Паутина

– Зачем ты мне это рассказываешь? – перебила Лиска.

– Затем, что я давал тебе время подумать, хотя ты сразу сказала, что согласна. Так? Так. Стоп. Это только официальная прелюдия к разговору. А теперь поговорим как друзья. Мы же друзья?

– Ну, я надеюсь. – Лиска пьяно хихикнула. – А можно уточнить, что входит в твое понятие дружбы?

– Авторизация в скайпе как минимум. Скажи, зачем я здесь? Твое мнение как друга? Ты знаешь, почему я согласился на эту работу?

Лиска пожала плечами.

– Видимо, потому что ты автор «Стакса». И тебе нравится работать со своим детищем. Ты хочешь быть первым, потому что ты уже был первым и знаешь, каково оно. Леш, я понимаю, чего ты хочешь и почему ты здесь.

– Возможно. Ты про фотографии говорила… У меня есть одна фотография. Вот здесь. – Лекс дотронулся до головы. – На этой фотографии соседская девочка, Алина. Ей было десять или двенадцать лет, когда… в общем, пожар был, и она обгорела.

– Какой ужас… – прошептала Лиска.

– Ужас был в следующие шесть лет. У нее родители в этом пожаре погибли, и за ней тетка присматривала. Она после этого пожара ослепла, ходить перестала и… – Лекс покрутил пальцем у виска. – Ну, в общем, не человек, а овощ.

Лиска прижала ладошку ко рту.

– И ты держишь эту фотографию…

– Эйзентрегер только что сказал, что поможет ей. – Лекс усмехнулся. – Нет, я, конечно же, здесь не из-за этого. Но дело в том, что… я знаю, что он ей поможет. Попытается помочь, по крайней мере. 

И я тоже должен что-то сделать. Не просто попытаться, а сделать. Короче, у меня нет времени играть в отношения. Ты мой друг, и я рад этому. Не надо ничего менять, будет только хуже. Лады? Мир, дружба, жвачка?

Кажется, он высказал все, что было необходимо сказать, без острых углов, то бишь без обидных слов и дерзких выражений. Расставил точки над «i», разъяснил все непонятное. Немного скомкано, но если она друг, то поймет.

Надо было бы еще добавить совет, чтобы она немного оттаяла и посмотрела на пацанов вокруг, но Лекс решил, что пока еще рано на это намекать, если вообще стоит это делать.

Лиска помолчала немного, потом спросила:

– А вот ты понимаешь, зачем здесь я?

– Бунтарский дух, – не задумываясь, ответил Лекс. – Желание показать всему миру, себе, а главное, родителям, что ты готова взорвать этот мир и строить новый. Ты в душе Че Гевара, тебе нужны революции.

– Революции? – переспросила Лиска.

– Ну, это образно. Я к тому, что тебе сейчас просто хочется менять все вокруг. Уничтожать систему, воевать против нее. А, ну и еще из-за бабла, как и все мы.

После этих слов Лиска очень долго и пристально смотрела на Лекса. Тот не выдержал и ухмыльнулся:

– Да ладно, я пошутил насчет бабла.

– Бунтарский дух? – спросила Лиска, почему-то грустно. – Революции?

– Ну да, у меня тоже есть частичка такого духа… Просто…

– Дурак ты, – грустно сказала Лиска, вставая с кровати. – Просто я люблю тебя.

Ну вот…

В общем-то, это понятно было и раньше, что Лиска к нему неровно дышала. Только не хотелось Лексу путать личное и работу. К тому же ее навязчивость… вряд ли Лекс выдержал бы ее при длительных отношениях.

Парень не сразу нашелся, что ответить. Возникла неловкая и долгая пауза. Видимо, слишком долгая, поскольку Лиска, не став более дожидаться его реакции, схватила свои наушники и выбежала из комнаты.

Лекс устало вздохнул. Первой мыслью было догнать девушку и продолжить разговор, поговорить, объяснить, попытаться понять… Но он решил не делать этого. Пусть успокоится. Завтра будет день, будет пища, тогда и поговорят – спокойно, трезво.

Но его планам не суждено было сбыться.

Это произошло ранним утром, на рассвете, когда большинство обитателей базы спали крепким сном.

Лекс сидел за компьютером, в наушниках негромко пела Катя Чехова, пальцы выбивали брейк-бит на клавиатуре, почти в темп песни.

Полями, лесами и открытыми окнами

Дождями, солнцем или просто туманами

Играть рассветами, новыми книгами

Вместе бы, вместе бы…

Я посылаю код

В две тысячи четвертый год

Я пропускаю ход, а он –

Этот день не в счет!

Шум за его спиной прорвался сквозь музыку К4. Дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену, и ручка пробила пластик, которым были обиты стены.

Лекс развернулся на стуле, одновременно снимая наушники. Сразу же услышал щелчки, доносившиеся откуда-то издалека. Никаких сомнений в том, что это выстрелы.

На пороге стоял цыган – весь в крови, с обрезом в одной руке и пистолетом в другой.

– Взлетать или умирать, – сказал он устами переводчика и, чтобы еще было понятнее, мотнул головой в сторону. И побежал куда-то.

На базу напали ночью, перед рассветом, когда часовым спать хочется сильнее всего. Нападавшие быстро очистили внешний периметр замка от охраны и заняли здание. Теперь они пытались проникнуть в подземелья, три прохода в которые сейчас удерживали боевики цыгана. Оттуда доносилась редкая стрельба.

База гудела, словно разворошенный улей. Большинство обитателей выползло в коридор, с ноутами под мышками они испуганно осматривались и шептались друг с другом. Самое время было начинать эвакуацию, но путей к отступлению не было.

Сам цыган бегал по коридору и говорил с кем-то по телефону. Лопотал что-то так быстро, что переводчик даже не реагировал на его речь, видимо, принимая ее за посторонний шум. Потом он остановился и громко произнес:

– Быть тут. Помощь придет.

В следующее мгновение что-то громыхнуло, и вокруг погас свет. Кто-то закричал, и словно в ответ на этот крик со стороны входа раздались автоматные очереди.

Глава 19. Покидая родные края

Румыния, лето 2007 года

Темень непроглядная.

Раз, два, три…

Щелк!

Послышался слабый гул – это включились резервные генераторы. Их основное предназначение – питать серверную, но они также включали несколько аварийных ламп холодного тусклого света. Не сказать, что видимость стала такой, как прежде, но хотя бы можно было различить объекты в нескольких метрах от себя.