Пасынки богов

– Опять о своём «фонтане»! – говорили мне в ответ. – Надоел ты уже с ним. Придумай что-нибудь новенькое.

Глава восьмая. Кладоискательство

Все городские пацаны из простых, с которыми я в ту пору приятельствовал, отчаянно нуждались в деньгах. Наверное, не меньше, чем их вечно безденежные родители. И не только потому, что кругом было множество соблазнов в виде разных магазинных вкусностей и соблазнительных штучек вроде игровых приставок к телевизору и других наворотов, но и для удовлетворения самых насущных потребностей.

На покупку, к примеру, приличных штанов или обуви. Чтобы не стыдно было выйти на улицу. Большинство родителей насчёт обнов были чрезвычайно скупы и обряжали своих чад в новьё или достаточно крепкое бэушное только при крайней необходимости, когда те совсем уж в дранье оказывались. А некоторые из ребят так в изношенной до крайности одежде и хаживали.

Мои друзья промышляли тем, что солили, вялили и продавали речную рыбу, преимущественно мелкую и средних размеров: плотву, ершей, окуней, густеру, чехонь, подлещиков. Где-нибудь на улице возле продмагов. Случалось, торговали и сигаретами – большей частью штучно, редко когда у них брали целыми пачками. Или картошкой, купленной на рынке мелким оптом – одним мешком – и предлагаемой затем прохожим килограммовой розницей.

Антон Файзулин кроме рыбы приторговывал овощами и цветами со своего огорода. Для этого мать – отца у него не было, погиб в заводской аварии – выделила ему целую грядку в огороде, на которой он выращивал редиску, помидоры и цветы – астры и лилии.

Мне тоже деньги были нужны позарез. Но к добыванию бабла, как именовали дензнаки мои товарищи, у меня были другие, совершенно отличные пути.

Во-первых, я чуть ли не ежедневно выполнял обязанности посыльного в заезжем доме. Приветствовал гостей, провожал в номер после регистрации, посвящал в особенности работы нашего «караван-сарая», в том числе ресторанного зала, принимал и передавал поступающую корреспонденцию.

Эта служба занимала у меня не больше двух-трёх часов в дневное время суток. Чаще в отсутствие тёти Розы. Если же она находилась на своём рабочем месте, то обычно сама и регистрировала новоприбывших и сопровождала их до номера.

Кроме этого я выполнял другие её поручения. За что тётушка примерно раз в неделю награждала меня купюрами разного достоинства – в зависимости от объёма выполненной работы.

Но не это стало главным источником моих доходов.

Как-то раз один из постояльцев, некто Виссарион Герасимович Тризубцев, обратился к владелице гостиницы с заявлением, что у него пропала банковская карточка, на балансе которой была значительная сумма денег, предназначенная для текущих расходов на весь период его пребывания в Ольмаполе. И высказал предположение, что пропажа – дело рук обслуживающего персонала.

– Вот мальчик, что меня сопровождал, – сказал он, заикаясь от волнения и ещё больше приподнимая и без того приподнятые брови. – Не мог ли он? Или горничная, убиравшая номер. Мне рекомендовали вашу гостиницу как самую лучшую, а оказалось, что тут не всё чисто.

Дальше Тризубцев упомянул милицию, к которой он вынужден будет обратиться.

Роза Глебовна выслушала его и, дождавшись, когда он выплеснет своё возмущение, спокойно сказала, что весь персонал заезжего дома отличается безукоризненной честностью и что она за всех ручается. Тем не менее она вызвала меня и мою матушку, выполнявшую обязанности горничной; кроме нескольких других комнат за ней был закреплён и номер, в котором проживал Тризубцев.

– Вот, Люба, – сказала тётя Роза, – наш гость не может найти свою банковскую карту. Не видела ли ты её где-нибудь? Это такой красивый пластиковый прямоугольничек.

В те времена эти штуковинки были большой редкостью.

– А везде ли Виссарион Герасимович посмотрел свою карту? – неожиданно для всех вмешался я в разговор. – Заглянули ли вы под передний коврик своего автомобиля? – вопрос уже непосредственно виновнику переполоха.

Замечу к месту, что «Бентли» гостя стоял у всех на виду, во дворе гостиницы, на охраняемой территории, недоступной для посторонних.

Постоялец на несколько секунд замер с открытым ртом, затем изумлённо вскинул брови и довольно-таки растерянно пробормотал:

– А ведь я в самом деле доставал там карточку, хотел переложить её из одного кармашка бумажника в другой. Но переложил ли?! Давайте посмотрим.

Прекратив обсуждение неприятной ситуации, мы все четверо спустились во двор. Тризубцев открыл дверцу своего автомобиля и приподнял правый передний коврик; под ним и оказался злополучный пластиковый прямоугольник, действительно красиво оформленный, цветной такой, яркий на сером фоне пола.

Все с облегчением вздохнули, а владелец карты пожал мне руку и на радостях вручил две довольно крупные купюры.

– Спасибо, молодой человек! – сказал он, повлажнев глазами. – А то у меня сердце от переживаний покалывать стало. Прошу прощения за недостойные подозрения.

Матушка одарила меня нежным счастливым взглядом, Роза Глебовна погладила по голове, и я, спросив у неё разрешение, отправился на встречу со своими друзьями.

Как говорится, легко пришло – легко ушло. На денежки, полученные от постояльца, мы купили самого лучшего мороженого – четыре брикета, каждому по одному, четыре же батончика дорогого заграничного шоколада и выпили по стакану вкуснейшего клюквенного морса.

Затем побывали в развлекательном центре для подростков под названием «На краю Ойкумены», где прошли маршруты приключений повышенной сложности.

Ещё до наступления вечера от моих купюр не осталось и мелочи.

– Деньги-то, что тебе постоялец вручил, ты мне отдай, – сказала матушка, когда незадолго до наступления ночи я вернулся в гостиницу. – У меня они сохранней будут.

– Так нет их уже, – ответил я, испытывая нарастающее чувство вины.

– А где они?

– Мы их истратили.

– На что?

– На «Ойкумену».

– С Гришей и Васей истратили? И с этим, как его, Файзулой?

– С ними.

– Ясно. Промотали, стало быть, прокутили. Хорош сынок, нечего больше сказать! Ты хотел к школе новый костюм заполучить. Так вот, нет тебе ничего! В старом походишь.

Старый – это тот, который на мне ещё в Чукалине был. Со штанами, протёртыми на коленках почти до дыр. И пиджачок, залатанный с одного боку. Я в селе-то стеснялся в нём на людях, а здесь город! В такой одёжке не то что в школе, на улице показаться нельзя. Надо мной не только ученики, все прохожие смеяться будут. Лучше вообще не учиться, чем в этих обносках ходить.

До школы ещё больше месяца оставалось. Ладно, с одеждой как-нибудь образуется, подумал я. Авось мать к тому времени смягчится. Ещё лучше – самому на новьё заработать.

Кто хочет – тот добьётся, кто ищет – тот всегда найдёт. Так получилось и со мной.

Нашёлся и для меня источник заработка, да ещё какой! Хотя и не сразу.

Долго я думал о способе обретения надёжного источника денежного дохода и всё никак не мог придумать.

Взяться за соление и сушку рыбы, чтобы продавать возле магазинов, как мальчишки, с которыми я водился? Нет, это было не по мне. Не мог я толком предлагать людям товар, стыдно мне было рядиться и называть цену.