Пазлы судьбы
Шрифт:
Кого же этот пацан так напоминает?
Блин! Да это же…
– Володька! – поневоле вырвалось вслух у Руслана.
Фрагмент первый
Мальчик с самолетиком
– Что за Володька? – весело поинтересовалась Диана, заглядывая в кабинет. – Пойдем на веранду чай пить с макароньками. Чайник вскипел, а одной мне скучно.
Рус хотел возмутиться: какой чай, только что ж отобедали! Но оказалось, что прошло уже два с лишним часа – надо же, как его затянула эта головоломка!
– Взгляни сначала! – торжествующе указал он на сложившийся фрагмент. – И я не картинкой хвастаюсь. Подтвердился мой принцип – не
Диана подошла и не могла не признать, что часть картинки действительно сложилась: светловолосый мальчик в голубой клетчатой рубашке держит модель самолетика, глядя куда-то вдаль, и улыбается. Соцреализм, тема: «Счастливое детство»… Впрочем, Диана могла и не знать, что такое соцреализм, – сказывались молодость и недостаток образования.
– У меня друг в детстве был, Володя Вележев, – пояснил довольный Руслан. – В том же дворе жил, в соседнем доме. Мы с ним постоянно то кораблики запускали, то модельки самолетиков делали. Он увлекался в детстве самолетами, даже в кружок авиамоделирования ходил. Но не в самолетиках дело… Пусть мы маленькими совсем были, но дружба была настоящая, понимаешь?
– Понимаю, – закивала Динька. – Мы с девчонками в детстве тоже так зажигали…
«Зажигали… – с грустью повторил про себя Руслан. – Зажигать, милая моя, это одно, а дружба – совсем, совсем другое… Сомневаюсь, что девчонки понимают, что такое настоящая дружба».
И Руслан вдруг задумался. А ведь, получается, у него во взрослой жизни такого друга-то больше и не было. До полтинника дожил, называется. А друзей нет. Ну, то есть как – нет… Есть приятели. Есть неплохие отношения на работе с коллегами. Дружеские вполне. Обедать ходят вместе, смеются там, прикалываются, делятся мемами и собственными забавными историями. Политику обсуждают, спорят – серьезно, бывает, спорят… Или вспомнить хотя бы дни ковидной изоляции, когда все по домам сидели, так списывались и перезванивались постоянно, несколько раз в день. Правда, в основном по работе, опять же.
Но Володька – это был ДРУГ. Настоящий. А сейчас, получается, настоящего друга у Руслана нет, как ни крути…
Динька меж тем перебирала кусочки пазла, пробовала сложить еще что-то – снова те же самые азалии.
– Нет, ничего не получается! – возмущалась она. – Зая, по ходу, тебе все же бракованную игру подсунули.
– Не бракованную, а с заковыркой, – назидательно заметил Рус. – А я упорный. Так что слушайся мужа!
– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – сложив руки лодочкой перед пышной грудью, шутливо поклонилась Диана, но не преминула поддеть: – Но что-то тут тебе и твое упорство не очень помогает. Всего несколько деталек-то и собрал.
– Так еще только начал, – тут же парировал Руслан. – Соберу, не беспокойся. А пока пошли чай пить, цветок души моей.
И он шутливо шлепнул жену по аппетитной филейной части.
– Опять дразнишься?!
– Не опять, а снова!
Диана игриво замахнулась коробкой от пазла, сделала вид, что хочет ударить, но Руслан не дал, решительно притянул жену к себе.
До чая дело не дошло. То есть дошло, но много позже. Но весь день и вечер, до тех пор, пока не уснул, Рус то и дело снова и снова возвращался к воспоминаниям о друге детства.
«Наверное, дружба – это как любовь, только без сексуальной подоплеки», – внезапно пришла в голову мысль, и Рус сам ей удивился. Но ведь правда! Друг в детстве занимал все его мысли, чувства, присутствовал в каждой мечте. Каждая встреча с ним ощущалась как подарок судьбы.
Вдруг так ясно вспомнились все те ощущения. Володьку Руслан именно любил. Конечно, с другими мальчишками тоже и играл, и общался, но ни с кем из них не было так тепло, легко и радостно на душе. Никто не казался таким классным, ни к кому Рус не был так привязан, ни с кем так не тянуло провести время или поделиться чем-то важным, в чем откроешься далеко не каждому. Взять хотя бы те же бальные танцы. Другим приятелям Руслан долго стеснялся признаться, что занимается ими, боялся, что засмеют. Это ведь не борьба, не бокс и даже не авиамоделирование или что-то еще такое же мальчишеское. Но Володька сразу все понял, не дразнился за «девчоночье» увлечение, наоборот – постоянно интересовался, как дела в студии, ходил на все выступления, искренне радовался успехам и сочувствовал неудачам Руса, если они случались.
Словом, Руслан тогда всем сердцем, всей своей детской
душой был привязан к Володе. И Володька относился к нему точно так же, Руслан это тоже чувствовал, знал. Когда друг влюбился в одноклассницу Вику Зайцеву, то рассказал об этом только одному человеку на свете – Русу. И они тайком, чтобы никто не слышал, говорили о Вике, вместе фантазировали, как Володька спасает ее от хулиганов или во время пожара в школе…Как же крепко они дружили! Были просто не разлей вода. Жили в домах по соседству, играли в одном дворе и в детский сад один ходили – в столовку только за руку, да и в младших классах тоже. В школе сидели за одной партой до самого Володиного отъезда, не ссорились почти никогда. Мечтали, что и дальше, после школы, пойдут учиться вместе, станут летчиками, космонавтами или, например, капитанами дальнего плавания.
В общем, были как родные.
Они даже называли друг друга «брат» или «братишка». Услышали в каком-то кино – в каком, сейчас уже не вспомнишь – и переняли. Особенно здорово это звучало в играх в войнушку. Не важно, кто на них с другом нападал – пираты, фашисты или белогвардейцы. Но кто-то из двоих друзей всегда бывал ранен или под сильным шквальным огнем, а другой его спасал: «Брат, я иду на помощь!», «Братишка, тебя зацепило! Сейчас перевяжу!», «Слева, брат, они слева! Беги, я прикрою! Вызываю огонь на себя!».
А как им нравилось обсуждать книги или играть в них! Рус рано, одним из первых в детсадовской группе, выучился читать, и это его невероятно увлекло. Как же он обрадовался, когда узнал, что им с Володей нравятся одинаковые книги! Один «Недопесок» чего стоил. Руслан, как, наверное, большинство детей его возраста, в детстве мечтал о домашнем питомце, но мама была против. Когда впервые зашел об этом разговор, она отказала наотрез, что было удивительно – обычно Рус всегда получал то, что хотел, ну в пределах разумного, конечно. А тут мама спросила:
– Зачем тебе собака, сынок?
– Ну… – замялся Рус (ему на тот момент было, наверное, лет шесть, а может, и меньше). – Я бы играл с ним… Любил его…
– Любить надо людей, Руська, – сказала на это Галина Николаевна. – А с собакой хлопот не оберешься. Гулять каждый день – утром и вечером, в любую погоду, – кормить, прививки делать… Шерсть будет по всей квартире, убирать придется постоянно. Нет у меня на это ни времени, ни сил. Так что никаких собак.
Конечно, Руслан тогда сильно огорчился. Еле сдержался, чтобы не заплакать, страшно обиделся на маму и больше на тему домашних животных не заикался. Лишь потом, спустя много лет, понял, что сам себе навредил этой обидой. Конечно, в том возрасте, когда он еще в школу не ходил, он был не в состоянии сам ухаживать за питомцем, и все заботы легли бы на маму, которой и так доставалось – она растила его одна, отец ушел из семьи, когда Рус был маленьким. Но, став постарше, Руслан, возможно, и уговорил бы ее завести если не собаку, то кого-то попроще в уходе, – если бы заверил, что будет заниматься питомцем сам и сдержал бы свое обещание. Ведь мама так сильно любила его и очень во многом шла ему навстречу. Но он предпочел вместо этого всю жизнь молча обижаться на маму и страдать из-за того, что ему не дали исполнить мечту. И все щенки, котята, попугаи, хомячки и морские свинки жили только в его фантазиях. А когда они с другом прочитали «Недопеска», то заболели идеей песцовой фермы, даже попытались уговорить взрослых ее завести. Сейчас, конечно, и вспомнить смешно – ну какая песцовая ферма в Бескудниково! Но тогда они, девятилетние мальчишки, искренне считали, что это возможно, планы строили, даже аргументы какие-то приводили. Говорили об этом исключительно с Володиными родителями, и те вняли их просьбам. Песцовая ферма, разумеется, во дворе не появилась, но зато в Володиной квартире поселился пушистый черный котенок, выросший в роскошного вальяжного кота Баса, или Басаврюка. Звали его так, потому что он не мяукал, а голосил басом: «Ба-ау!» Имя кота Руслана тогда очень веселило. Он иногда просто для удовольствия повторял его на разные лады – «Басаврюк!» – и смеялся. Правда, когда позже прочитал Гоголя, имя больше не казалось смешным. Но тогда в этом коте восхищало все, и не только кличка. Казалось забавным и важное выражение его морды, и то, с какой важностью и достоинством кошак не ходил даже, а носил свое пушистое тело, словно это была величайшая в мире ценность. Кот был породистый, дорогой, и, узнав, сколько он стоил, Галина Николаевна фыркнула: «Деньги на ветер».