Печать бога

– Демон!
– вскрикнул ди Сави и с самым воинственным видом, на который был способен, бросился на врага.

– А, призываешь нечистого, - промолвил отшельник, окончательно убедившись в порочащих связях монаха-ведуна.
– Боюсь, момент для покаяния безвозвратно упущен. Что ж, Творец рассудит, кто прав, кто виноват!

Звякнула разматываемая цепь, глыба рванулась к магистру разъярённой змеёй. Преподобного повело, он отклонился, и бросок отшельника прошёл впустую. Камень потянул за собой, отшельник едва не упал, чудом сохранив равновесие.

Магистр представлял собой устрашающее зрелище. Округлившиеся, налитые кровью глазки метали молнии, красный нос нервно подёргивался, клацали белоснежные фарфоровые зубы, губы искривились в злорадной ухмылке. Ди Сави завертелся волчком, вращая посох над головой. Трезвым он никогда бы такого не сделал. Его телом управлял сейчас бог Бухаиль; дрожащая рука магистра была

его

рукой, заносчивая нетвёрдая походка магистра была

его

походкой, и любое движение магистра было продиктовано

его

волей.

Отшельник несколько раз шарахнул глыбой по полу, не успевая за выписывающим причудливые кривые преподобным. Тот двигался вроде бы совершенно неуверенно, еле держался на ногах, выплясывая зигзагообразный пьяный танец вокруг противника, однако, постоянно уворачивался от выпадов противника, уворачивался будто бы совершенно случайно, чем несказанно бесил отшельника.

– Стоять!
– истерически взвизгнул он, в который раз собираясь сбить его с ног глыбой либо задеть цепью.

Магистр, не останавливаясь, применил секретное оружие. Уходя из кабинета, он прихватил парочку пустых бутылок; негоже стоять пустой таре у алтаря Бухаиля. Неуклюжий взмах руки - и из широченного рукава вылетел стеклянный сосуд, нацеленный в голову отшельника. Ржавая цепь метнулась наперехват, точно поразив цель. Отшельник радостно наблюдал, как бутылка отскочила от цепи, пролетела шагов десять и упала в шахту.

Ликование сменилось удушьем, когда неизвестно откуда взявшийся графин угодил ему в солнечное сплетение. Дыхание сбилось, Эстебан Вернье стал похож на выброшенную на берег рыбину с открытым ртом и выпученными глазами. Воспользовавшийся заминкой ди Сави поднырнул под крутящуюся цепь, и противник попал в зону поражения посоха. Хрястнул подбородок, отшельник воспарил над расписным полом, лестницей и приземлился на ступени. Там он и лежал без движения.

Преподобный стоял, шатаясь и не понимая, как ему удалось уложить демоническое существо. Его тошнило, мир кружился, предметы двоились, троились и расплывались. Прошептав молитву во избежание обморока, он ощутил прилив новых сил. Магистр сфокусировал внимание на разлёгшемся существе, чью личность собирался исследовать. Тьху, нашёл время! Надо искать выход из Башни, покуда не подоспели дружки поверженного создания, либо запереться в кабинете, пытаясь переждать критический период; благо, выпивки там достаточно для многократного призывания помощи Бухаиля.

М-да, проблема. Жаль, подъёмник не работает, придётся пешочком по лестнице аж на девятый этаж. Почему, спрашивается, построили башню, а не одноэтажное здание? Земли было мало, что ли?

Так, размышляя о высоком, то есть о предстоящем подъеме, магистр преодолел десяток ступенек. На втором десятке его внимание привлёк раздавшийся позади хриплый голос.

– Тебе не победить меня, отрыжка нечистого! Святая сила поможет мне!

Монах-ведун неторопливо обернулся. Рёв существа рванулся ввысь, к потолку, отразился гулким эхом от стен башни, молотом бухнув по нежному слуху ди Сави. Демоническое создание преобразилось. Оно стало выше, раздалось в плечах, чётче обрисовались выпуклые мускулы. Капельки пены, исторгнутые его пастью, казалось, достигали магистра, равно и смрадное дыхание.

– Опять ты, - устало буркнул преподобный.
– Настырный какой...

Он сделал шаг и... споткнулся! Во всяком случае, создавалось именно такое впечатление. Ди Сави взвился в воздух, нелепо размахивая руками и ногами. Существо промелькнуло тенью, оказавшись перед магистром. Жилистая рука молниеносным движением ударила по занесённому посоху. С треском разломилась прочная древесина, посох разделился на две части; верхняя с золотой белкой покатилась по ступеням, нижнюю сжимал ошарашенный монах-ведун. Ухватив преподобного за горло и просторную мантию, дьявольское создание подняло его и швырнуло с лестницы.

"Так вот что такое свободный полёт!" - некстати пронеслось в мозгу магистра вместе с видением падающего совиного голубя. Далее он врезался в дверь выхода, разнеся её в щепки, а на него рухнула табличка с девизом Башни Святого Ведовства, ушибив плечо. "Хорошо, что пьяный, - уныло подумал ди Сави.
– Был бы трезвый, переломал бы все кости. А так хоть позвоночный столб цел, кажется". Непрерывно стеная, он пошевелился. Острая боль пронзила грудь, внутри захрустело, будто в мешке, заполненном водой и костями. Преподобный даже засомневался, сможет ли продолжать поединок.

Отшельник, заранее смакуя грядущую победу над силами зла, неспешно спускался. Босые ноги шлёпали по мраморным ступеням, каждая из которых приближала его к славе победителя еретиков. Ди Сави корчился раненой птицей, накрывшейся крылом-табличкой.

– Народ шумел, Драконы гнулись, и Белка тёмною была, - затянул магистр старинный гимн в честь бога Бухаиля.

– Не помогут тебе ни народ, ни Драконы, ни белка, - проворчал отшельник.

Он легко разорвал железное кольцо, крепившее его ногу к цепи, неторопливо намотал цепь на правую руку. Он захапал преподобного за грудки, вздёрнул, оторвав от пола. Ноги магистра беспомощно болтались, руки висели плетями.

– Белочка, помоги!
– пробулькал он в харю врага.

Отшельник сорвал с его груди массивный золотой крест, изукрашенный драгоценными камнями.

– Он тебе ни к чему, - сообщил он.

Противник размахнулся, и ди Сави сжался, глядя на приближающийся громадный кулак.

В следующее мгновение свет померк для магистра.

У Вальдена ди Сави была трудная судьба. Его отец был послом в Шоколадной Орде - могущественном восточном государстве коричневых орков-степняков. Однажды, во время устроенного орками и лесными варварами праздника, один пьяный варвар проломил виталийскому послу череп. Старший ди Сави скоропостижно скончался, оставив маленького Вальденчика круглым сиротой; по обычаям орков, в могилу мужа положили жену, а его слуг и охрану передали на попечение племени, то бишь, проще говоря, обратили в рабов. Над телом невинно убиенного гостя насыпали курган, на вершине поставили копьё с нанизанным на него вываренным черепом убийцы. Чтобы не возиться с малышом - проку от него не было никакого, к себе его брать тоже никто не желал, - его отдали на воспитание клану варваров, из коего происходил убийца незадачливого посла; мол, вы виноваты, вы и воспитывайте. К тому же, у вас человек наказания путём засыпания жёлтых муравьёв в печёнку не выдержал, вот вам взамен. Варвары клятвенно обещали вырастить из мальчика достойного члена общества, не проламывающего бошки по пьяни, как приснопамятный олух. Таким образом, все остались довольны и претензий ни к кому не имели.

Тотемом клана была Кровавая Белка, повелительница пьяных кошмаров, насылающая видения шаманам. Восточные варвары, к слову, славились оборотнями, в чём и заключалась причина их успешного противостояния оркам и другим неблагоприятным соседям. Члены клана Кровавой Белки, например, умели превращаться в белок - огромных, пушистых, кровожадных. Шаманы были способны оживить фигурку белки, вырезанную из дерева, вселив в неё дух мёртвого зверька.

Минули годы. Вальден стал мужчиной, вернулся на родину, принял постриг. Но навсегда засела в нём память о времени, проведённом в клане Кровавой Белки.