Пастырь Добрый

Конечно, он благословил начинание и предложение о. Сергия, и однажды обратился к чудовским: «Я откажу наемным певчим, которых прямо–таки не переношу, а пойте и читайте вы». Старшей из них он предложил быть канонархом [43] , поскольку она четко и громко могла произносить стихи, чтобы народ мог без труда петь стихиры: «Я надеюсь, что с Божией помощью вы справитесь с церковной службой. Господь да благословит вас начать и исполнить это дело».

На первых порах большая длительность богослужения, новые более строгие порядки вызывали немалое недовольство и ропот у привыкших к привольной старинке прихожан, но Батюшка не любил отступать от раз принятого пути, одобрял и клиросных и всех остальных: «Ничего, не смущайтесь, потом все будут утешаться и вас благодарить. А я таков, что если в добром деле на пути встают препятствия, то мне тем более хочется преодолеть».

43

Скорее всего, речь идет о Марии Николаевне Чудовской (инокине Марфе), духовной дочери владыки Арсения (Жадановского). В воспоминаниях последнего о Батюшке есть обширные цитаты из ее записок. Она стала одним из пяти канонархов на Маросейке. (Все стихиры здесь пелись канонархом). Чудовские пришли на Маросейку целой группой — 22 человека. Часто они собирались на квартире у одной из своих поблизости от храма. О. Алексий часто заходил к ним, беседовал.

Враждебно было встречено и запрещение стоять на солее, но постепенно уставная служба и порядок в храме наладились, и церковь Николо–Кленники прославилась по Москве своим одухотворенным богослужением и церковным порядком.

Батюшка был очень музыкальным человеком, любил строгое и молитвенное пение, не любил за богослужением концертов, создающих настроение, а не устроение.

Но и при введении уставного богослужения в Батюшкином храме долго не налаживалось такое пение. Пение в основном было общенародное, но ведущими должны были быть клиросы, а тут было много недочетов, на что некоторые богомольцы Батюшке жаловались: «Все у вас хорошо, а вот пения вашего не могу слушать»… Батюшка и сам это понимал, горячо молился и ждал помощи Божией.

Однажды побывала у Батюшки регентша одного из закрытых монастырей; вероятно она приходила за советом, как ей лучше устроить в дальнейшем свою жизнь. Батюшка попросил ее и благословил заняться налаживанием пения в его храме, т. е. взять на себя то же послушание, какое она несла в своем монастыре. Она согласилась, но недолго выдержала. Батюшка не раз ее одобрял, поддерживал, советовал потерпеть и подождать. «А если уйдешь, — сказал он ей наконец, — то выйдешь замуж». (Трудность заключалась в том, что в монастыре она привыкла к постоянному составу певчих, а клиросные Маросейского храма не были певчими–профессионалами, все они или были обременены семьями или служебными обязанностями, в силу чего не могли регулярно посещать спевки, а иногда и самое богослужение, и это парализовало усилия регента). Эта монахиня так и не выдержала Батюшкиного послушания, уехала и, действительно, вышла замуж.

Предложил однажды Батюшке свои услуги и регент прославленного Синодального хора, известный всей Москве Данилин. Он, видимо, был чем–то обязан Батюшке и в качестве благодарности хотел помочь ему в том, в чем Батюшка в данное время больше всего нуждался. Но и Данилин продержался всего месяца полтора–два, так как встретился с теми же трудностями, что и регентша–монахиня.

Только когда из самого хора подросли одаренные слухом и музыкальными способностями девушки, хорошо знавшие по опыту все трудности и особенности маросейского клиросного послушания, то их трудами, взаимным терпением друг друга, а, главное, молитвами, неусыпным надзором и попечением Батюшки над каждым, пение постепенно получило подобающее благолепие и слаженность.

Поначалу регенты допускали некоторые вольности, например, выбирали для пения тот глас, который казался им полегче, чтобы пение получалось более стройным и дружным, но Батюшка не позволил это делать. Не позволял он и выбирать стихиры по своему усмотрению (какие казались певчим более содержательными), наказывал брать то, что установлено, и петь непременно на указанный в богослужебной книге глас. «Когда я был псаломщиком в храме Знамения Пресвятой Богородицы (на Знаменке) [44] , — при этом вспоминал Батюшка, — однажды ошибся и взял стихиру на «Господи воззвах» с малой вечерни. Настоятель как выбежит из алтаря да ударит меня по щеке: «Так–то ты закончил семинарию, чтобы искажать устав Святых Отцов, которые Духом Святым его составляли!»

44

Храм Знамения Пресвятой Богородицы на Знаменке — первый деревянный храм известен с XVI в.; второй, каменный, был построен между 1646 и 1657 гг. При нем был придел Свт. Николая Чудотворца. Церковь закрыта в апреле 1929 г., взорвана в 1931 г. Две иконы из нее — свт. Климент, папа Римский с житием (сер. XVII в.) и Преображение Господне (втор. пол. XVII в.) — находятся ныне в Третьяковской галерее. О. Павел Флоренский, вспоминая Батюшку, писал: : Учился о. Алексей сперва в Заиконоспасском училище, а затем — в Московской духовной семинарии. Он предполагал потом сделаться врачом, но из послушания матери поступил псаломщиком в церковь Знамения на Знаменку. Тут ему пришлось много потерпеть от грубого настоятеля этой церкви, который всячески третировал своего псаломщика, оскорблял и даже бил. «Бывало, придешь к нему, — рассказывал брат о. Алексея [о. Тихон Мечев (†l 910)], — а он лежит на диване и плачет». Однако о. Алексей сносил все с терпением и впоследствии благодарил Господа, что Он дал ему пройти такую школу; а своего настоятеля, о. Георгия, он даже вспоминал как учителя, с большою любовью. Священник Павел Флоренский. Сочинения в четырех томах. Т.2. С.622.

На вопрос, почему нельзя менять гласы, Батюшка говорил: «Потому что каждая стихира по смыслу и гармонии подходит именно к тому гласу, который указан. Вот, например, какая–либо стихира покаянная, умилительная помечена 8–м или 3–м гласом, а ты запоешь 5–м или 4–м, — и уже нет того умилительного впечатления (чувства). Ну, запой стихиру на 5–й глас, и что получится у тебя и у всех молящихся? Вот, взгляни, — в Минее или в Октоихе на «Господи воззвах» все меняются гласы. И это не потому, что как вздумали, так и написали. Нет, — твердо сказал Батюшка, — так по внушению Св. Духа Св. Отцы составили твердый порядок стихир, и каждый глас по музыке гармонирует со смыслом песнопения. Поэтому, прошу тебя (Манюшка) [45] , не смей менять гласы по своему измышлению. Они составлены Св. Отцами Духом Святым в строгом согласии смысла напева этой святой музыки. И в этом состоит наша молитва и симфония Божия, которая пелась у Святых Отцов и в их сердцах. И пусть лучше певчие соврут разок–другой, зато потом научатся. А если кто будет шуметь и не слушаться, все мне скажи, а я уж знаю, кому что сказать».

45

Мария Ивановна Тимофеева — автор воспоминаний «А любовь и по смерти не умирает» (см. комментарии к ним).

Со временем, молитвами Батюшки и еще более трудами о. Сергия после Батюшки, певчие и богомольцы поняли силу и красоту строгого церковного пения. В них выросла и укоренилась любовь к неспешному благоговейному чинопоследованию, чуждому всяких внешних эффектов, молитвенному и действительно церковному. В этой «церковности» храмового богослужения и пения они увидели единую вечную ИСТИНУ духовную, и любовь к ней пронесли потом через все превратности жизни до самой своей смерти, как самое дорогое и незабываемое.

По временам к уставному богослужению прибавилось и чтение псалтири по живым и умершим. Это послушание Батюшка поручил одной из сестер певчих, хозяйке квартиры, у которой жил о. Лазарь [46] . Батюшка сказал одной из регентш: «Я поручил (дал послушание) Анне Степановне читать неусыпную псалтирь, но она не знает, как ее надо читать. Пойди к ней и скажи, что я велел так читать, как ты читаешь. Поучи ее». Анна Степановна все с любовию выслушала и просила благодарить Батюшку за наставление. «Теперь я спокоен, — сказал Батюшка, узнав об этом, — я могу ей дать читать помянник о всех новопреставленных и заказные годичные поминания». Псалтирь Анна Степановна читала утром в храме, начиная от проскомидии до окончания Литургии, днем у себя дома, а вечером опять в храме до конца всенощной.

46

См. прим.7.

Батюшка любил молиться за ушедших в иной мир, и панихида в его храме, по его благословению, неопустительно служилась с заупокойным каноном, по окончании Литургии, с чтением всех положенных тропарей. Своим духовным чадам Батюшка советовал по мере возможности участвовать в этой службе. «Еще раз, — говорил он, — ты войдешь в общение со своими близкими». Вообще он заповедовал всегда молиться за умерших. «Когда ты предстанешь перед Богом, — говорил он, — они все молитвенно воздвигнут за тебя свои руки, и ты спасешься».

***

Однажды Батюшка был приглашен в общину покойного о. Валентина Амфитеатрова [47] . Вечер был посвящен памяти почившего уважаемого пастыря и его деятельности. Во время беседы Батюшка особенно остановился на теме отношения покойного о. Валентина к монашеству. О. Валентин считал, что монашество в том виде, в каком оно было до революции, не является в настоящее время подходящим образом жизни для желающих служить Христу. Его девиз был «монашество в миру». Если хочешь работать Христу, то не уходи в монастырь, а устрой себя в жизни подлинным христианином в миру. Есть у тебя духовный отец — и ты можешь проходить послушание, даже работая где–нибудь на фабрике, заводе или на какой–либо другой службе. Можешь посвятить себя служению ближним, пребыванию в молитве, хождению, даже ежедневному, в церковь. Можешь совершать основное делание монахов, проходить умную молитву, иметь откровение помыслов своему духовному отцу.

47

Протоиерей Валентин Амфитеатров (1.9.1836 — 20.7.1908) — родился в семье священника Калужской губернии; приходился родственником известному митрополиту Филарету (Амфитеатрову), Киевскому. Окончил Московскую духовную академию; помимо древних, знал 10 новых языков. Служил в Москве в храме Иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», а потом в Придворном Архангельском в Кремле Соборе. Сын его — известный левый писатель и организатор в начале XX в. в России масонских лож А. В. Амфитеатров (1862—1938) — был причиной нравственных страданий о. Валентина, от которых он в конце концов ослеп. Будучи слепым, принимал своих духовных чад на дому.

Батюшка, в основном, был согласен с этими воззрениями о. Валентина на монашество, но монашество и как таковое он не отрицал. Сама же идея о монастыре в миру [48] была у него общая с о. Валентином. На одном из собраний в предпоследний год своей жизни, в кругу самых близких духовных детей своих, Батюшка снова затронул этот вопрос. Как обычно, за чаем он взял для чтения Авву Дорофея, главу о совести, а потом предложил каждому высказаться, кто как умел. Сам же потом добавил: И в миру и в монастыре есть отречение от мира; в миру, чтобы нас не захватывало то, что делается кругом нас: «нет Бога» и проч. И в миру и в монастыре есть общение с людьми, поэтому и тут и там надо бороться со своим «я». Молитесь, — говорил он, — утром и вечером, представляйте себе, что вы стоите перед Господом; это заставит вас и днем чаще обращаться к Господу с сердечной молитвой. Как какой соблазн, какой случай ко греху, вспомните: а как же я вечером буду молиться, какими глазами взгляну на икону? — и вам захочется удержаться от греха, и днем чаще будете сердечно обращаться ко Господу: «Господи, помоги мне», «Владычице, помоги мне быть Твоим чистым сыном или дочерью». А потом эта работа над собой, эти труды вас так завлекут, что вы не будете уже жалеть, что вы не устроились замуж… И куда бы вы ни пришли, везде будет хорошо… Может быть, и в монастырь вас кого–нибудь Господь благословит, и туда вы придете уже готовые, и там будете солнышками, которые всех согревают, всех объединяют.

48

Идею монастыря в миру всячески развивал в своих «Беседах о духовной жизни» в 1920–е гг. прот. Валентин Свенцицкий: : С одной стороны, уничтожение прежних монастырей, с другой стороны, всеобщее безбожие и отпадение от веры, — эти два условия неизбежно приводят верующих людей к новому внутреннему монастырю. Прот. Валентин Свениицкий. Беседы о духовной жизни. СПб. «Сатись». 1995. С.12. Между прочим, отправной точкой для о. Валентина стали слова святителя Иоанна Златоуста: : Мы должны искать пустынножительство не только в каких–либо местах, но и в самом произволении, и прежде всего другого душу свою ввести в самую необитаемую пустыню (с.6). Прихожанин Маросейки Н. Е. Пестов в своей книге отмечал: У старца о. Алексия [Мечева] были случаи, когда он снимал или облегчал послушание (в молитвах, посте и других духовных подвигах) у некоторых обратившихся к нему христиан (как мирских, так и иноков), которые жили в миру и не могли понести в мирских условиях того, что монастырские старцы наложили на них. […] Всем инокам «монастыря в миру» следует помнить указания старца о. Алексия М [ечева] о том, что здесь «нельзя применять внешние формы монашеской жизни, от которых всегда будет ущерб семье, которая непременно будет заброшена. Внутренняя духовная жизнь одинакова для всех. Можно жить монахиней (или иноком) и в миру (по духу), но внешние правила монастырской жизни в миру немыслимы, чего иногда не понимают духовники из монашествующих. Для иноков общежительного монастыря внешняя жизнь протекает иначе, чем у мирянина: все у них готово, на все свое время. Подражая монастырской жизни, инок в миру иногда может взять на себя непосильные подвиги, будет тянуться, тянуться, не выдержит, оборвется, и душа его начнет страдать. А в духовной жизни самое главное, чтобы никто и ничто по возможности не страдало. Страдание допустимо лишь тогда, когда дело идет о покаянии и является плачем о грехах своих». «Твое монашество — любить тех, с кем в жизни Господь тебя поставил. И в миру можно быть монахиней», — говорил о. Алексий одной из своих духовных дочерей. Есть разница в отношении к окружающим у инока в миру и инока, живущего в монастыре. Если в монастыре инока сравнительно мало касаются житейские скорби и нужды близких, то здесь, в миру, он окружен ими. Пестов Н. Е. Современная практика Православного благочестия. Опыт построения христианского миросозерцания. Кн. II. СПб. «Сатисъ». 1995. С.122; то же. Кн. IV. СПб. 1996. С.21. Тот же Н. Е. Пестов пишет: Обычно в миру христианин живет в семье; основой последней являются муж и и жена, связанные перед Богом для вечности обетами взаимной любви и общности всей жизни в служении Богу. Вместе с детьми и всеми домочадцами они образуют, по словам о. Алексия М [ечева], домашнюю церковь Христову, посвященную тем святым, имена которых носят члены семьи. Пестов Н. Е. Современная практика Православного благочестия. Кн. IV. С.25.