Паучий случай

Мне хотелось ее убить. А труп спрятать под кроватью. Но у меня не было опыта убийства. Смущала неопытность. И пример, который я подаю наследнику.

Служанка медленно и чинно вышла за порог. Стоило двери закрыться, как в коридоре послышалось: «Тышь-дышь-дышь!». «Ваше величество!», — оповестил голос вдалеке.

Паукан сидел у меня на подушке.

— Мама? — спросил будущий виновник моей преждевременной.

У меня было ровно минуты три, чтобы выкрутиться. Глаза бегали по комнате.

Мне хотелось как в детстве. Спрятался, а неприятности ходят и плачут: «Вылезай! Я не могу тебя найти! Я хочу писять и домой!»

А что если мы занимаемся буквами? Вот такое непроизвольное ранее развитие! А что? Чем раньше начнем, тем лучше для наследника!

Дрожащая рука схватила перо, нарисовала большую букву «А» на весь лист. «Аист», — написала я. Моя рука штамповала кривой алфавит. «М» — мамонт. Дальше можно не пробовать.

Дверь открылась. Я сидела на кровати со стопкой букв. Паукадл сидел передо мной.

— М — мамонт! — громко произнесла я. В моих руках мелькнула бумажка. — Давай повторим сначала!

— Мама! — выдал паукан. Я робко подняла глаза и улыбнулась.

— Ма-монт! — поправила я.

— Маман, — выдал паукан к моему облегчению.

— Ма-монт! — еще раз повторила я.

— Ипусий слусяй! — вздохнул паукан и стек с кровати. Он недоверчиво подошел к отцу. Тот не обратил на него внимания. Маленькая пушистая лапка потянулась в сторону бледной руки. Но рука украдкой отодвинулась. Король не удостоил сына даже взглядом.

Мне показалось, что он нарочно отводил глаза.

— Возьми его на руки, — потребовало его величество. Я подбежала к паукану, схватила его на руки. И снова это чувство. Как будто меня нежно закутывают в одеяло. И бархатистый голос шепчет на ушко сладкие непристойности.

— Почему у меня складывается впечатление, что нянька нужна няньке? — прихлопнули меня вопросом.

— А что не так? — пожала я плечами. — Мы учим буквы.

— Что это за слово такое? «Мамонт»? — произнесло его величество. Он смотрел на меня равнодушным взглядом. Где-то палач уже проверял острие топора.

— Мамонт? Это в нашем мире … эм… — замялась я. Зачем наследнику толстенький волосатый вымерший слон, я не успела придумать.

— Я жду, — на меня смотрели черные глаза.

— Мамонт — это няня… В переводе с древнего интернетовского языка, — соврала я. Ложь мне понравилась.

— Значит, мамонт — это няня? — повторил отец. — Ну что, мамонт, будем проверять? Мага сюда! Живо!

Служанка покорно метнулась за двери. «Мамонт» резко оказался на грани вымирания.

— Скажи мне, неужели я плохо с тобой обращаюсь? А, мамонт? — послышался вопрос. «Мамонт» сделал вид, что в тундре.

— А почему он редко превращается в ребенка? — спросила я. Предательский румянец щедро заливал мои щеки.

Мой вопрос так и остался без ответа. Зато его величество взяло мой «алфавит».

— Плохо, что ты не знаешь половины букв. После буквы «м» есть еще буквы. «А» — это что? — мне ткнули бумагой.

— Аист? — захлопала ресницами я. Мне срочно нужен грузовой аист. Пусть он унесет меня отсюда!

— Неправильный ответ. А — автократия, — отрезало его величество.

— Мне кажется, что это не совсем понятно, — замялась я.

— Люди тоже не понимают, что значит безграничная власть жестокого тоталитарного режима, — ответило его величество. — «Б» у нас что?

— Бал! — решила подыграть я.

— Рано ему еще о балах думать. Б — это богатство, — произнес отец. Он бросил на пол очередной листок. — «В» у нас что?

— Власть! — ответила я. Мой взгляд тревожно посматривал в сторону двери. — Г — государство, д — деньги, е …

— Еретики, — предложили мне вариант. Я старательно записывала.

— А «Ё»? — спросила я, поглаживая паучка.

— Ёжик, — строго произнес отец.

Вот так среди власти, денег и богатства затесался обычный ёжик. И я бы с ним с удовольствием поменялась!

— Маг отъехал, — послышался скрип двери и голос служанки. — Будет вечером!

— Вечером и разберемся, — мне вернули листы и покинули комнату. — Учи буквы, мамонт.

По хлопку двери, я поняла. Мне здесь не рады. Если я до вечера ничего не придумаю, то игра в «жмурки» превратиться в «игру в жмурика».

Я решила немного посражаться за свою жизнь. В этом гостеприимном мире многие так делают.

Каша и Золушка сразили принца наповал. Он храпел на моей подушке и подергивал во сне третьей и седьмой лапками.

Включив режим вражеского шпиона, я выскользнула за двери. Мрачноватые коридорчики намекали на неприятности. Топографический кретинизм помогал им, чем мог. Заблудиться я могла в трех соснах. Я себя знаю. Но на этот раз я заблудилась очень удачно.

— Великий маг, мыслитель, мудрец, философ Элуард, — прочитала я золотую надпись на роскошной двери. — Трепещи невежда перед знаниями!

Я потрепетала ради приличия секунды три. А потом проверила двери. Двери были открытыми! Вот удача! В комнате Элуарда царили роскошь и хаос. Причем одновременно.

Выглядела башня доброго волшебника очень по-доброму. К стене был прикован скелет. Видимо, во имя доброты. Чья-то волосатая лапа с когтями махала мне из банки со спиртом. Несколько сушеных голов, подвешенных за волосы, гостеприимно улыбнулись мне.

Некоторые кучи сверкали и мерцали магическим сияниям. Муха, случайно залетевшая вместе со мной, резко повернула к двери. На мушином языке она прожужжала что-то: «Да не, ну нафиг!».

Я позавидовала мухе и сделала шаг в обитель доброты. В последний раз я так же осторожно заходила в общественный туалет. Магии в туалете не было. Но прикасаться ни к чему не хотелось.

Огромная мрачная книга стояла на деревянной подставке. Часть страниц вывалилась на пол. Книга запиралась на амбарный замок.

Вот досада!

Я схватила с пола лист из книги. Осторожно обмакнула перо в чернильницу. И корявым почерком внесла посильный вклад в местную науку.

Листик я поглубже вставила между страниц.