Пассажирка. Спасти и не влюбиться

Догадливая. Не сделаю. Я любил, чтобы женщины стонали подо мной от удовольствия, а не от боли.

– Именно. Цени заботу своего папочки. Иногда в чьей-то защите нет ничего плохого, – сказал я, а потом развернулся и покинул камбуз.

Чувствовал я себя отвратительно. С одной стороны, на моих губах всё ещё оставался соблазнительный вкус нашего поцелуя. Отчего стиснутый бельём член болезненно ныл. А с другой, в память врезался испуганный взгляд чистых серых глаз, заставляя чувствовать себя последним ослом.

– Гадский Олсен. Обязательно выбью ему зуб за этот заказ, – вслух проворчал я, покидая свою каюту.

Двигаясь по узкому коридору, я направился в третью каюту, оборудованную под небольшой спортзал.

Долгая и изнурительная тренировка – вот то, что сейчас было нужно, чтобы выкинуть из головы глупые мысли и заставить кровь циркулировать по всему телу, а не только в паху.

Сначала беговая дорожка, потом силовая нагрузка, а под конец хорошенько побоксировал грушу, спуская пар.

К себе возвращался через пару часов мокрый от пота и уставший сверх меры. По-хорошему нужно было перекусить перед сном, но идти на камбуз я не хотел, опасаясь снова встретить там Эву.

Уже подходя к своей каюте, я заметил на полу ланч-бокс, в который был упакован мой ужин.

– Глупая пичуга. Бездна! Повезёт же кому-то, – тихо сказал я, стараясь не думать о своей пассажирке, но это было невозможно.

Похоже, Эвелин Морель надолго лишит меня сна и покоя.

Глава 13. Неловкость

Эвелин Морель

В рубке, как всегда, было тихо. Приборная панель мерцала огнями, а за панорамным бронированным стеклом раскинулся бескрайний космос. В кресле пилота спиной ко мне сидел мужчина, лишивший меня покоя с самой первой встречи. Я крадучись шла по проходу, испытывая странную тягу быть ближе к Филу Хартвуду, но капитан всё равно услышал мои шаги и резко развернул кресло, встречая меня лицом к лицу.

Он снова был одет в одни только трусы-боксёры, мало что скрывавшие от моего жадного взора.

– Я знал, что ты придёшь. Готова играть во взрослые игры, девочка? – нагло ухмыляясь, произнёс пилот, переместив одну из своих широких ладоней на внушительную выпуклость, скрытую тканью трусов.

Это его «девочка», произнесённое низким бархатным тоном, запустило рой мурашек по моей коже, а низ живота налился приятной тяжестью. Смелости ответить вслух не было, поэтому я только кивнула, сгорая от стыда и сладкого предвкушения.

Сейчас страхи и сомнения как будто стёрлись, оставляя мою жажду. Почему я так реагировала именно на этого хмурого и не самого привлекательного мужчину, оставалось для меня загадкой, но я замерла перед ним, как глупая мышь перед удавом, не в силах отвести взгляд от того, как большие пальцы нырнули под резинку боксёров, медленно опуская серую ткань вниз.

– Ты знаешь мои условия, Эва. На колени, – прозвучал хриплый приказ.

Острая смесь стыда и предвкушения стала гуще, горячей патокой растекаясь внутри. Как заворожённая я опустилась вниз, принимая унизительную позу. Почему я вообще это делаю? Почему подобно собачонке ползу ближе к креслу, не отводя взгляда от того, как Фил, приподняв бёдра, стаскивает с себя треклятые трусы? Ответов на эти вопросы у меня не было. В голове нет вообще ни одной здравой мысли.

– Открой рот и поработай своим язычком как следует, девочка, – приказал мужчина, красноречиво поглаживая ладонью налитый кровью эрегированный член.

Уровень смущения зашкаливал, кровь шумела в ушах, но и возбуждение от этих пошлых слов становилось только сильнее.

Я не знала, что делать, но тело действовало само, оставляя мне роль стороннего наблюдателя.

Мои пальцы едва смыкались вокруг мужской плоти, а потом к пальцам присоединились губы. Никаких негативных эмоций от происходящего я не испытывала наоборот – тихие стоны Фила, тяжёлая рука в моих волосах и пошлые причмокивания возбуждали меня, заставляли двигаться всё быстрее.

– Хватит, – неожиданно произносит Хартвуд и не больно потянул меня за волосы, отстраняя от себя. – Становись туда. Спиной ко мне, – отдал следующее распоряжение командир, кивая в сторону кресла второго пилота.

Я покорно исполнила приказ, становясь коленками на сиденье и обнимая высокую спинку.

– Умница. А теперь ножки пошире, Эвелин, – строго произносит Фил, и я снова подчиняюсь, сгорая от предвкушения и едва уловимого страха.

Упругий толчок и я заполнена до предела. Боли не было, только странная жажда. Мне мало этих неторопливых сильных движений. Хочется ещё больше, сильнее, жёстче. Я начала двигаться сама, за что получила звонкий хлопок по попе.

– Терпение, девочка. Этой скачкой управляю я, – говорит Хартвуд, а потом…

Я проснулась, тяжело дыша и испытывая почти болезненное желание.

Сон. Всего лишь очередной пошлый сон, в котором я схожу с ума от командира этого корабля, отдаваясь ему, как течная сучка.

Скользнула рукой в трусы. Чтобы достигнуть разрядки хватило всего пары движений пальцами, но оргазм не принёс облегчения. Мне этого было мало. Внизу живота всё стягивало от пустых спазмов.

Откинув одеяло, я пошла в очистительную кабину и включила прохладный душ, надеясь, что он остудит моё разгорячённое тело, вода и мочалка лишь сильнее дразнила кожу возбуждённых сосков.

– Это невыносимо, – пробормотала я, смывая с себя ароматную пену.

Со дня моего рождения прошло больше двух суток. Всё это время я избегала встречаться с капитаном корабля. Хватало того, что он приходил ко мне в эротических снах.

Нет, меня не напугали угрозы Фила Хартвуда, но мне было очень стыдно, что я в открытую навязывалась мужчине.

Таймер на кибере показывал, что настало раннее утро. Это хорошо. Значит, я успею приготовить завтрак и сбежать к себе раньше, чем Фил выйдет из своей каюты.

Натянув на себя джинсы и футболку, я направилась на кабуз, но место у плиты было уже занято.

– Доброе утро, Эвелин, – произнёс Хартвуд, оглядываясь на меня через плечо.

– Доброе. Я, наверное, позже зайду, – пробормотала я, намереваясь снова сбежать.

– Присаживайся за стол и прекращай прятаться. Я тебе ничем не угрожаю. Извини меня за те слова. Это было грубо, но я хотел, чтобы ты поняла меня и перестала сочинять романтические бредни, – строго сказал пилот, заставляя меня покраснеть до оттенка помидора.