Печать бога

Раздалось буханье упавшего тела - сидевшая доселе матушка не разделяла надежд молодого человека на благополучный исход и предпочла впасть в бесчувственное состояние.

– Я первый спросил, - напомнил сутулящийся старик и повыше поднял факел над простоволосой головой, чтобы разглядеть людей.

– Нас похитили циркачи и заперли здесь, - ответил за всех Виктор.
– А вы кто?

Старик подошёл поближе, освещая лежащих.

– Я кладбищенский сторож, Этьен меня зовут, - гордо приосанился он, потом как-то сник.
– Я сегодня того, перепил немножечко, так меня жена, гадюка, из дому выгнала, на ночь глядя. Ну, так я тут заночевать и решился, на улице ж холодно, - пожаловался он.

Сильнейший перегар, нёсший от старика, был тому подтверждением.

– Развяжите нас, пожалуйста. Это, - кивок в сторону бесчувственного тельца, - матушка Лазария ди Шизо, настоятельница Юрпрудского смешанного монастыря. Она вознаградит вас за помощь. Щедро наградит.

– Развязать?
– старикан пожевал губы, раздумывая, не наживёт ли себе проблем своей помощью. Обещание награды перевесило.
– Сейчас, сынок.

Он вытащил из-за пояса нож и сноровисто разрезал верёвки. Виктор занялся восстановлением кровообращения, растирая занемевшие конечности, спутница матушки Лазарии, скрывая лицо за тканью, хлопотала возле настоятельницы. Старик порывался сделать монахиням массаж, на что получил твёрдый отказ в резкой форме. Разобидевшись, он наверняка в глубине души пожалел, что помог этим неблагодарным особам. Очнувшаяся матушка Лазария, выяснив, в каком обществе находится, ещё раз возблагодарила Господа за спасение.

Виктор, обзаведясь факелом, осмотрелся. Круглая комната саженей десять в диаметре, в центре надгробие из зелёного мрамора с вырезанным на нём повествованием о деяниях усопшего. Четыре статуи богов-хранителей, расставленные по сторонам света, лепнина. Штукатурка с потолка частично обвалилась; пол устилал слой мусора и пыли. Одна трухлявая дверь, обитая позеленевшими бронзовыми полосами. Прикинув, Виктор пришёл к выводу, что выбить её здоровому сильному человеку не составит особого труда. Примерившись, он с разгону саданул дверь плечом и отскочил. Плечо заныло, дверь заскрежетала в петлях и чуть-чуть покосилась.

– Ты чего творишь, супостат?
– замахал на него руками сторож.
– Погоди, я отопру.

Старик взял давешний ножик, просунул лезвие в щель, поводил им вверх-вниз. Послышался слабый лязг, и дверь распахнулась, впуская в затхлое помещение свежий ночной воздух.

– Нечего тут крушить подотчётное имущество, - наставительно сказал старик, - я ж за него отвечаю.

Виктор остановился на пороге и впервые после встречи с горбуном Аполли вздохнул полной грудью. Его не смущал еле заметный запах тлена, витавший в воздухе. Это был запах свободы, его свободы.

– Уважаемые дамы, прошу вас, передайте господину Давиду Адами, с которым вскоре увидитесь, что Виктор Сандини ни в чём не виноват. Прощайте!
– воскликнул он и растворился в ночи.

Старик Мали слыл личностью весьма незаурядной, окутанной странными, зачастую забавными историями. Большую часть жизни посвятивший собиранию наследия великого мистика прошлого столетия барда Сержа Есени, он попросту не мог не стать ходячей легендой. Чего о нём только не болтали на рынках и в тавернах! Поговаривали, он занимается подпольной торговлей детьми из неблагополучных семей (подпольной в прямом смысле слова, так как бедняжек он, по свидетельским показаниям господина Ворони, содержал в тайнике под полом своего дома), практикует чёрную магию и по ночам отправляется на колдовские шабаши. Несколько раз к нему в гости приходили ловцы нечисти из Ордена Карающих, перерыли весь дом, но так ничего и не нашли. О нём также ходила слава старого развратника, посещающего заведения с сомнительной репутацией. Сплетни смешивались с действительностью, создавая колоритный образ хироманта и алхимика. Мали никогда публично не опровергал возведённых на него обвинений, рассказывая правду наедине, сидя у очага долгими зимними вечерами. Правду ли? Виктор почти не задумывался об этом, ему просто нравилось общение со стариком.

Поглядев по сторонам, он постучал в хлипкую дверь. Тёмные окна свидетельствовали о том, что хозяин небольшого одноэтажного дома уже спит. Было тихо, и бывший послушник стукнул ещё пару раз.

Дверь открылась внезапно, чуть не припечатав стоявшего под ней Виктора. Из появившейся щели выросла рука, схватила бывшего послушника за шиворот, едва не оторвав ворот без того рваной рясы, и затащила в дом. Дверь захлопнулась. Виктора толкнули, он упал в скрипнувшее кресло.

– Хвала Творцу, с тобой всё в порядке, Виктор. Сиди здесь, не разувайся.

На столе горела свечка в видавшем виды подсвечнике. Седой длинноволосый старик с закутанными тряпками руками и ногами, в тёплом полушубке расположился на истрёпанном диванчике возле кресла. Голубые глаза, окружённые сеточкой морщин, влажно поблёскивали, взгляд был решительным. Пролёгшие тени под глазами, осунувшееся лицо - признаки усталости.

– Доброй ночи, господин Анатоль, - поздоровался Виктор.

– И тебе того же, - ответил старик. Бывший послушник заметил, что Мали мелко дрожит.

– Вы неважно выглядите, господин Анатоль. Вы заболели?

– Не обращай внимания, Виктор. Теперь это моё естественное состояние. Заварить чаю с лимоном? Или ты голоден? Меня вчера навещали родные, принесли разных вкусностей.

– Не стоит беспокоиться.
– В животе предательски заурчало.
– Мне нужен ваш совет, господин Анатоль. Вы слышали о моих злоключениях?

– Естественно. Хотя лучше бы не слышал ни о тебе, ни о ком другом. Продолжай, не отвлекайся.

И Виктор продолжил. Наряду с советом он хотел выговориться и выложил старику историю собственных похождений всю, без утайки: рассказал о неудачном утреннем походе в собор, об ограблении, заключении под стражу, допросе, сотворении случайного чуда, превратившего горбуна в мышь, о побеге. Мали внимательно слушал, уточнял какие-то детали, и, чем больше рассказывал бывший послушник, тем мрачнее становилось его лицо.

– Что посоветуете мне вы, человек опытный, в такой вот щекотливой ситуации?
– спросил под конец Виктор.

– Я посоветую тебе в первую очередь поесть и поспать до утра, потом плотно позавтракать и уходить из города, - ответил старик.
– Пойду, пожарю тебе картошечки.

– Господин Адами, а чего мы ждём?
– вопрошал в десятый раз ловец нечисти Гильом, подёргивая святого охотника за штанину. Давид каждый раз вздрагивал, покрепче сжимая конечностями ветку дуба, на которой висел; гадский ловец нечисти не иначе как получал удовольствие, угрожая своими действиями сбросить командира на землю и тем самым выдать местоположение и сорвать ночную операцию. Адами выругался сквозь зубы и метнул на висящего рядом бойца испепеляющий взгляд. Если бы Гильом его заметил, точно сгорел бы. Однако, тьма вкупе с дубовыми листьями образовывали непроницаемую для взгляда стену между командиром и подчинённым.
– Думаете, вурдалаки заявятся или чего похлеще?

Адами тихонько заскрежетал зубами. Будь его воля, он послал бы ловца нечисти далеко-далеко, сделал бы это громко и с соответствующими жестами. Жаль, ничего подобного нельзя сделать: операция начата, и свалившийся ни с того ни с сего с веток ловец нечисти в полном боевом облачении может вызвать подозрения у того, на кого они устроили засаду на новом загородном кладбище.

– Заткнись, идиот, и не поднимай шума, а то я тебя своими руками...
– шикнул святой охотник и кончил реплику на самом интересном месте; могила, за которой они следили, зашевелилась.

Земляной холмик вздулся, и на свет божий показалась рука. Многочисленные кольца сверкнули самоцветами, светлым пятном затрепетал кружевной манжет рубашки. Из могилы выбирался покойный магистр Вальден ди Сави. Выглядел он вполне сносно, не считая запачканной землёй одежды.

– Вау!
– вздохнул Гильом.
– Настоящий мертвяк! Подавать сигнал о задержании, господин Адами?

Кладбище окружали три дюжины ловцов нечисти - здесь были собраны почти все бойцы Ордена Карающих из лаврасского отделения. Условный свист - и они выскочат из укрытий на помощь святому охотнику. Но что-то тревожило Давида. Что-то было не так. Что именно? Вылезший преподобный отряхнулся, мигом очистив одеяние, и огляделся. Нормальные действия нормального ожившего мертвеца высокого класса. Нет, проблема не в нём.