Патрик Кензи
Шрифт:
По позднейшим слухам, Тимпсон собирался обратиться с ходатайством об акцептировании факта препятствия расследованию взамен на исключение упоминания о заговоре.
Адвокат Алека Хардимена подал петицию в Государственный Верховный Суд с требованием отмены приговора суда по делу его клиента и немедленного прекращения срока его пребывания в тюрьме. При этом он ссылался на обвинения, выдвинутые против Тимпсона и ОАЭЭ в связи с убийством Рагглстоуна.
Второе ходатайство адвокат подал в гражданский суд о привлечении к ответу штата Массачусетс, нынешнего губернатора и шефа полиции, а также лиц, занимавших эти
Джек Рауз и Кевин Херлихи, по слухам, прячутся где-то на Каймановых островах.
Правда, по другим слухам, изредка появляющимся в газетах, они убиты по приказу Толстого Фредди Константине. Но лейтенант Джон Кевоски из Главного управления по борьбе с преступностью заявил: «Нет. Кевин и Джек не раз замечены в бегстве, когда, так сказать, становится жарко. Кроме того, у Фредди не было причин избавляться от них. Они зарабатывали для него деньги. Нет, нет, они где-то на Карибах».
А может, и нет.
Дайандра Уоррен ушла из университета Брайс и временами занимается частной практикой.
Эрик Голт продолжает преподавать в Брайсе, его тайна осталась нераскрытой.
Родители Эвандро Аруйо продали дневник своего сына, написанный им еще в юности, телевидению за двадцать тысяч долларов. Но позднее продюсеры потребовали свои деньги назад на основании того, что дневник содержал размышления совершенно здорового человека.
Родители Питера Стимовича и Памелы Стоукс объединенными усилиями затеяли судебный процесс против штата, губернатора и Уолполской тюрьмы за то, что они освободили Эвандро Аруйо.
Кэмпбел Роусон, по мнению докторов, чудесным образом не пострадал от сверхдозы гидрохлорофила, введенной ему Джерри Глинном. У него должны были наблюдаться необратимые мозговые нарушения, но вместо этого он проснулся всего лишь с головной болью.
Его мама, Дэниэль, прислала мне рождественскую открытку, в которой благодарила меня и уверяла, что если я когда-либо буду проезжать через Ридинг, то всегда могу рассчитывать на горячий обед и радушный прием в доме Роусонов.
Грейс и Мэй вернулись из дома, в котором их прятали где-то в северной части штата Нью-Йорк, через два дня после смерти Джерри. Грейс восстановила свое положение в больнице Бет Израэль и позвонила мне в день, когда я выписался из больницы.
Это был один из тех неловких разговоров, в которых вежливость заменяет близость, и я в конце концов спросил напрямик, не хотела бы она как-нибудь встретиться со мной.
— Не думаю, что это хорошая мысль, Патрик.
— Никогда?
Наступила долгая, как раздувающийся мыльный пузырь, пауза, во время которой ответ напрашивался сам собой, но тут она сказала:
— Я всегда буду любить тебя.
— Но?
— Но моя дочь у меня на первом месте, и я не могу рисковать, снова втягивая
ее в твою жизнь.У меня появилось ощущение, что внутри меня образовалась яма, она зияла, затем стала расширяться от горла до желудка.
— Могу я поговорить с ней? Сказать «до свидания»?
— Не думаю, что это будет полезно с точки зрения здоровья. Для нее и для тебя. — Ее голос дрогнул, а учащенное дыхание превратилось во влажный свист. — Иногда лучше позволить чему-то угаснуть.
Я закрыл глаза и на мгновенье прижал голову к трубке.
— Грейс, я…
— Я должна идти, Патрик. Береги себя. Сам знаешь, что я имею в виду. Не дай своей работе разрушить тебя. Хорошо?
— Хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю, Грейс. Я…
— Прощай, Патрик.
— Прощай.
Энджи уехала на следующий день после похорон Фила.
— Он умер, — сказала она, — потому что любил нас обоих слишком сильно, а мы его — нет.
— Что ты имеешь в виду? — Я смотрел в открытую могилу, вырытую в твердой мерзлой земле.
— Эта борьба была ему не под силу, и тем не менее он в нее вступил. Ради нас. А у нас оказалось недостаточно любви к нему, чтобы защитить его.
— Не уверен, что все так просто.
— А зря, — убедительно сказала она и опустила цветы на гроб в могиле.
В квартире я застал целую стопку корреспонденции — счета, назойливые приглашения из желтых журналов, с местной телестанции и радио ток-шоу. Говорить, говорить, говорить, вот все, что вам нужно, но это не отменяет того факта, что Глинн существовал. А многие, подобные ему, живут до сих пор.
Единственное, что привлекло мое внимание, была открытка от Энджи, которую я вытащил из стопки.
Она пришла две недели назад из Рима. На ней птички махали крыльями над Ватиканом.
Патрик,
здесь здорово. Как думаешь, что мужики в этом помещении решают сейчас по поводу моей жизни и моего тела? Здесь повсюду мужчины щиплют нас за задницы, я скоро не выдержу и устрою международный скандал, честное слово. Завтра отправляюсь в Тоскану. После этого, кто знает? Тебе передает привет Рене. Считает, что ты не должен комплексовать по поводу бороды, ей всегда казалось, что она тебе страшно пойдет. И это моя сестра! Береги себя.
Скучаю,
Скучаю.
В первую неделю декабря по совету друзей я отправился на консультацию к психиатру.
После часового разговора он заявил, что у меня клиническая депрессия.
— Знаю, — сказал я.
Он наклонился вперед.
— И как же мы собираемся выходить из нее?
Я посмотрел на дверь за его спиной, очевидно, туалет.
— Вы можете вернуть сюда Грейс или Мэй Коул? — спросил я.
Он повернул голову и посмотрел на меня.
— Нет, но…
— А Энджи?
— Патрик…
— Можете вы воскресить Фила или вычеркнуть последние несколько месяцев из моей жизни?
— Нет.
— В таком случае, доктор, вы не можете мне помочь.
Я выписал ему чек.
— Но, Патрик, вы в глубокой депрессии и нуждаетесь…
— Нуждаюсь в своих друзьях, доктор. Простите, но вы посторонний человек. Ваш совет может быть мудрым, но это все же совет постороннего, а я не принимаю советы от посторонних. Этому научила меня мама.