Пазлы судьбы

– Ничего, будем пить каждый свое, больше достанется, – весело балагурил старый друг. – Хотя мы с тобой уже вошли в тот возраст, когда важно не только что пьешь, но и чем закусываешь.

На закуску им сегодня уж точно не было повода пожаловаться. Большую часть привезенных Русланом деликатесов даже не стали распечатывать, попрятали в холодильник – довольно оказалось домашних разносолов. Тут были и тонко нарезанное сало со слезой и щедрыми прослойками мяса, и два вида грибов домашней заготовки – соленые грузди и маринованные опята, и хрустящие малосольные огурчики с укропом и хреном, и важно занимающая центр стола ароматно дымящаяся самодельная буженина, и вкуснющая печеная картошка, и какой-то удивительный полосатый хлеб с зеленью и семечками.

– Заготовками нас матушка снабжает, – пояснил Володя. – А хлеб Людочка сама печет. На прошлый день рождения подарил ей хлебопечку. Опасная штука, скажу я тебе, эти хлебопечки! Оглянуться не успеешь, как перестанешь в дверь проходить…

– Люда, наверное, все это на дачу приготовила? – догадался Руслан и запоздало усовестился.

– Ну да, – подтвердил Володя. – Но как узнала, что мой друг приезжает, сказала, что все нам оставляет.

– А сама что же, голодная будет?!

– Ну прям! Там, на даче, все есть. Да она и малоежка у нас, не то что я… Наливай давай по второй.

Выпили по второй, как следует закусили. И отчего это еда всегда кажется вкуснее, когда разделяешь ее с близким тебе человеком? Даже если это самая что ни на есть обычная еда. А если уж такие шедевры кулинарного искусства, как здесь!..

На кухню, не иначе как привлеченный манящими запахами, неторопливо вплыл здоровенный черный кот и застыл на пороге, изогнув пушистый хвост вопросительным знаком.

– Роско-ошный, – не смог не признать Рус. – Басаврюк?!

– Он, родимый, – кивнул Володя. – Видишь, бакенбарды какие пышные? Как человечьи.

– Слушай, они ж похожи как две капли воды! – осенило Руслана. – Тот и этот. Я словно в детстве оказался.

– Это Басаврюк Третий, – объяснил друг. – Второй был не очень похож, хотя тоже пушистый, а этот и вправду вылитый. Четыре года недавно стукнуло. Справляли! Слюнявчик ему повязали, Людок ему рыбы отварила, креветку положила, мидию. У него такой вид был именинный, что ты! Ща покажу, сам увидишь.

Полистал фото в смартфоне и продемонстрировал снимок.

– У меня, кстати, так и нет домашних животных, – поделился Руслан, принимая телефон, чтобы получше рассмотреть фотографию. – И не было никогда. Но знаешь – сейчас уже нисколько об этом не жалею. Смотрю на знакомых, как у них питомцы болеют, умирают, сколько переживаний… Так что, в общем-то, мама была права.

– Да уж, – усмехнулся Володя. – Недаром говорят: взрослым становишься не тогда, когда перестаешь слушаться маму, а когда понимаешь, что мама была права. А как она сейчас? Галина… Михайловна, кажется?

– Николаевна, – машинально поправил Рус. – Галина Николаевна. Мама умерла, давно уже.

– Извини… Сочувствую.

Помолчали немного, после чего Володя вновь спросил:

– Ну а хорошего в жизни что?

– Не знаю, что и сказать, – пожал плечами Руслан.

На секунду ему показалось, что тот счастливчик, которым он себя ощущал после юбилея, вдруг улетучился, а на его место выплыл откуда ни возьмись неудачник. Разведенный, с бывшей семьей отношения, мягко говоря, сложные. Нынешняя, вторая, жена, конечно, молода, красива и в постели огонь, но так и не стала ему близким человеком. А вот Володьке с этим, похоже, повезло. На фотографиях, которые Руслан увидел в смартфоне друга, Людмила показалась ему похожей на тетю Свету, такой же ласковой и доброй. Судя по всему, у них по-настоящему счастливая семья. Хлеб вот сами пекут, день рождения коту справляют…

Руслан потряс головой, точно отгоняя наваждение, и молча потянулся к бутылке, но Володя накрыл его рюмку ладонью.

– Погоди, это еще успеется. А то мы с тобой сейчас с разгона наквасимся, да так и не поговорим толком. Не виделись ведь, страшно подумать, – без малого сорок лет…

Вновь вернулись к еде, наслаждаясь покоем, уютным молчанием и ощущением единства, которое бывает только у настоящих друзей. Пусть они даже и не общались больше чем полжизни. Иногда время не значит абсолютно ничего. Время и возраст. Оказывается, у душ возраста нет, это категория вечная. Как, впрочем, и дружба.

Друзья… Словно и не было этих сорока лет. И они как были, так и остались братьями. Не по рождению – по духу.

Конечно, они и на самом деле в детстве торжественно побратались, не без этого, – после того, как посмотрели в клубе старый фильм об индейцах. Стащили дома лезвие «Нева», спрятались за гаражами, резанули бритвой ладошки, шипя от боли, пожали друг другу руки и долго не отнимали, «смешивали кровь».

Вспомнив, Руслан поглядел на до сих пор сохранившийся тонкий шрамик на руке и заметил, что и Володя тоже невольно опустил взгляд на раскрытую ладонь. После чего оба одновременно подняли головы и улыбнулись друг другу.

– Знаешь, когда ты уехал, у меня точно землю из-под ног выбили, – сказал Руслан. – До сих пор все помню, вот как сейчас. Стою я посреди двора, гляжу вслед вашим грузовикам… Тебя увезли. И я пока еще не особо понимаю, что увезли не только тебя, но и часть меня. Не понимаю, насколько я остался одинок. Просто чувствую, что во мне разбилось что-то и кусочка меня не хватает. Вот как пазл собираешь, а одной детали нет. Знаешь, у меня с тех пор все время так. Словно смотрю на свою жизнь через призму разбитости. Постоянно не хватает какого-то кусочка. Не то чтобы я размазня, нет. Это другое… Помнишь, ты обещал написать? Я ждал письма, очень ждал. Но не дождался…

Володя, подцепивший было на вилку ломтик огурца, перестал жевать:

– Странно. Я писал. Три письма отправил, но ответа не дождался. Вот и решил, что ты отвечать не хочешь. Может, просто забыл меня. Хотя сам долго не мог смириться. Ревел по ночам в подушку. Звонить тебе пытался, хотя автомат у нас был далеко и к нему вечно очередь. Но дозвониться так и не вышло. Все время длинные гудки. Только раз на тетю Галю попал, но она сказала, что тебя нет дома, и сразу повесила трубку. Я даже не успел тебе ничего передать. И перезвонить не мог, второй двушки не было.

Руслан молча кивнул. То, что друг не заставал его, не удивляло – в детстве он не особо любил сидеть дома. Но письма… С ними вышла уж больно некрасивая история…

– Да, я знаю, – сказал он наконец после долгой паузы. – Теперь знаю, что случилось с твоими письмами. Тогда, конечно, не знал и так страдал… В общем… мама призналась уже только спустя много лет. Оказывается, она твои письма просто рвала и выбрасывала.

– Вот как? – искренне удивился Володя.

– Если честно, я сам так толком и не понял, зачем она так поступала, – признался Руслан. – Она уже болела тогда, когда рассказала… Почему-то считала, что так будет лучше для меня. Что мы слишком разные с тобой… Вот честно – не понял я этого. Допытываться не стал, пожалел ее. Но долго потом все недоумевал, зачем она это сделала…

Володя пожал плечами.

– О мотивах поступков других людей мы можем только догадываться, – профессионально ответил он. – Часто люди и сами не понимают до конца собственных мотивов… Впрочем, что сейчас об этом говорить? Дело давнее.

– Может, и давнее, – без особой охоты согласился Руслан. – Но знаешь, я последнее время почему-то часто возвращаюсь мыслями в прошлое. Не только к этой истории, вообще в детские годы. Будто ищу там какие-то ответы…

– Все наши взрослые неполадки родом из детства, – согласился Володя.