильвейра был наделен чертами, типичными для сотрудника параллельного аппарата. Он был верен своей стране, но твердо убежден, что спасение Уругвая — в полном подчинении Уругвая американцам. Так же как и братья Фонтанна, он не просто продался янки, он сам заделался янки. С каким бы сарказмом мы о нем ни говорили, можно было не сомневаться, что он был убежден в выпавшем на его долю долге, который ему предстояло выполнить. Под руководством Кантрелла он инспектировал лаборатории и натаскивал новичков. Еще более важной была его работа в небольшой группе управления внутренней безопасности: они вели слежку за сотрудниками разведуправления. Им было доверено выбирать по своему усмотрению объект, и они дошли до того, что устроили слежку за самим начальником управления Пирисом Кастагнетом. Подслушивая телефонные разговоры его заместителя Консервы, они как-то заподозрили его в гомосексуализме и стали следить за ним днем и ночью. Но не все было ясно в этом деле, поэтому Кантрелл колебался, полагая, что в худшем случае можно будет избежать скандала, поскольку это «стабильные, многолетние отношения». Если бы Кантрелл дал ход делу, могли бы поставить под сомнение его способность распознавать
людей, ведь рекомендовал Консерву именно он. Это было единственный раз, когда Кантрелл руководствовался соображениями личного характера. Он решился поговорить с Консервой и посоветовал ему попросить своего друга больше не навещать и не звонить по телефону на работу.— Ваша честь вне подозрений, инспектор, — сказал он, — но мы хотим оградить вас от нежелательных сплетен.
Консерва остался на своем посту, а Лемос все сохранил в абсолютной тайне.
Молниеносная карьера
Еще один избранный среди избранных, с которым я близко познакомился, служил в полицейском участке Мальдонадо.
Эль Порото Консепсьон сделал молниеносную карьеру. В короткий срок он стал субкомиссаром полиции, где сразу же проявил склонность к разведывательной работе. В частности, он начал составлять картотеку на жителей департамента.
Для янки он оказался настоящим подарком. Билл Хортон и Нориега узнали его во время подготовки конференции президентов в Пунта — дель — Эсте. Они представили его Кантреллу, и Эль Порото незамедлительно стал сотрудником параллельного аппарата.
Я познакомился с Консепсьоном в октябре 1968 года. В то время приходилось часто ездить в Пунта — дель — Эсте, чтобы подыскать там помещение для ресторана. Собираясь в одну из таких поездок, я получил от Кантрелла конверт для вручения субкомиссару, который в свою очередь передал мне запечатанную папку.
Со временем все эти формальности исчезли, и вместо конверта я просто передавал ему деньги, сумма которых ежемесячно менялась, но затем стала постоянной — 12 тысяч песо. Однажды Консепсьон передал донесение не в запечатанной папке, как обычно, а на словах, за что получил нагоняй от американского советника.
Под надзором Кантрелла Консепсьон создал обширную цепь осведомителей в районе Мальдонадо — Ла — Барра — Пунта — дель — Эсте. Их деятельность была самой разнообразной и сводилась, в частности, к следующему: к вербовке молодых девушек, в обязанность которых входило знакомство с высокопоставленными персонами, приезжавшими отдыхать на этот всемирно известный курорт; к привлечению к сотрудничеству обслуживающего персонала коттеджей, чтобы получать информацию о гостях и иметь доступ в номера во время их отсутствия; к слежке за резиденциями иностранных дипломатов; к внедрению своих людей в различные увеселительные заведения; к надзору за общественной деятельностью в Мальдонадо.
В одном из своих донесений Консепсьон писал, что инспектор полиции из департамента Роча готов к сотрудничеству. Позже с ним вступили в контакт через одного жителя этого департамента.
Деньги были нужны Консепсьону, но он стремился к большему. Он мечтал стать комиссаром в Пунта — дель — Эсте, где бы он не только имел неограниченные доходы от контрабанды и наркотиков, но и стал бы человеком, вхожим в высшее общество. По крайней мере так он думал.
Консепсьон уже сумел стать вторым человеком в районном отделении полиции и подкапывался под своего начальника, комиссара Аристобуло де Леона. Но комиссар был не беззащитным. Среди сторонников партии «Бланко» он был «бланко», а среди «Колорадо» — «Колорадо». Услужливый и послушный, он завоевывал благодарность тем, что умел не замечать ни маленьких, ни больших грехов сильных мира сего.
Но в 1967 году, после прихода к власти правительства партии «Колорадо», Аристобуло де Леон, попав в немилость, был переведен в маленький поселок Хосе Игнасио. На его место временно был назначен, не без участия янки, Консепсьон. Казалось, он дождался своего часа.
Де Леон пустил в игру все козыри, но все было напрасным. Однако через несколько месяцев ему удалось сделать блестящий ход. Все было готово к проведению третьего набора полицейских курсов, на этот раз в городе Колонна. Де Леон пытался устроиться на них в качестве инструктора, но Кантрелл воспротивился этому. Саенс решил, что не стоит ломать дров с ЦРУ из-за пьяницы, который к тому же избил своего подчиненного. Не исключено, что инструктора выступят против его участия в работе курсов.