Паутина лжи

– Оставь меня одну, я ещё здесь побуду.

– Юль, холодно к вечеру становится, а ты только из больницы вышла. Пойдём в дом.

– Нет! Оставь меня, – рявкаю на него.

– Хорошо, – вздыхает он и всё же уходит.

А я ещё долго сижу тут, пытаюсь найти в себе силы как-то принять то, что уже не изменишь.

Смотрю на могилку и понимаю, чего не хватает. Цветов. Даня не положил, и я не догадалась. Да и не могу я представить, какой бы букет из магазина подошел моей крошке? Нет, таких невинных, нежных цветов там не продают.

Встаю, покачиваясь, бреду по двору, здесь бушуют ромашки и васильки. Рву букет, плету венок из полевых цветов.

Когда была ещё девчонкой, плела такие венки для себя, мечтая, что у меня будет красавица-дочь, и я научу этому нехитрому занятию и её. Кто бы мог подумать, что всё будет так…

Моя тётка жила неподалёку, я иногда приезжала к ней в гости летом. Здесь мы познакомились с Даней, здесь зародилась наша любовь.

Когда-то я мечтала, что на этой даче будет бегать наша подросшая крошка, здесь чудесная природа, речка рядом. Но никак я не могла подумать, что под старой берёзой, где когда-то, ещё до свадьбы, мы с Даней целовались, появится могила нашего ребёнка.

Видимо, здесь же мы похороним и нашу семью…

Венок готов, вешаю его на крест. Слышу сзади шаги. Мне на плечи ложится тёплая кофта, а в руках у Дани кружка горячего чая. На землю он стелет плед, усаживает меня и сам садится рядом.

– Юль, – протягивает мне чай. – Если тебе это очень нужно, я готов усыновить ребёнка.

– Правда? – вскидываю глаза на него.

– Правда. Скажу честно, мне не нравится эта мысль, но ради тебя я готов. Только давай попробуем сначала жить…, – устало трёт глаза, зажимает переносицу. – Я не знаю… Как раньше уже не получится, но как-то жить, – ловит мою руку и взгляд. – Я тебя люблю. Иди ко мне.

Притягивает меня в свои объятия, я поддаюсь.

Но думаю я только о том, что раньше я бы тоже ответила, что люблю его, а сейчас молчу, потому что от любви осталось только что-то очень уродливое, похожее скорее на ненависть…

Но ради маленькой крошки, которая ждёт меня, я забуду об этом...

Хотя бы на время…

У Данила звонит телефон. Он смотрит на номер, кривится, но принимает вызов.

По тону и его ответам, понимаю, что звонит ему начальство, которое явно чем-то недовольно. Вспоминаю, Данил говорил в больнице, что ему нужно на работу, а вместо этого мы приехали сюда.

– Юль…

– Тебе нужно ехать, я поняла, – киваю. – Прости, что сдёрнула тебя.

– Это не страшно, но я хочу, чтобы ты знала. Возможно, мне придётся уйти из органов, – огорошивает он меня новостью.

– Как? Что случилось? – не понимаю я.

– Я не хочу тебя грузить ещё и этим. Скажем так, мы не сработались с новым начальником, – кривится муж.

– И что? Ты написал заявление?

– Это было бы слишком просто, – усмехается невесело. – Но сейчас я ищу варианты перевода в другое отделение.

– А если ты не найдёшь такого варианта? – сглатываю я.

– То мне придётся уволиться.

– Но ты же всегда говорил, что…

– Что там я на своём месте? – усмехается. – Сейчас я так не думаю.

– А если ты уволишься, то…?

– Да, у нас могут возникнуть проблемы с усыновлением, если я останусь без работы. Но я постараюсь решить эту проблему быстро.

Звучит не слишком уверенно, и это гасит только что вспыхнувшую надежду...

Глава 10.

Я дома уже почти две недели. Дни для меня слились в однообразную серую массу. Вижу, как Данил старается возродить во мне хоть какое-то желание к жизни. Он приносит цветы, конфеты, разные приятные мелочи, которые я раньше любила.

Но сейчас я только смотрю на это с грустной улыбкой, вспоминая, как радовалась чему-то подобному в прошлом, обижалась на Даню иногда, что он так редко балует меня. А сейчас это всё муж даёт мне в концентрированном виде, но это не вызывает в душе никакого отклика.

Все мои мысли направлены только на одно – быстрее удочерить девочку.

Мы навели порядок в детской, Даня заменил испорченный ламинат и покрасил обои нейтральной бежевой краской. И теперь комната стоит чистая, безликая и … пустая.

Как и я. Наполнить мне ни комнату, ни себя нечем. Сейчас я живу одной только надеждой и считаю дни до того момента, когда смогу забрать ребёнка. Но заранее теперь покупать что-то боюсь.

Да, я стала ужасно суеверной.

Мы начали собирать документы для усыновления, Дан попросил знакомого адвоката помочь нам в этом вопросе. Адвокат заверил, что шансы у нас отличные, и решение должно быть принято в нашу пользу.

Каждый день я звонила Лидии Ивановне, чтобы узнать, как там поживает моя крошка. Лидия Ивановна уверяла, что всё хорошо, присылала даже мне тайком фотки малютки, когда была на смене. Я потом часами рассматривала их, и сердце наполнялось теплом, которого мне сейчас так не хватало.

Жаль только, что последние несколько дней старая женщина приболела. Давление у неё шалит и сердце прихватило. Я ездила к ней домой, чтобы отвезти продукты и просто поддержать. Сдружились мы с Лидией Ивановной, долго разговаривали о жизни и смерти, о судьбе и Боге. Надо честно признаться, её поддержка для меня оказалась бесценной. Лидия Ивановна не только утешала меня, но и рассказывала о своей нелёгкой жизни. Тоже немало страданий выпало на её долю, но женщина не сломалась, всё выдержала и сейчас не собирается унывать.

Лидия Ивановна поправилась быстро и сегодня она первый день после болезни должна выйти на смену. Я очень жду от неё вестей о моей малютке.

Как она там? Прибавила ли в весе, как кушает, не болит ли у неё животик, улыбается ли, плачет?

Девочка уже набрала норму веса и остальные жизненные показатели у неё в порядке. Это одновременно радует, но и вызывает беспокойство. Ведь со дня на день встанет вопрос о её дальнейшей судьбе.

Мне бы хотелось забрать ее сразу домой. Документы у нас почти готовы, но остались еще некоторые бюрократические препоны, которые адвокат обещал уладить в ближайшие дни.

Сегодня я решила все же подобрать кое-какие самые необходимые вещи для ребенка. Не покупать пока все не решится наверняка, но отобрать в интернет-магазине в корзину, чтобы потом можно было быстро все заказать.

Занятие это оказалось для меня совсем не таким радостным, как раньше. Все эти умилительные фотографии маленьких карапузов вызывали неизменно болезненную пульсацию в груди. Права была Лидия Ивановна, нельзя боль от потери одного ребенка вылечить другим малышом. Никуда эта черная тоска не девается и меньше не становится.