Пасынок Судьбы

— Так-так… — хмыкнув, он покивал головой и привстал. — Отдохнешь еще день, а там делай что хочешь.

— Так быстро?! — я был крайне удивлен: такие раны меньше чем за две недели не лечатся!

Старик снова хмыкнул.

— Я все сказал. Вместо того, что бы рассиживаться, приготовили бы себе укрытие, развели костер, что ли…

— Так есть же костер…

— Это, — он тыкнул в сторону тлеющих углей. — мой костер. Я разрешал вам пользоваться всем своим лишь из-за твоей раны. Теперь ты и сам можешь о себе позаботиться.

Такой поворот событий подкосил меня. Это звучало так, будто нас просто выгоняют! Хотя, если подумать, мы нахлебники: жили в его доме, ели его пищу, согревались его костром, пили его воду…

Сказав свое, старик развернулся и направился к дому уверенным шагом.

Нет, я не был обижен, я всего лишь принял сказанное им как правду и, застегнув кофту, еще немного посидел у тлеющего костра.

Вкратце объяснив ситуацию девушке, та завелась настолько, что достала нож и хотела пойти разобраться со стариком, но я вовремя остановил ее гнев и успокоил. Вспыльчивости у нее хоть отбавляй — прирежет еще, кто под горячую руку полезет…

Выяснив ее опыт выживания в джунглях, я покачал головой: придется все делать мне. До заката оставалось часов пять, но рисковать не стоило, поэтому я расставил приоритеты: построить укрытие, разжечь костер, добыть пищи и поискать воды.

Так как воды здесь хоть отбавляй, а поели мы недавно, оставалось сделать надежное укрытие и добыть огонь. Осмотрев местность, я снова ушел вглубь джунглей. Спустя тридцать минут я натаскал штук двадцать толстых надежных веток и большие (с мой рост) листья какого-то растения, больше похожие на хвост какого-то животного. Эти листья будут защищать нас от дождя.

Выбрав место между двумя деревьями, мы начали строить укрытие. Положили длинную палку горизонтально на ветки деревьев примерно на уровне полутора метров. Стенку сложили под наклоном из натасканных мной стволов в ряд, а сверху накрыли слоем листьев, которых я прозвал «птичий хвост». Получился отличный шалаш, который защищает от дождя, при этом оставляя тепло внутри.

Оставалась главная проблема — огонь. Немного подумав, я сходил на то место, где нашел высохшую агаву. Точнее она была сырой, но, во всяком случае, ее внутренние волокна были похожи на растопку больше, чем в ее зеленом варианте. Накатав где-то горсть растопки, я положил ее на круглый камень рядом с тлеющим и дающим тепло костром, чтобы та прогрелась.

Почему я не использовал костер старика? Можете называть меня чудаком, но его слова будто бы бросили мне вызов и я принял его. Это было что-то вроде азарта: получиться или нет?

Сушилась моя растопка меньше двух минут: я не хотел жульничать и оставил ее не до конца высушенной. Найдя более-менее сухие палки, я положил одну палку вертикально, а вторую, самую сухую, горизонтально поверх первой, перед этим сделав во второй небольшое углубление, в которое посыпал немного трухи. Подобрав какую-то наименее сырую ветку толщиной с мой большой палец, я убрал с одного ее конца слой коры.

Надо было действовать быстро: растопка быстро впитает в себя сырость и станет бесполезным влажным волокном. Попросив Алиану положить остальную растопку к себе в карман, я вставил веточку в углубление палки и немного подождал. Я делал это практически каждый день у себя дома, но разными способами и при меньшей влажности, так что немного сомневался в своих действиях.

Начнем!

Дав себе команду, я сел на корточки, зажав коленками горизонтальную палку, обтер ладони о влажную траву, смочил ветку, и мои руки заработали со скоростью взмаха крыльев стрекозы: каждый раз я начинал медленно, почти сразу же ускоряясь до практически невидимых глазом рук. Ветка пока выдерживала, ладони тоже, а растопка чуть дымилась, будто смеясь над моими потугами.

— Смеешься надо мной?! — сдавленно прокричал я, и грудь сжало болью.

Но я проигнорировал боль, и азарт взял надо мной верх. Я уже три раза ускорялся и ветка начинала не выдерживать. Родненькая, ты выдержишь! — поддерживал я, раскручивая ее в четвертый раз. Руки исчезли и дошли почти что до основания ломающейся веточки, как вдруг дым усилился и растопка затлела.

Я, не вынимая палки из отверстия, дал крутящей веточке немного времени передать тепло растопки, а потом осторожно поднял ветку. Мои ожидания оправдались: растопка тлела. Не теряя времени, я знаками показал Алиане, что мне нужна сухая растопка. Осторожно переложив тлеющую часть на растопку, я раздувал ее. «Чем больше дыма, тем сильнее надо раздувать» — я придерживался этого правила и дул что есть сил, что бы разогреть растопку. Я все-таки смог это и язычок пламени все-таки появился. Обрадовался я настолько сильно, что чуть было не забыл, что сейчас необходимо было прогреть сырые ветки. Добыть огонь — это еще полдела, что бы расслабленно вздохнуть, надо довести костер до углей, что в таких условиях было трудновато.

Но, помаленьку подкладывая ветки все больше и больше, мы развели настоящий костер, и теперь я облегченно вздохнул, вытер пот со лба и упал спиной на землю. Правда, сразу же пожалел об этом: боль отразилась в грудь и я закашлялся.

В начале мы спорили с Алианой насчет добывания огня, мол, можно взять тлеющие угли с костра Ринтела и разогреть нашу растопку и так далее… Но я объяснил свои намерения и Алиана меня поняла и теперь радовалась вместе со мной.

Но, упав на землю, я забыл об одной вещи: мы забыли выложить из чего-нибудь пол. Во влажном климате есть большой риск переохлаждения, особенно ночью, когда температура падает до пяти градусов. Сидеть, а тем более спать на земле нельзя: из-за разности температур земля просто высосет из тела все тепло и оставит тебя медленно помирать. Да, из-за костра большая часть тепла останется в теле, но кому нужно терять энергию, которую и так трудно восполнить в этих местах?! Поэтому, я выложил пол из веток того же самого «птичьего хвоста», который остался с той ходки. Дров у нас еще было много, и мы положили часть из них к костру, что бы они высушились, а сами сели в шалаш. После добычи огня я мог вздохнуть спокойно: никаких насекомых и хищников можно не опасаться, а переохлаждения не случиться.

Логично подумать, что из мха пить воду можно, но только во влажных местах, а таких в Адланде не так много, так что придется запастись — завтра на рассвете я хотел продолжить путь к Зегх'тиру.

К счастью, у Алианы нашлось целых три металлических контейнера для воды, и я с радостью наполнил их водой изо мха до краев. Поставив у костра, я ждал примерно час и отдавал девушке фляги с водой, которая после такой дезинфекции была абсолютно чистой. На самом деле я не сомневался в чистоте, но все-таки надо перестраховаться.

Отдыхая у костра, я вспоминал былые деньки, проведенные с Андреем и Машей. Я немного соскучился по их тренировкам, по ледяному душу каждое утро, по тысячам и тысячам невыполнимых упражнений, бесконечным спаррингам, и, конечно же, управлению Ки, практикой которого я сейчас занимался, усевшись поодаль от костра с закрытыми глазами.

Око Истины уже привычно активировалось, и мое эфирное тело выпорхнуло вверх, принявшись играть с потоками Ки, которые в эфире ощущались будто живые, а их прикосновение было похоже на змеиную чешую, только более нежную и гибкую. Вся игра занимала от получаса до часа, в зависимости от моего состояния. Это было что-то вроде разминки, только энергетической, после нее я выключал Око Истины и переходил на применение Ки наяву. А происходило это так: выключил Око, вся усталость выплеснулась на меня с новой силой, но я привык к этому и не потерял концентрации, как в первые разы.

Все время, когда я приступал к тренировкам Ки, я пытался понять, каким образом летает Андрей, и каждый раз я приходил к одному и тому же заключению: сплетая пружину Ки под собой, он спускает пусковой механизм и таким образом взрывная волна Ки подбрасывает тело в воздух. Все бы хорошо, если бы не два «но»: я не уверен, что он пользуется Ки для этого, так как он говорил, якобы это какая-то способность и так далее; второе «но» заключается в том, что в полете эти «пружины» нужно делать постоянно, что бы Ки подбрасывало тебя куда необходимо… Я не уверен в своей теории, но надо хотя бы попытаться и приблизиться хоть на шаг к истинной системе полета.