Пасынок Судьбы
Шрифт:
Путь был свободен и я мог спокойно убежать, если бы не одно но, в виде стрелы, снова промчавшейся мимо моего носа. Не теряя больше времени, я перехватил нож, и кинулся с ним на противников справа от себя. Лучник не станет стрелять, когда рядом с противником сослуживцы, именно этим я и воспользовался, скашивая ряды стражей.
Первого я захотел вырубить таким же ударом в пах, но он среагировал, подставив под удар свое древко, которое сломалось пополам. Удивлялся он сломанному оружию не так долго, ровно до того момента, как ему в правое плечо не вонзился нож. Страж оказался выносливей остальных и лишь упал на колени, держась за рану, но хлесткий удар ноги по область уха вырубил его. У последнего не было шлема, и я воспользовался такой возможностью, больно тыкнув в глаза и долбанув
Незащищенный телами стражей, я перехватил нож поудобней для броска, и метнул в ближайшего из двух высунувшихся лучников, одновременно отпрыгивая в сторону. Они все-таки успели выстрелить, но одна стрела промазала, а вторая попала в ногу одного из латников, которого я вырубил ногой в ухо.
Все это действо длилось половину минуты, но ни «голые», ни латники у ворот времени не теряли: добрых пятнадцать киров двинулись в мою сторону. Да что там двинулись! Они чуть ли не побежали на меня, доставая оружие!
До меня им оставалось примерно десять-пятнадцать метров, и я, быстро расправившись с двумя оставшимися гвардейцами, вопреки здравому смыслу, ринулся прямо в эту толпу. На самом деле я просто не хотел оставаться на открытом пространстве против лучника, который был самым опасным здесь, не считая «голых». Сознание отметило, что где-то сзади всей толпы появился новый персонаж и внес еще больше хаоса, но я не посчитал это столь важным.
Рядом пронеслась стрела, и я уклонился от выпада первого «голого», нырнув под меч. Схватив за запястье правой рукой снизу, левой я с размаху рванул локоть жертвы в противоположную сгибанию сторону, сломав его. Послышался громкий окрик боли и вопли «она сломана, она сломана!!!», когда тот упал в толпу и его чуть было не затоптали. Я думал, что «голые» такие же воины (ну ладно, чуть сильнее), чем латники, но я сильно ошибался… Латники бьются напором, грубой силой, в то время, как «голые» окружили меня и щитами вперед. Между прочим, щиты закрывали половину лица, и доходили до колен. От такой «черепахи» я немного растерялся и не знал, что делать. Но, когда до меня они уже могли достать мечом, я сел на четвереньки и пнул первого попавшегося по щиту, который по инерции подкосил коленку «голого». Он же, не ожидавший, что его жертва исчезнет из поля зрения и так лишит его равновесия, выкинул щит от себя и со всего размаху вмазался лицом о мостовую. Потекла кровь, скорее всего от сломанного носа и тот перестал двигаться.
Мне еще повезло, что щиты были деревянные, потому что дрались они ими не хуже меча, делая выпады одновременно с мечом. Одного из них я поймал на том, что он немного раскрылся после выпада. Но мне этого «немного» хватило, что бы протиснуться между его оружием и щитом и ладонью зарядить в челюсть так, что она сломалась и даже повредила мозг, так как он закатил глаза и упал наземь. Эта пятерка меня изморила больше, чем все вместе взятые стражники, которые нападали на меня в этой жизни… Я истекал потом, глубоко и прерывисто дышал, с трудом переставляя ноги.
Все это время мне не сделали ни одного чистого удара, лишь края оружий оставляли царапины, синяки (от доспехов и щитов) и ушибы. Я решил больше не рисковать и сделать все намного легче: бить по открытым местам, коих было просто навалом. На меня несется рубящий удар сверху вниз, я шагаю навстречу удару и блокирую скрещенными руками его запястье, после я крутанулся всем телом и левой ногой попал в коленку. Послышался хруст, говорящий о том, что противник выведен из строя и он завалился на левый бок, под которым лежал щит. Последний противник, заметив, что я повернулся к нему спиной после того удара ногой и то, что я устал, решил попытать судьбу и свалить меня, лишив руки или порубив бок. Я немного заторможено ответил на этот выпад, увернувшись кручением и сейчас неуклюже пытался найти равновесие, махая руками и переступая через тела, пытаясь не запнуться.
Но тут я совершил раковую ошибку: я отошел от живого щита и в следующую секунду почувствовал жжение в груди. Спустя еще секунду я «поплыл», теряя равновесие, считая разноцветные
мелькающие круги перед собой и кашляя кровью. Очень сильно хотелось закрыть глаза и уснуть, но я кое-как смог возобладать над этой болью и, помотав головой, с криком бросился на противника, спотыкаясь о тела.Удары я чувствовал как во сне, когда ты вроде бьешь, но удар не попадает в цель и ты с удивлением отмечаешь, что перед тобой вообще нету противника. Большую часть времени я дрался с опущенной головой, смотря себе под ноги, лишь краем глаза отметив какое-то инородное тело, торчащее из правого легкого. Несмотря на мое состояние, свои удары я чувствовал лишь попав в щит или доспех, и после каждого такого попадания шикал от боли. Я потерял счет времени, но через полуопущенные веки я мог видеть, как солдаты сами по себе падают на землю, истекая кровью, а рядом носится кто-то, умело махая кинжалом. Я тоже был крут, особенно после того, как в наполовину отключенном состоянии умудрился увернуться от меча латника и заехать ему в челюсть с левой, потеряв равновесие. Двигать правой мне было болезненно и я не стал усугублять и без того ужасное положение…
Последний удар лишил меня всех сил и я упал на колени, бесчувственно опустив руки. Кругов перед глазами было все больше, я различал лишь солнечный свет, и, подняв голову, с блаженством смотрел в его сторону, будто он был моим спасением. Сердце бешено колотилось; с каждым вдохом я ощущал, что воздуха все меньше и меньше, а грудь так и разрывалась от боли, не давая вдохнуть больше. Я слышал лишь удары сердца, остальные звуки будто бы перестали существовать, отчего становилось невыносимо и тоскливо, как будто я остался один…
Где-то вдалеке я слышал чей-то крик, который повторялся несколько раз по мере приближения.
— Альтаир! — прозвучало в моем сознании, отчего голова страшно разболелась, а глаза я не захотел открывать, опасаясь еще большей боли. — Альтаир, держись!..
Голос еще несколько раз повторил это, прежде чем прикоснулся к моему плечу. Спустя мгновение я понял, что это Алиана, но лишь вяло отмахнулся, пытаясь встать на ноги. Встать с первого раза не получилось: ноги затекли и мне помогла Алиана, обняв меня за талию и перекинув мою левую руку через шею. Стоять на правой ноге было больно, и я оперся на девушку, хотя очень не хотел этого: гордость не позволяла…
Где-то далеко сзади за поворотом я слышал крики десятка солдат, и, судя по боли в моей груди, мы не просто бежали, а бежали по мне… В какой-то момент я споткнулся, упав на левый бок и повалил за собой Алиану. Дикая боль отразилась в груди, и я очень сильно закашлялся, брызгая кровью на руку, кофту и траву, на которой, кстати, и лежал.
С каждым кашлем боль пронизывала все мое тело, а в особенности правую ее сторону, голову будто бы сжали тисками и я вяло соображал, постепенно закрывая глаза, до момента, когда окончательно не потерял сознание, успев в последний момент отметить невысокую траву, на которой я лежал…
Часть 2
Глава 1
Бредовые сны без смысла и повествования, реальность, в которой я просыпался весь в липком и холодном поту, с пересохшим и осипшим горлом — все это перемешалось в какой-то сумбур, в котором не то, что я, никто не смог бы разобраться.
В редкие моменты, когда я бодрствовал, если так можно назвать бездумное вглядывание в темно-зеленый потолок, больше похожий на крышу шалаша, обложенную ветками, с наполовину прикрытыми веками, и пытался понять, где нахожусь.
Повернуть голову я почему-то не мог: она лежала на чем-то, что крепко держало ее не только в неподвижном состоянии, еще и под определенным углом. У меня еще не было достаточно сил, чтобы встать, да что там встать? Я поднять руку-то не мог, вот и приходилось довольствоваться бесплатным и доступным сейчас: тупо пялиться в потолок. Правда, удовольствия мне это не доставляло: просыпался я то днем, то ночью, и на совсем небольшой промежуток времени — не больше минуты. Много раз я просыпался и слышал рядом собой голоса, слышимость была такой плохой, что я даже не был в состоянии определить какому полу принадлежит голос…