Пауки
Шрифт:
Сложенный вчетверо листок из блокнота Арлекино я не сжег. На нем знакомым почерком было выведено название популярной композиции:
«Ten Years After» 1967/Rock amp; Roll music to the World» 1972.
Венгер, по-видимому, уже звонил мне не раз, потому что его тревожный звонок раздался сразу, как только я вошел к себе.
—Надо поболтать…
«Что-то произошло…»
События следовали одно за другим. У компьютера лежало давешнее объявление:
«Генриха Штейна просит откликнуться его школьный друг…». Мне еще предстояло разыскать неведомого Генриха Штейна.
Арлёкино
Венгер встретил меня недалеко от своего дома.
Мимо, в сторону Гило, неслись машины.
—Как колени?
Он махнул рукой:
—Дело не в этом. — Венгер посмотрел на меня испытующе: — Сегодня приходили твои…
Я помолчал и спросил:
— Ты уверен? — До этого я ни словом не обмолвился о моих проблемах.
— Я пораскинул, думаю, что они интересовались тобой…
Ему постучали в дверь около полудня.
—Двое. Третий стоял в подъезде.
Сначала позвонили по телефону, бросили трубку. Потом явились. «Фонд социальной службы… Какие проблемы?..»
—Вопросы обычные: как давно в стране, сколько раз в месяц хожу в театр… Попросили назвать людей, с которыми поддерживаю отношения…
Я молчал.
—Один — высокий, худощавый. Со жвачкой. Второй — вроде цыгана…
Я узнал обоих. Это были каталы, которых я встретил как-то на Яффо.
—Высокий, с серым непроницаемым лицом, похожий на уголовника, бесстрастно жевал. Только раз он среагировал молниеносно, на миг прекратив жевать, когда какой-то парень резко выдвинулся вперед и прижал лежащую в середине карту. «Центровой!»
Смуглый с ленцой красавец, похожий на цыгана, изображал играющую публику.
—Третий — среднего роста в бело-желтой рубашке с широкими полосами…
Я уточнил:
— По горизонту. Не вертикальные.
— Точно.
На Яффо он стоял на атасе у края тротуара, внимательно вглядывался в глубь улицы. Бригада ничем не брезговала. Как правило, каталы заезжали сюда в качестве туристов через Кипр. На пароме. Посещение было практически безвизовым…
«Шарон тоже говорила о двоих с парома…»
— Меня они зачем-то сфотографировали…
— А ты?
— А что я? Я ведь вижу, с кем имею дело. Назвал собачников, кто бывает в аллее.
— А что они?
— Сказали, чтобы я не ломался, а то они сыграют в шахматы с моими сыновьями. «Русскую партию». Они все узнали про меня.
— Так…
— Не уходили, пока я не назвал тебя. Мне было самому интересно проверить. И сразу все стало на место. «Кто? Чем он занимается? Сколько времени в Израиле?»
«Установщики» из катал во многом уступали тем, с кем я работал в Москве.
—И все подробно…
Венгер мало что мог сказать. Он и сам почти ничего не знал обо мне.
—Пишет рецензии. В стране недавно… — Он взглянул на меня. — Ты не обижайся. Другого выхода не было. Как только они узнали, в каком доме ты живешь, сразу стали прощаться…
На всякий случай я удостоверился:
— Ты знаешь Влада? Киевского мэна. Он ходит с другом…
— Нет, это были не они.
Я поставил машину на служебную стоянку рядом с
банком.Дежурный секьюрити встретил меня в дверях. Мне показалось, он встревожен.
— У нас все в порядке?
Он помялся:
— В общем, да.
— Председатель на месте?
— Салахетдинов? У себя. Президент выехала, скоро будет.
— Мой зам?
— Поехал на прогревание. В свою поликлинику. Чекистскую…
Я все еще не мог избавиться от своего зама, которого почти не видел. Камал Салахетдинов и слышать не хотел о его замене. Бывший капитан-гэбэшник его вполне устраивал…
— Помощница интересовалась вами…
— Сейчас поднимусь.
От себя я позвонил кадровику. Салахетдинов в любой момент мог спросить о положении дел. Кадровика на месте не оказалось. Секретарь меня не обрадовала:
—Трое ваших людей подали заявления. Увольняются…
Она перечислила. Все трое были креатурами и личными друзьями моего зама.
—Давно подали заявления?
—Сегодня. Все трое…
Это была демонстрация.
По дороге я заглянул в курилку. Несколько сотрудниц, которых я там увидел, с любопытством уставились на меня. Обычно женщины не ходили курить всем кагалом. Перед моим появлением они о чем-то шептались. Потом также всем скопом потянулись к выходу. Я сделал пару быстрых затяжек. Смял сигарету.
«Что-то случилось…»
Я набрал телефон приемной. Тонкий голосок был притворно доброжелателен и предупредителен:
—Московский банк… Слушаю вас внимательно!
Я назвал себя.
—Вы можете сейчас подняться ко мне?
Помощницу и начальника кредитного управления я застал в приемной. Вид у них был аховый, тем не менее они о чем-то болтали на языке столичных бомжей:
—«Ты чё, лапуль?»
Спектакль «Все. Все. Все?» с Татьяной Васильевой и Валерием Гаркалиным, поставленный Валерием Ахадовым, имел продолжение. Реплика была оттуда. Вячеслав сразу мигнул мне, мы прошли к нему в кабинет.
—Хорошо, что вы приехали. Вы в курсе?
— Нет. Я уезжал…
— «Алькад» потребовал перевести пятьдесят миллионов долларов, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства…
Днем я выехал по делам в РУОП. Вернулся в банк после обеда.
— Президент на месте? — поинтересовался я у дежурного.
— Не приезжала.
— Хочешь сказать, с тех пор не вернулась? С утра, как выехала?
—Да.
—А что секьюрити?
Моей жесткой обязанностью было внимательно следить за тем, чтобы правила охраны первых лиц банка не нарушались. Это было заповедью и моих учителей — британских коллег.
— Секьюрити нет…
— Заместитель знает?
— Заместитель ваш предупредил по телефону. Звонил, что приболел… Не «заболел», а именно «приболел», не то чтобы очень, просто, так или иначе, предпочел побыть дома…
Время от времени этот молодой мужик спокойно брал больничный лист, как в свое время в родном Управлении охраны бывшего КГБ, а то просто сообщал, что не будет. Как сегодня.
— В машину Лукашовой звонили?
— Несколько раз… Никто не отвечает.
— Понятно.
Я снова поднялся к начальнику кредитного управления. Еще от дверей услышал, как он сказал кому-то: