Пастыри

— Ты что, совсем ко мне переменилась? Ты передумала?

— Нет. Но ты человек семейный, Франк, — сказала она. — И не про тебя это — все бросить. Как только бы мы с тобой съехались, ты бы перво-наперво стал устраивать тайные свидания с семьей и у нас пошли бы дикие ссоры. Мы вообще друг другу не подходим.

Он был пристально занят носком своего ботинка.

— Ты только перебори себя, Франк, — сказала она. — И все обойдется.

Иногда мы будем друг по другу скучать. Вполне возможно. Я тоже буду по тебе скучать, Франк.

Она взъерошила его вихры.

— Милый ты, славный ты мальчик, — сказала она.

Она встала и потрепала его по щеке. Он поднял на нее глаза.

— Я сейчас вернусь, Франк.

Она приняла ванну, переоделась и снова к нему вышла. Он держал руку на щеке. С чего это он?

— Покатаемся, Франк? — сказала она. — Погода такая хорошая.

Поехали в ее машине.

— Очень удобные эти пикапы, — сказала она и улыбнулась ему. Они отправились к берегу и пошли каменистой тропой, зажатой между водой и кверху взбегавшим лесом.

— Все кончилось, Маргарита? — спросил он, держась за ее руку.

— Да, Франк, кончилось, в том смысле, как ты это понимаешь, — сказала она.

Они смотрели на восходящий месяц. Они слушали сов. Они вернулись к машине и углубились в лес. Маргарита опустила спинку его сиденья, и он опрокинулся навзничь.

— Ну вот, — засмеялась она. — Видишь, сколько тут места? — Она затормозила.

Напоследок надо быть с ним внимательной и нежной.

И не думать о том, как бы потрафить Розе.

Лицо у Франка стало совсем белое и опрокинутое, когда она распрощалась с ним на тротуаре и пошла к своей двери.

— Ты звони, — сказала она. — Иногда. Чтоб я знала, что ты жив.

Войдя в дом, она всюду зажгла свет. Все пороги придется снять, ковры тоже будут ни к чему, и надо устроить покатый спуск на террасу. Она сама все вычертит.

Она примерилась поднять кресло. Не такая уж она слабосильная, и у нее вполне могло бы быть, скажем, отложение солей, которым страдает добрая половина ее сотрудников. Все не так уж плохо. Всегда может быть что-нибудь и похуже.

Эрне хуже, та не сможет даже тайком видеть Лео. Она его у нее выкрала. Конечно, можно было бы войти в положение и разрешить той изредка его покатать. Но ей не хочется. Обойдется. Это ее месть.

Глава 10

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО РАЗГОВОРОВ

Лео Грей, наш главный герой, лежащий в больнице после автомобильной катастрофы в почти безнадежном состоянии, начинает поправляться. Его уже возят в кресле. Его жена Маргарита готовится к его возвращению домой.

Первого августа Маргарита и Роза отправляются отдыхать. Они сидят в пикапе Маргариты, Лео и Альва на задних сиденьях. Конни стоит на тротуаре и машет им. Несколько дней, прежде чем отправиться на курсы, он побудет дома.

— Что это за курсы за такие? — спрашивает Маргарита Розу, когда они задерживаются у въезда на шоссе.

— Для инженеров, — говорит Роза. — Он ведь участвует в этом кружке усовершенствования специалистов. Теперь съедутся специалисты со всей страны.

— И будут себе развлекаться, — говорит Маргарита. — Знаю я эти курсы. Ну и отлично.

— Нет, там люди очень серьезные, — говорит Роза.

— Да, очень серьезные, — подтверждает Альва сзади.

У Лео на лице обычная улыбка, и Роза берет его за руку. И тотчас осторожно отпускает руку.

— Очень хорошо, что они такие серьезные, — говорит Маргарита.

— Как, по-твоему, Конни хорошо выглядит? — спрашивает Роза.

— Исключительно, — говорит Маргарита. — У вас теперь хорошо?

— Да так, — говорит Роза. — Переменно.

— Но ты все такая же, — говорит Маргарита.

— Сегодня Конни хорошо выглядел, но это за много дней впервые, — говорит Роза.

— Как-то ты неуверенно себя чувствуешь, — говорит Маргарита.

— У папы уже нет револьвера, — говорит Альва.

— Что за револьвер? — вскидывается Маргарита. — Вы держали в доме револьвер?

— Я ничего не знаю, — говорит Роза. — Он запирал ящик. У него во время войны был револьвер, и он его не сдал.

— А, знаю, — говорит Маргарита. — Знаю. У того, с кем я жила до Лео, тоже было огнестрельное оружие. Ему слова нельзя было сказать. Просто невозможный был. Но ведь Конни будет жутко тянуть к нам на природу?

Они выехали на природу. Тускло золотились высокие хлеба.

Маргарита, боковым зрением видя профиль Розы, смотрит на поля, дремотно и пьяно льнущие к опушкам, где бродили они с Франком.

— Сколько воды утекло, — громко говорит она, когда они въезжают в лес, где листва уже скупо процеживает солнце.

— Что? — переспрашивает Роза, тоже погруженная в свои мысли.

— Ты почти не изменилась, с тех пор как мы познакомились, — говорит Маргарита.

Улыбка Розы печальна.

Маргарита думает про Франка.

Альва легонько берется за оборочку материнского платья.

— А мы будем плавать?

— Да, — говорит мать, — там бассейн, и вы с Лео сможете плавать.

Озера слепят глаза, в прорезях холмов, за низким лесом лениво берут с места разнеженные паруса, и быстро отсчитываются промельки голыми телами унизанных купален.

Маргарита резко тормозит у киоска и покупает большие брикеты мороженого.

— А ты точно знаешь, что отец сдал револьвер? — спрашивает Роза, оборачиваясь назад.

— Точно, — говорит Альва.

Альва одной рукой кормит Лео, в другой держит свой брикет.

— Ты не рада, Маргарита? — спрашивает Роза, помолчав после мороженого.

— Нет, — отвечает Маргарита. — Но погоди, может, я и буду рада.

Лео почти не слышно. Лицо его, которое вообще уже может меняться (Альва даже умеет заставить его копировать разные движения губ), теперь застылое и блаженное, когда бы ни взглянула на него в зеркальце Маргарита.