Печать богини Нюйвы

– Выскочка, – уронил в пустоту свое презрение ученый. – Ни рода, ни крови, ни истории. Ничто, мнящее себя чем-то.

Змей, покончив со своим ужином, зашуршал, скользя между лианами и камнями. Текучей поблескивающей лентой он проскользнул по теням, обвился вокруг древесного ствола – и замер.

– Но сильный, Хан, – сказал Кан Сяолун и приблизил лицо к террариумному стеклу, – жрет слабого, а умный – сильного.

Империя Цинь, 207 г. до н. э.

Татьяна

В повозке, стоящей на вершине холма, было очень шумно и нервно.

– Госпожа, госпожа, услышьте же голоса своих смиренных слуг! – выли сбившиеся в кучу девчонки, заламывая в отчаянии руки и обливаясь слезами. – Спрячьтесь!

– Умоляем!

– Задерните штору!

– А вдруг стрела долетит?

Время от времени самая смелая пыталась подползти к небесной деве и оттащить ее в безопасный угол от окошечка за ноги. И закономерно получала пинок. Тогда вой возобновлялся с новой силой.

– Нас казнят! Видят Небеса, нас всех казнят! Госпожа, нижайше просим!

Но Таня их не слышала и не собиралась слушать. Она высунулась из повозки наружу и смотрела на битву, что кипела в долине.

Папа отдал бы полжизни, чтобы увидеть нечто подобное своими глазами! Что такое сражение в летописи? Несколько жалких строчек. «Они бились весь день, и каждый чуский воин дрался за десятерых», – и все. И непривычное, а иногда смешное название города, который сжег великий полководец. Сухие факты, безликие перечисления захваченных селений, экзотические имена. Так скучно, право слово. Только папочкины комментарии и оживляли кропотливую работу. Его фантазией была раскрашена вся эта история для Татьяны, его азартом питался интерес юной гимназистки. А еще – письмами из далекого Китая, прилетающими от загадочного господина Кана, точно сказочные птицы-фениксы. Ах, если бы не эти письма, если бы не уверенность в том, что там, в далекой стране двух осиротевших девушек ждет настоящий друг! Они с Люсенькой жили бы сейчас в Париже, а может быть, уже и за океан перебрались. К ее хваленым усатым американцам поближе…

На деле-то все оказалось иначе. Настолько грандиозно и одновременно буднично, как оно, должно быть, всегда и происходит во время столь нелюбимых китайцами великих перемен.

Просто одним погожим утром чуский лагерь проснулся под адскую какофонию звуков барабанов, гонгов и флейт. Ржали лошади, командиры строили свои отряды, ревели тягловые быки, и все вокруг, кроме, разумеется, Тани, были в курсе и точно знали, что надо делать. Даже ее служанки, не говоря уж о солдатах. Девчонки быстро и слаженно собрали вещи, уложили их на телеги. Растерянную госпожу усадили в эдакую коробку на двух колесах, влекомую двумя лошадьми. И чуское войско неудержимо двинулось вперед.

Так, наверное, выглядело Великое переселение народов или монгольское нашествие. Столбы пыли до неба, нескончаемый поток гомонящих людей и животных, лязганье и срежет металла, лес из копий, бунчуков и знамен. Татьяна одновременно чувствовала себя и крошечной щепкой, подхваченной бурными водами реки, и частичкой чего-то огромного, необоримого.

«Видно, судьба у меня такая. Всегда и везде попадать под колесо истории», – размышляла Татьяна Орловская, разглядывая сквозь узорную решетку ставенки проносящихся мимо всадников. Где-то впереди, как полагается главнокомандующему, ехал верхом на любимце Сером генерал Сян Юн. В кольчуге, чешуйчатых доспехах и снежно-белом плаще. Его высокую, сверкающую драгоценными камнями заколку-гуань Таня время от времени замечала неподалеку от своей повозки.

А затем вся эта орда пересекла реку, и казалось, что вода расступилась перед людским потоком, как когда-то волны Чермного моря по воле Божьей – перед народом Моисея. И как только последний чусец выбрался на берег, Сян Юн приказал утопить все лодки, сжечь паромы и разбить котлы для пищи. Воинам же было разрешено взять с собой продовольствия всего на три дня, чтобы те и думать забыли об отступлении.

Позади – стена огня от горящих лодок, впереди – циньская армия под командованием Ли Чжана и кровавая сеча не на жизнь, а на смерть. Что еще нужно настоящему историку?

И тогда Таня осознала свою исключительность. Ведь тот же Сыма Цянь жил более чем на полвека позже всех этих событий и не застал в живых даже самых старых свидетелей сражений времен падения империи Цинь. Сыма Цянь ничего не видел! А она, Татьяна Орловская, увидит. Должна увидеть, просто обязана, в память о папе и деле всей его жизни!

Сян Юн, восседавший за низким столиком в окружении горы свитков и безделушек непонятного назначения, выслушал ее просьбу со странным выражением, застывшем гипсовой маской на лице.

– Я надеюсь, вы не захотите стоять в первых рядах среди богатырей, а благоразумно посмотрите издали?

– Вы так шутите, да? – обиделась девушка. – Всего лишь не прячьте меня за вал. Я согласна побыть рядом с вашим дядюшкой.

Традиционно военные советники располагались чуть в отдалении, на каком-нибудь подходящем холме, и оттуда наблюдали за ходом битвы. Сян Лян так и делал. Старому опытному стратегу таскать меч уже не под силу было, но мозги работали – будь здоров! Любому молодому на зависть.

– Шучу? Я? – в свою очередь возмутился Сян Юн. – Вы так отважны, Тьян Ню. И я бы не удивился, когда бы небесная дева потребовала себе кольчугу, щит и меч.

Цветистая древнекитайская лесть была последней вещью, в которой сейчас нуждалась Таня.

– Так я могу остаться вместе с дядюшкой Ляном? – снова спросила она.

– Можете. Но обязательно с надежной охраной.

Генерал так счастливо улыбался, говоря это, словно получил только что дорогой и долгожданный подарок от судьбы. И чтобы у нахального и сластолюбивого чусца не возникло вдруг мысли, будто она не желает ни на миг упускать жениха из виду, Таня решила сразу расставить все точки над «i»:

– Я думаю, что ваше сражение очень важно для истории. И я просто хочу стать его живым свидетелем. Чтобы потом… хм… пересказать Яшмовому Владыке.

Сян Юн сложил руки на груди и, внимательно глядя на девушку, задумчиво покачал головой:

– Эти ваши Небеса – удивительное место, как я посмотрю. Полное любопытных дев. Там все такие, как вы?

– Все, – уверенно заявила Татьяна. – Но я – самая любопытная.

– Не сомневаюсь, раз вас оттуда занесло ко мне.

От его пристального взгляда ей стало неловко, и небесная дева заерзала на своей подушечке, порываясь встать и уйти.

– Ах да! – вдруг оживился генерал. – Чью голову вам привезти в подарок? Циньского генерала? Его наложницы?

– О боже! – простонала в ужасе Татьяна, вскочила и стремглав бросилась к выходу.

– Погодите! Тьян Ню! – прокричал ей вслед Сян Юн. – Постойте! Иначе я немедленно отменю свое разрешение. Слышите?

Таня остановилась на пороге палатки и медленно повернулась к этому варвару и головорезу.

– Я не хочу ничьих голов. Мне неприятны такие подарки, ясно вам?

– Ясно, – сразу сдался чуский князь. – Тогда скажите мне, что у вас на Небесах мужчины дарят девам, чтобы им понравиться, и так, чтобы подарок пришелся по душе?