Паук раскинул сеть

Она уже немного успокоилась и сожалела об утренней несдержанности. С другой стороны, соэр впервые признался в любви, ради этого стоило улыбнуться, что Эллина и сделала. Нашла время и место для откровений!

– Прости, - повинуясь порыву, прошептала она, заискивающе прильнув к спутнику. Опомнившись, отстранилась и поправилась: - Простите, господин Брагоньер.

На людях надлежало говорить ему 'вы' и не позволять вольностей, вроде объятий и нежных слов. Подумать только, ещё полгода назад Эллина и подумать не могла, что когда-то захочет уткнуться носом в шею Ольера ли Брагоньера!

– За что, госпожа Тэр?
– в голосе не сквозило ни тени эмоций.
– Насколько мне известно, вы не нарушали закона и не преступали границ приличий. Пункт назначения предлагаю выбрать вам. Вы бывали в Трие не только по служебным делам. Мои же скромные развлечения вам неинтересны.

– Я прошу прощения за испорченное настроение, - не удержавшись, Эллина таки сжала его пальцы.
– Вы устали, раздражены, вам нужен отдых, а не мои претензии.

Соэр промолчал и велел ехать к источникам. Заглянув ему в лицо, гоэта поняла, мысли Брагоньера далеки от Трии. Не выдержав, соэр даже вытащил блокнот, и пока они ехали, прикрывая ладонью, что-то быстро писал.

Термальные источники произвели на Эллину неизгладимое впечатление. Она уже видела их прежде, почти два года назад, но сейчас могла расслабиться и ни о чём не думать. Оставив экипаж у здания лечебницы, Брагоньер со спутницей неспешно прогуливались по долине, затерявшейся в предгорьях. С одной стороны - снежные пики, с другой - туевая роща. Эллина запомнила её осенью, но летом долина оказалась изумительной. Пахло цветами, пели птицы, зеленели травы, били фонтанами источники, холодные и горячие, плескались в открытых и закрытых купальнях люди. От воды валил пар, причудливыми облачками поднимаясь к небесам.

– А где-то рядом бродит смерть, - мрачный шёпот Брагоньера нарушил иллюзию счастья.
– Помнится, тут жил один из ваших знакомых, госпожа Тэр. Поразительно много некромантов и тёмных магов в округе! Ленится местный инквизитор, наверняка тоже плавает.

– Всё, хватит!
– решительно заявила гоэта и потащила его к закрытому бассейну.
– Вода, массаж и никаких некромантов!

Брагоньер покачал головой и попросил быть сдержаннее на людях. Эллине пришлось отпустить руку спутника и отступить на шаг, как предписано по этикету. Соэр же поправил манжет и сообщил, что местную воду он так и быть попробует, а купаться не станет. На вопрос почему ответил: 'Баловство'. Но Эллина не сдавалась и продолжала уговаривать. Сама бы она с удовольствием понежилась в разнообразных ваннах и купальнях, позволила натереть тело целебным составом, позволить опытным рукам расслабить мышцы. Брагоньеру бы это тоже не помешало: у него вечно шея болит. Увы, одной идти нельзя, вот и приходилось из-за упрямства спутника довольствоваться оранжерей. Ложкой сахара стало выпрошенное обещание перед отъездом купить цветы. Для этого гоэте пришлось несколько раз вздохнуть, проводив мечтательным взглядом дам с букетиками, и задумчиво протянуть: 'В воздухе так приятно пахнет, вот бы и в спальне поставить в вазу ирисы'.

Окрылённая маленькой победой, Эллина продолжила наступление. То ли соэру надоели уговоры, то ли он вспомнил, что на отдыхе, но он смилостивился и согласился на водные процедуры. Правда, с таким лицом, будто делал огромное одолжение. Они свернули к ближайшей купальне. Гоэта не прихватила купальный костюм, но предусмотрительные трийцы давали их напрокат всем желающим. Мужчинам, несомненно, проще, разделся и купайся. Неудивительно, что пока Эллина переодевалась, Брагоньер уже успел окунуться и теперь в облаке пара ждал спутницу у лесенки, чтобы помочь спуститься.

Купальня оказалась многоуровневой, чтобы отдыхающие могли и понежиться, и поплавать. Краем глаза Эллина заметила, что парочка в углу, в самой гуще пара, занимались и другим делами: они целовались.

– Поздними вечерами наверняка любовью занимаются, - проследив за взглядом гоэты, равнодушно заметил соэр.
– Она дама полусвета, он чей-нибудь сынок, в порядке вещей. Приглядись, никто к ним не подходит, наоборот, сторонятся. Значит, сделать замечание чревато.

Эллина полагала, Брагоньер встанет на защиту морали, но он повернулся к парочке спиной, игнорируя, как и остальные купающиеся.

– Я бы тоже хотела, - стесняясь, призналась в родившейся в голове эротической фантазии гоэта. Лёгкие пузырьки приятно щекотали кожу, горячая вода расслабляла.

– Чего?
– соэр остановился у края площадки, за которой шла глубина.

– Да так, - стушевалась Эллина и врезалась телом в водную гладь.

Если она скажет, что хотела бы заняться с ним любовью в бассейне, Брагоньер точно не поймёт. Особенно желания сделать это днём. Гоэта сама не понимала, почему оно возникло. То ли из-за той парочки, то ли из-за полуобнажённого соэра, выгодно смотревшегося на фоне ровесников, то ли из-за желания помириться, то ли специфической воды.

– Скажите уж, госпожа Тэр. Мне любопытно, чего вам в кой-то веки хочется.

Эллина проглотила издёвку. В какой-то мере Брагоньер прав, она вечно от всего отказывалась, зато предложения о работе принимала с радостью.

– Это личное, господин Брагоньер.

– Вторая попытка попросить прощения?
– хмыкнул соэр и перевернулся на спину. Вода легко держала на поверхности, массируя тело горячими струями.
– Я ваши извинения принял, учёл смягчающие обстоятельства.

Эллина с облегчением перевела дух, хотя подозревала, в номере ей предстоит во всех деталях поведать о своих фантазиях. Брагоньер точно не забудет, выпытает даже температуру воды в воображаемой купальне. И сделает, если сочтёт возможным удовлетворить подобные желания. Казалось бы, удача - найти такого податливого мужчину, но гоэта смущалась откровенности, которую тот от неё требовал.

После купания в открытом бассейне перебрались в закрытый. Вход туда был платным, зато никакой случайной публики.

Эллина впервые пила игристое вино в купальне. И впервые же закусила губу от удовольствия, чтобы не издать ни звука. 'Там люди', - повторяла себе гоэта, глядя на двери закрытого небольшого бассейна с минеральной водой. Руки уперлись в мраморный бортик, тело послушно отдалось любовнику. Брагоньер не стал расспрашивать, он сделал, второй раз в жизни не позаботившись о предохранении. Эллина даже задумалась, не напророчила ли её величество беременность. Брагоньер вполне мог, благо гоэта, полагаясь на педантичного в подобных вопросах любовника, своё средство в поездку не взяла. Грешным делом Эллина даже подумала, будто он специально, в продолжение утреннего разговора. Мол, смотри, я завожу от тебя ребёнка, ты не окажешься на помойке жизни. Или другой вариант: ребёнок как средство оправдать мезальянс. Гоэта склонялась к первому: слишком велика разница в положении, чтобы соэр женился на понесшей от него девице. Тогда бы всем аристократам пришлось брать в жёны случайных любовниц.

Мысль промелькнула и исчезла, смятённая чувствами. Брагоньер угадал абсолютно всё, будто заглянул в голову любовницы. Эллина ощущала себя жутко развратной. Во-первых, все наверняка догадывались, зачем соэру понадобился своеобразный отдельный кабинет, во-вторых, её это не волновало.

– Наконец-то не притворялась, - пальцы Брагоньера погладили по бедру. Он отстранился, позволяя Эллине выпрямиться и сделать глоток игристого пересохшими губами.

– Ты знал?!
– обернувшись, гоэта шокировано уставилась на соэра. Тот пребывал в состоянии умиротворения и тоже потягивал игристое.
– И ни разу не начал: 'Эллина, скажи, как именно...'?

– Разумеется, знал, - усмехнулся Брагоньер.
– Когда несколько месяцев поспишь с женщиной, изучишь реакции её тела, поймёшь, когда она довольна. Спрашивать я спрашивал, но ты добровольно сотрудничать не желаешь. Пришлось выяснять опытным путём.

Эллина закашлялась и поспешила сгладить неловкость момента разговорами о празднике, о котором слышала от продавца билетов. Соэр слушал рассеянно, потом и вовсе оставил гоэту одну, пообещав вернуться к пяти часам.

– Прости, но подобное безделье не для меня.