Печальный демон Голливуда
Шрифт:
«Ну и бог с ним, – думала она. – Все равно рано или поздно прибьется он назад к моему берегу. Или не прибьется? Какая-нибудь другая, помоложе и покрасивей, уведет мужика? Девчонки нынче на успех и деньги ох, падкие. Что ж, коли так, пожелаю Арсению счастья да пойду своей дорогой, не пропаду, построю жизнь с другим, один Вернер чего стоит».
Арсений тем временем пожинал плоды нечаянного успеха. Интервью, комментарии и съемки – дело хоть и хлопотное, однако дьявольски приятное, когда ты не в ряду статистов сидишь, не в числе массовки или консультантов, а первым номером выступаешь –
Однако слава сама по себе ничто, если не сопровождается материальными преференциями. И тут Челышев преуспел. Немедленно после оглашения номинаций на него вышли издатели: просили разрешения перепечатать сказку, а также новеллизировать сценарий мульта. А он им вдогонку предложил собственную еще не оконченную книгу «Лавка забытых вещей»: ретро про пионерский галстук, авоську и еще тысячу вышедших из употребления предметов. Главный редактор взял рукопись на недельку – а прочел за ночь, пришел в полный восторг и немедленно заключил с Арсением договор, выплатив весьма солидный аванс.
Челышев и с самим Костей Эрнстом встречался, хозяином Первого канала. Бывший «матадор» в своем огромном кабинете в «Останкине» делился с ним (и Петром Саркисовым) идеями снять российский полнометражный мультик – настоящий блокбастер, чтобы заткнуть за пояс голливудские «Вверх», «Как победить дракона» и «Историю игрушек» и прорваться на мировой рынок. Расстались на том, что Арсений с Петром возьмутся разрабатывать синопсис фильма.
Успех, как известно, притягивает – посему в жизни героя стали появляться старые знакомые, давно и прочно забытые люди. Бывший сокурсник по факультету, к примеру, доросший ныне до доцента и замдекана, пригласил его выступить с лекцией. Из «Советской промышленности» звонили, предложили вести колонку. Апофеозом оказался звонок от Лехи Морозовского, с которым Сеня мотал срок в Пермском крае. Из его сумбурной речи Челышеву удалось понять только, что корефан гордится дружбаном и желает немедленно выпить, – но тут уж былому сокамернику пришлось отказать.
Особая статья: девушки и женщины. Трезвонили и посылали эсэмэски давно забытые и случайные знакомицы. Вдруг вынырнула Милена Стрижова (она же Шершеневич) – единственная, с кем у Челышева (кроме Насти, конечно) было что-то серьезное. Искушение повстречаться с давней любовницей, конечно, возникло: посмотреть бы одним глазком, как она выглядит! Однако Арсений с собой совладал: дважды он ею увлекался, и дважды Милена, считай, его подставляла. Третьего раза не будет.
А вот с новой знакомицей, юной Аленкой, получилось, не совладал. Девушка позвонила, пропела сексуальным своим голосом:
– Приве-ет! Куда ты пропал? Я тебя поздравляю! – Потом начались уловки: – Моя подружка знаешь как тобой восхищается! Она всю твою книжку до дыр зачитала. Я ей хочу подарок сделать – у нее день рожденья скоро – твой автограф. Можно, я к тебе приеду? Ты сейчас не очень занят? Я ненадолго, ну пожалуйста!
И хоть видел Челышев все ее извороты, но отказать не смог, слишком уж молодая, оптимистичная энергия исходила от девчонки, хотелось ею напитаться, насытиться. И он сказал:
– Ну ладно. Давай приезжай.
В жизни Насти и без Арсения дел
и заморочек хватало. Одна работа чего стоит! А ведь надо еще и сына обиходить: живет там, дурачок, один, никто ему не приготовит, не погладит, не приголубит. Вечно впроголодь или всухомятку, рубашки мятые, бороденка неухожена, волосы излишне длинны. Вот и приходилось хотя бы раз в неделю приезжать к нему, сготовить что-нибудь, бельишко в стиралку засунуть, погладить рубашки с трусами. Опять же, в парикмахерскую сына записать, за квартиру и телефон заплатить.«Избаловала я его», – вздыхала Настя, а потом вспоминала, как сама оказалась на пару с Арсением наедине с бытовыми проблемами – и как ей было тяжело. И как она втайне радовалась потом, когда вернулась к родителям, вышла замуж за Эжена – и муж с мамой переложили на себя житейские хлопоты. Стыдилась, помнится, своей радости: вроде она тем самым несчастного Сенечку предает, однако все равно наслаждалась, что не надо тратить драгоценную свою жизнь на каждодневный скучный морок типа покупки картошки или доставания дефицита.
«Поэтому пусть уж, – думала Настя, – побалуется единственный ребенок, покуда я в силе».
Николеньку успех отца, его оскаровская номинация обрадовали и вдохновили чрезвычайно. Он папаню немедленно, в то же утро, поздравил (разбудил!), наговорил кучу приятных слов: «Я верил в тебя, отец! Я горжусь тобой! Ты как никто этого «Оскара» заслужил! Ты – лучший!»
Молодой человек настоял, чтобы магазин «Диск-Курс» пополнил запасы дисков с «Воздушными змеями» и организовал специальную полочку славы, где продавались дивиди с мультом, а также различные издания книги Арсения Челышева и уж до кучи другие фильмы режиссера Саркисова.
И Насте сын с категоричностью юности заявил: «Чего теперь тебе еще надо от папы? Давай возвращайся к нему. Будешь женой оскароносного лауреата, в Голливуд поедешь». – «Так ведь он не зовет», – вздыхала Настя. «Можно подумать, мужчины в этой жизни что-нибудь решают! – умудренно отвечал сынок. – Бери инициативу в свои руки!»
Но Насте ведь и стыдновато было: что ж она за верная жена, боевая подруга получается: как у мужика не клеится – она в кусты. Как он на коне – и она рядом. Выходит, она расчетливая самка, а не настоящая русская женщина – которая, как известно, покорно, несмотря ни на что, несет свой крест.
Вот и медлила, муженьку не звонила. «Если нужна я ему – сам откликнется. А заново соблазнять его не буду. Чай, нам не семнадцать лет – а, страшно подумать, все сорок пять».
Тем паче работу ее никто не отменял. А ее каждодневное дело становилось для Насти родом наркотика.
Как это понимать? А просто. Вот, скажем, сигареты – вещь сама по себе, разумеется, противная. Один дым и запах чего стоят. Однако если пристрастишься – удается, благодаря табаку, свои проблемы глушить. Забывать их, отодвигать, отводить на второй план.
Так и на работе: с утра пара встреч с клиентами, затем – деловой ланч, потом – на объект… Глядишь, в круговерти забудется, что сын вырос, ты ему не очень и нужна, что муж ушел, старость подступает и красота, как ни крути и что с собой ни твори, с каждым годом блекнет. А ведь есть еще неотступные мысли о матери: где она? Зачем вернулась в Россию? Правда ли, что умирает? И думы об Эжене: он никогда ничего не делает просто так. Зачем бывший муж вдруг вынырнул, появился в Москве, что ему надо?