Патент «АВ»

Глава девятая, в которой описывается, как Томазо Магарафа судили за то, что он вырос

Денег на адвоката у Магарафа уже не оставалось. Их собрали между собой его коллеги по мюзик-холлу. Адвокат сразу понял, как выгоден для него этот процесс с точки зрения рекламы, и особенно не запрашивал. Поговорив с Магарафом «по душам», он узнал, что некий неизвестный доктор сделал Томазо Магарафу с его согласия прививку эликсира, и после этой прививки лилипут стал расти.

– Ради бога! – испугался адвокат. – Вы никому не рассказывали про прививку?

– Мне доктор запретил болтать об этом до поры до времени, – сказал Магараф.

– Умница ваш доктор! – искренне восхитился адвокат. – Если кто-нибудь узнает про доктора и про этот эликсир, вам придется отвечать не просто за нарушение контракта, а за нарушение с заранее обдуманным намерением.

Эта беседа оказалась очень кстати, потому что судебный чиновник, который тоже собирался сделать карьеру на этом сенсационном процессе, расспрашивал Магарафа с необыкновенным тщанием. Глаза следователя при этом блестели таким возбужденным блеском, как будто ему самому до зарезу нужно было вырасти. Но вопрос обстоял значительно проще. Следователю было уже под пятьдесят, и он прекрасно понимал, что это, возможно, последний шанс в его жизни выдвинуться, не имея связей, в помощники прокурора, и он лез из кожи вон, чтобы доказать свои действительно незаурядные юридические способности. Но Магараф упорно стоял на своем.

Наше перо бессильно описать шумиху, поднявшуюся вокруг этого неслыханного процесса. Репортер бульварной газеты «Вечерний бум», случайно присутствовавший в «Золотом павлине» во время скандального провала Магарафа, разбогател в два дня. Он собирался написать небольшую заметку об инциденте с Магарафом, проскользнул за кулисы, чтобы разузнать кое-какие забавные детали про артиста-лилипута, и первый, таким образом, узнал, что дело передается в суд. Мигом сообразив, на какую богатейшую жилу он напал, репортер сделал несколько сенсационных снимков: «Томазо Магараф выходит из кабинета директора», «Томазо Магараф в последний раз выходит из артистического подъезда», «Томазо Магараф рассказывает своим коллегам о постигшем его несчастье». Затем он помчался на квартиру нашего героя, еще до его возвращения успел войти в доверие к почтенной вдове и взял у нее подробнейшее интервью о ее удивительном квартиранте. Потом, когда вернулся наконец домой растерянный и расстроенный Магараф, репортер «Вечернего бума» искусно выпытал у него не только все наиболее значительные и сенсационные факты его биографии и биографии его ближайших родственников, но даже его мнение по поводу дальнейших путей эстрадного искусства.

При прощании с Магарафом репортер ухитрился стащить пузатый фамильный альбом с фотографиями родных и знакомых, который утром следующего дня был доставлен владельцу обратно вместе с пухлым номером «Вечернего бума», целиком посвященного делу Магарафа.

Двенадцать раз эта газета печатала дополнительные тиражи, и все они расхватывались в несколько минут. А когда полчища корреспондентов других газет хлынули в квартиру Магарафа, предприимчивый репортер «Вечернего бума» с глазами, покрасневшими от бессонной ночи, лихорадочно диктовал стенографистке последнюю тысячу слов брошюры, которая называлась «Бомба Томаза Магарафа» и разошлась в течение двух дней в трех с половиной миллионах экземпляров.

Нет никакой возможности пересказать и даже просто перечислить статьи и фельетоны, заполнившие в эти дни столбцы всех аржантейских газет. На это потребовалась бы специальная и весьма объемистая книга. Мы ограничимся поэтому только тем, что приведем на выборку некоторые наиболее характерные заголовки бесчисленных статей, заметок и судебных отчетов:

СУДЯТ ЛИЛИПУТА ЗА ТО, ЧТО ОН ВЫРОС

ТОМАЗО МАГАРАФ

ВПЕРВЫЕ ЗА ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СВОЕЙ ЖИЗНИ

ПОБРИЛСЯ, ОТПРАВЛЯЯСЬ В СУД

Все танцуют фокстрот

«ТЫ ТАКОЙ БОЛЬШОЙ,

МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ТОММИ»

– У меня в последние дни страшный аппетит,

сказал Томазо нашему корреспонденту

– КОНТРАКТ ЕСТЬ КОНТРАКТ, —

говорит господин Джошуа Боорос —

вице-президент ассоциации цирковых

предпринимателей

У Магарафа будет черная борода

ТОМАЗО МАГАРАФ —

аккуратнейший квартиронаниматель

По ходатайству представителей ответчика,

поддержанному медицинской экспертизой, суд разрешает Магарафу принимать пищу во время судебной процедуры

ТОМАЗО МАГАРАФ И К° (торговля москательными товарами, проспект Благоденствия) просит не смешивать его с выросшим лилипутом – однофамильцем. Фирма Томазо Магараф и К° добросовестно выполняет все заключаемые ею контракты.

Благотворительным организациям скидка

КОЛЛЕГИ МАГАРАФА

считают, что его следует оправдать

КАЖДЫЙ РАСТЕТ КАК МОЖЕТ

Бог знал, что делал, когда создал лилипутов

Магараф с аппетитом съедает

в один прием три бифштекса

– В первый раз слышу, что лилипуты рождаются от нормальных родителей, – сказала звезда экрана

МАРГАРИТА ДРЕННЬ

ЗАТКНИТЕ РТЫ КОММУНИСТАМ!

СУД НАД МАГАРАФОМ —

ПЛЕВОК в лицо нашей цивилизации

ГОСПОДИН СУУКЕ КЛАССНО ИГРАЕТ В ГОЛЬФ

Суд спрашивает:

будет ли Магараф расти и впредь?

Магараф отвечает:

– Не знаю…

Профессор Прокорс разводит руками

С серьезными лицами судят человека за то,

что он перестал быть уродом

Новый танец

«ТАНГО С ЛИЛИПУТОМ»

НАДО УНЯТЬ КОММУНИСТОВ!

Мне очень жаль, что я не присутствовал на процессе Сууке – Магараф. Говорят, что представители истца и ответчика дали в своих речах высокие образцы ораторского искусства. Железная логика освещалась в этих речах роскошным фейерверком блистательных парадоксов, суровая медь высокого пафоса оттенялась нежной свирелью хватающих за душу лирических отступлений. Это был самый потрясающий из концертов, когда-либо данных человеком на гражданском и процессуальном кодексах, и он по праву запечатлен в университетских учебниках адвокатского мастерства.

И не вина нанятого Магарафом адвоката, если суд решил дело в пользу господина Сууке. Судью бросало в жар при одной мысли, что можно оправдать человека, который нарушил контракт. И без того не так уж весело обстоят дела на бирже, и без того каждое утро просыпаешься с тревогой, не объявили ли себя банкротами твои должники, не лопнули ли компании, в которых ты являешься акционером. Понимающим людям еще задолго до того, как начался этот небывалый процесс, уже было ясно, что, если только не случится чуда, приговор суда предрешен. Чуда не случилось, и суд постановил: взыскать в пользу господина Сууке предусмотренную контрактом неустойку в размере пяти тысяч кентавров. В случае отказа от уплаты этой суммы господин Томазо Магараф должен быть подвергнут двухгодичному тюремному заключению.

Срок внесения неустойки – два дня.

Глава десятая, в которой снова говорится о неустойке и впервые появляется Аврелий Падреле

Пять тысяч кентавров! С таким же успехом с него могли потребовать и пять миллионов, и пятьсот кентавров! Денег у него оставалось только дня на три жизни. Занять было не у кого.

Плохо! Очень плохо! Томазо шагал к выходу как в тумане. К нему подошел его адвокат, взял его под руку, что-то говорил в утешение, что-то говорил в свое оправдание, что-то говорил насчет обжалованья, но Магараф только отрицательно покачал головой. Не мог же он сказать, что ему нечем платить адвокату за его хлопоты в кассационном суде! Он только качал головой, и адвокат от него отстал, пообещав заглянуть к нему на квартиру вечерком, когда Магараф немножко придет в себя.

Подошла тетушка Мран, у которой он снимал комнату, расплакалась и сказала, чтобы он только не стеснялся и взял у нее двести тридцать кентавров. Больше у нее нет, а то она дала бы больше. А ей эти деньги ни к чему, потому что у нее есть в провинции сестра, которая ей в случае чего всегда поможет спокойно дотянуть до могилы.

Магараф растроганно поцеловал тетушку Мран и сказал:

– Спасибо, большое спасибо! Только меня ваши деньги все равно не спасут от тюрьмы, – и вышел из здания суда на площадь.

Его чуть не разорвали на части любители автографов, потом их оттеснили репортеры, которые засыпали его самыми неожиданными вопросами:

– Какой ваш номер ботинок?

Он сказал:

– Пока что тридцать седьмой.

– Ваша теща блондинка?

– Я не женат.

– Какую марку машин вы предпочитаете?

– «Сильфиду».

– Сколько котлет вы съедали за обедом?

– Котлет? – разозлился Томазо. – Двадцать восемь тысяч штук. Не правда ли, это сенсационно?

Репортеры оценили юмор его ответа, дружно загоготали, стали хлопать его по плечу, и ему вдруг тоже стало весело. Может быть, такой резкой перемене настроения помогли благожелательные похлопывания репортеров, может быть, – улучшение погоды и то, что все вокруг было залито солнцем. Скорее всего, и то и другое. Как бы то ни было, когда у него спросили, что он собирался делать дальше, он задорно ответил:

– Буду расти!

Его ответ был через час огромными буквами напечатан на самом видном месте во всех вечерних газетах страны.

Наконец от него отстали и репортеры, и зеваки, и он не спеша побрел домой, чтобы отдохнуть и поразмыслить о своем невеселом будущем. Кроме того, пора было обедать.

Когда он был уже у самого дома, его остановил молодой человек с розовым лицом преуспевающего клерка.

– Я не хотел заводить с вами беседу на людях, – сказал он доверительно. – Если можно, господин Магараф, всего несколько минут по очень важному вопросу.