Пасторский сюртук. Гуннар Эммануэль

— Слушаюсь, ваше превосходительство.

— Кнопфен!

— Ваше превосходительство?

— Две бутылочки! Ну хорошо. Теперь посмотрим.

Он глядел то на карту, то на боевые порядки в низине. Совместить четкий план с кипевшей внизу хаотичной реальностью было совершенно невозможно. Утренний туман поредел, но видимость лучше не стала — над полем сражения плыли тучи порохового дыма. Правда, Герман отчетливо видел на взгорке легкую батарею, которая исправно вела прицельный огонь. Канониры прочищали банниками стволы, заряжали и весьма усердно палили, какой-то унтер-офицер героически размахивал охотничьим ножом, и будь Герман уверен, что это не австрияки, он бы с удовольствием направил им похвальную депешу. Дальше в низине армии продолжали развертывание. Синие, красные, зеленые, желтые, лиловые полки медленно ползли вверх-вниз по холмам, оставляя за собой среди зелени бурые ленты проплешин. Полки, н-да. Но чьи? Прусские или австрийские? Вон та красная цепь, вполне возможно, мой собственный полк, гренадеры Бока, а вон та зеленая — австрийские егеря, но почему они в таком случае расходятся, как половинки ножниц? Сплошь загадки. Одна из желтых полос вдруг сжалась в прямоугольник, который без видимой причины начал круговое движение.

Конный ординарец подскакал к генерал-адъютанту, тот мгновенно ожил и устремился к полководцу.

— Ваше превосходительство!

— Э-э?

— Войска закончили развертывание. Полки заняли предписанные позиции. Армия готова к сражению.

— Готова?

— Так точно, ваше превосходительство. Генералы ждут приказаний.

Готовы к сражению? Ждут приказаний? Насколько я вижу, ни один солдат там внизу отнюдь не наготове. Двадцать тысяч солдат копошатся как муравьи в разоренном муравейнике. Но лучше всего не подавать виду.

— Ждут приказаний?

— Так точно, ваше превосходительство.

Черт побери, что же предпринять? Герман извлек из кармана письмо Виллара, повертел в пальцах. Нет, пока рано. Глупо сдаваться прямо сейчас. Погожу немного, может, все само разъяснится. В отчаянии он глядел на план баталии, пока не обнаружил два знакомых полка.

— Хо-хо! Приказ полковникам. Гренадеры Бока и драгуны Фуке группируются как резерв в тылу левого фланга. И выровняйте переднюю линию.

— Выровнять?

— Э-э, ну, то есть… я думаю, линия не такова, какой ей следует быть, а? Не по линейке, ведь так? По-моему, она слегка выгнута.

Генерал-адъютант поднял свою трубу, бросил беглый взгляд в низину. Пожал плечами.

— Весьма незначительно. Но если ваше превосходительство настаивает…

— Черт возьми, вы что, не слышали приказа? Что это за новая мода прекословить начальству?!

Генерал-адъютант с выражением безвинного страдания на лице щелкнул каблуками. Получив распоряжения, ординарцы спешно разъехались в разные стороны. Генерал-адъютант и Кнопфен о чем-то шептались, и Герман чувствовал спиной их презрительные взгляды.

— Боже милостивый!

Это был Длинный Ганс, волокущий громадную корзину, до краев полную винных бутылок и всякой снеди. Влажный землянично-красный рот разинут от изумления. Глаза вытаращены — кажется, сейчас вылезут из орбит, точно спелые каштаны из скорлупы.

— Батюшки! Глазам своим не верю. А одежа-то. Вы, пастор, никак генералом нарядились?

— Цыц! Не ори так.

— Хорошо, не буду, но скажите на милость, что вы здесь делаете, пастор? Вдобавок такой расфуфыренный, в жизни ничего подобного не видывал! Я-то думал, куда вы подевались!..

— Хо-хо, добрый человек, ты разве не видишь? Я — фельдмаршал Траутветтер!

— Ну уж нет, пастор, со мной это не пройдет. Мне ли не знать пастора Германа из Вальдштайна? Вот и латинская книжка при вас. А как же.

В замешательстве Герман выудил из кармана своего Плутарха и вертел пергаментный томик в потных руках.

— Да-да. Это я. Только помалкивай об этом, остолоп.

— Где же вы добыли этакую амуницию?

— Долгая история. Давай-ка распакуй корзину вон там, на камне, и постарайся вести себя как подобает настоящему денщику, а я расскажу. Только не фамильярничай, не видишь, что ли, как они на нас вылупились.

— Господи Иисусе, тут не захочешь, а удивишься!

Длинный Ганс сервировал полководцу завтрак, с разинутым ртом слушая диковинную повесть о маршале де Вилларе.

— Боже милостивый! Выходит, вы заделались важной шишкой, как давно мечтали?

— В этом я не уверен. День еще не кончился. А как раз сейчас все ужасно запуталось. Знаешь, неприятно говорить об этом, но я подозреваю, что Виллар попросту насмехается надо мной.

— Зачем ему это нужно?

— Кто его знает. Только зачем столь сложная и дорогостоящая затея?.. Дай-ка гляну. Нет, внизу все та же неразбериха, что и раньше… Может, закусить маленько до поры до времени. Индюшка на вид вполне аппетитная. — Герман уселся на походный стул, и Длинный Ганс повязал ему салфетку. — Хороший стол у Траутветтера. Вино отменное.

— Чересчур-то много не пейте, пастор.

— А, не все ли равно. Траутветтер пьет как бочка. Ганс!

— Да, пастор.

— Ты лучше зови меня «ваше превосходительство».

— Да, пастор.

— Забавно. При желании я бы мог теперь засадить фельдфебеля в колодки.

— А какой смысл?

— Это верно. Все ж таки отменное вино.

— Не пейте столько, пастор. Люди сюда идут.

— Это не люди, а военные. Хо-хо! Ну, друг мой, что у тебя там за пазухой?

— Донесения, ваше превосходительство.

— Отлично, отлично. М-м… черт, как бишь тебя кличут?

— Кнопфен, ваше превосходительство.

— Ну да, верно. Так в чем дело?

— Гренадеры Бока. К сожалению, они исчезли.

— Исчезли?

— Похоже, заплутали, ваше превосходительство. Скорей всего, они удаляются от поля битвы. Вы ведь видите, пороховой дым накрыл низину плотной тучей. Видимость прескверная.

— Заплутали… Сбежали они, ясное дело! Трусливые мерзавцы, сукины дети, бродяжье отродье… Расстрелять каждого десятого!

— Слушаюсь, ваше превосходительство. Только прежде надобно их разыскать.

— Исчезли, заплутали…. Черт подери! Генерал Гольц ответит мне за это головой!

— Так точно, ваше превосходительство, однако…

— Никаких «однако»! Гольца от командования отстранить. В железа его!

— Генерал Гольц, к сожалению, тоже пропал.

— Нет, это неслыханно! Кучка паршивых мягкотелых сосунков — вот во что превратилась наша доблестная армия! Думаете, я начну баталию без резерва? Где драгуны Фуке?

— Там, где приказано.

— Так! Фуке переходит под начало фон Арнима.

— Фуке мертв.

— Трусливый мерзавец! Когда он умер?

— Нынче утром. Увы, болезнь сильно сократила численность драгун.

— Дьявольщина! Сообщите сведения о боевом и численном составе!

— Сию минуту, ваше превосходительство… Э-э… Драгуны Фуке… в настоящее время боеспособны тридцать шесть солдат и один барабанщик…

— Тридцать шесть!

— И один барабанщик. Скончались от тифа — сто двадцать четыре, от гангрены — сорок девять, от наростов на суставах — тридцать четыре, от lepra graecorum — двенадцать, от цинги — девяносто шесть, от оспы — сто сорок один, от злокачественной сыпи с горячкой — девятнадцать, от припадков и конвульсий — двадцать семь, от рожи и коклюша — сорок восемь, от сифилиса и гонореи — триста шестьдесят шесть, самострелов и дезертиров…