Печать богини Нюйвы

– Цветы, – не подумав ни секунды, бросила Таня. Ничего иного в голову сразу не пришло.

– Цветы? Какие?

– Да любые. Лишь бы не отрезанные головы.

– Хорошо, – удовлетворился ответом Сян Юн. – И много надо цветов?

– Много! – рявкнула Таня и вышла, подгоняемая веселым смехом этого исчадия ада.

Об одном жалела Татьяна – что у нее нет с собой подзорной трубы. Так хотелось рассмотреть все подробности. Гулкие звуки ударов в барабаны наверняка говорили сведущему человеку гораздо больше, чем вид передвигающегося войска. Сян Лян, тот вообще сидел в кресле с закрытыми глазами. Ему хватало звуковых сигналов и докладов от стоящих рядом офицеров штаба. Таня же в звуковых сигналах не разбиралась, но, когда над долиной вдруг растекался грозный и зловещий голос огромного бронзового гонга, ее бросало в дрожь. Казалось, что над головами сражающихся людей кружит невидимый дракон, и каждый взмах его исполинских крыльев взметает в воздух тучи из пыли и стрел.

Цветные знамена и плюмажи на шлемах не только обозначали элементы боевого порядка – авангард или арьергард, а также фланги, но и давали командующему управлять таким количеством людей одновременно.

Только сейчас Таня вдруг осознала, что ее столь неоднозначных душевных качеств «жених» – не просто жестокий мужик в допотопных латах, запросто рубящий головы направо-налево, а весьма умелый полководец.

– Госпожа-а-а! – ныли служанки. – Стрела прилети-и-ит!

Но небесная дева и не подумала прислушиваться к их мольбам.

– Какие стрелы? Что за глупости?

И Таня уже по пояс высунулась в окошко. Где-то рядом должны были находиться войска союзников. Она же сама видела, что армии владетельных князей, так единодушно выступивших на помощь Чу, соорудили примерно с десяток укрепленных лагерей, огородившись валами. Там было много солдат. Но где же они сейчас?

Небо над долиной под стенами крепости Се содрогалось от боевых воплей чуских воинов, они медленно, но уверенно теснили циньскую армию, а подкрепления к ним не шло. Почему?

– Господин Сян Лян, а почему ваны не выводят свои армии? – крикнула Таня.

Опытный стратег медленно, точно древний ящер, приподнял веко и неодобрительно покосился на будущую невестку. И не удостоил ответом. Зато его подголоски тут же зашептались между собой про возмутительное поведение «этой женщины», посмевшей приставать с вопросами к всемогущему вельможе. И от этого совершенно бабьего шушуканья Таня натурально взбесилась.

– Merde! [34]

34

Дерьмо (фр.).

Растолкав служанок и раздав им тумаков, она выбралась из повозки и направилась к Сян Ляну. Никто небесной деве дорогу заступить не посмел.

– Какого черта они сидят по лагерям и носа наружу не кажут, когда еще несколько дней назад ползали перед Сян Юном на коленях? – спросила она невозмутимого дядюшку. – А как же все эти договоры и заверения в поддержке? Вдруг Сян Юн проиграет сражение и не возьмет город?

Наконец-то Сян Лян соизволил разомкнуть тонкие сухие губы:

– Каждый из доблестных воинов Чу дерется сейчас за десятерых, это видят и слышат все.

– И что?

– Среди войск князей нет ни одного солдата, который бы не трясся от страха перед нашей силой.

– Какая интересная стратегия, – иронически фыркнула Таня. – Нам кого надо разбить – циньцев или ваших трусливых союзников?

Дядюшка Лян скривился, точно откусил от незрелого лимона.

– Не переживай, Тьян Ню, наш мальчишка конечно же победит. Но заодно посеет страх в сердцах этих людишек. Пусть трепещут.

Он снова прикрыл глаза, обратившись в слух. Внизу творилось что-то невообразимое. Как говорится, смешались в кучу кони и люди.

– Слышишь, Алый Коршун сорвался с насеста и прорвал оборону? – молвил старик и снова снисходительно покосился на девушку. – Ты не слышишь, но это и не важно. Главное – знай, скоро мы победим. А сейчас вернись в повозку.

– Ага, бегу.

Снова сидеть, согнувшись в три погибели в деревянной коробке, Таня не желала. Вместо того чтобы вновь отдаться в цепкие руки слуг, она с ловкостью белки вскарабкалась сначала на дышло, потом на сиденье возницы и затем уже на крышу собственной повозки.

Вот откуда надо было смотреть с самого начала! Прекрасный обзор, и не так душно, как внутри.

Все верно сказал Сян Лян, Алый Коршун, то бишь чуский авангард, смел передовые позиции армии Цинь и устремился вперед, к стенам Се. Честно говоря, Татьяна даже думать не хотела, что станется с его несчастными жителями. Она была бессильна что-либо изменить. Да, это был ужасный варварский век, но разве новый двадцатый оказался лучше и милосерднее к беззащитным? Нисколечко. И даже головы продолжали рубить с не меньшим усердием.

– Моя госпожа, вы бы спустились на землицу-то, – прервал ее невеселые размышления одноглазый Сунь Бин, за умение правильно общаться с неземным созданием произведенный из рядовых в личные телохранители небесной девы. – Неохота мне вас за ножку вниз тащить, но иначе худо будет всем.

Он осторожненько взобрался на дышло и, пока взмыленный возница придерживал лошадей, решил для начала подманить свою подопечную добрым словом. Вокруг повозки собрались все, кто был при штабе, и молча глазели на доселе невиданное – ослепительно-белые щиколотки «госпожи-невесты». Таня тут же стыдливо одернула юбку.

– Слезайте-ка добром, добрая моя госпожа, – увещевал Сунь Бин. – Не бойтесь, если что, я вас поймаю прям на лету.

Упираться девушка не стала. Старый солдат все правильно говорил. Случись с ней что нехорошее, никого из присутствующих бешеный Сян Юн не пощадит. И только когда небесная дева со всеми возможными предосторожностями была спущена на землю, народ выдохнул свободнее.

– Я больше не буду, дядюшка Сунь Бин, – пообещала Таня, прикидываясь кроткой, как голубица. – Только генералу не рассказывайте, хорошо?

Чусец смущенно поскреб жидкую бородку, словно заранее извиняясь.

– Да мне и не придется. Вся армия вас видела. На вершине холма… И одежки больно приметные, других таких ярких шелков нет здесь ни у кого. Что твое знамя. Уже, поди, донесли генералу.

И как в воду смотрел дядюшка Сунь Бин.

Люси

Первая ночь в лагере Пэй-гуна Люсе запомнилась, но в основном потому, что девушка долго не могла заснуть, вертясь на шикарной тигриной шкуре и прислушиваясь к шагам, кашлю, вздохам, разговорам, звяканью, скрипу, треску и прочим звукам, которые в изобилие издавал отряд мятежника Лю. Ей все время казалось, что кто-то либо крадется мимо, либо и вовсе стоит и дышит почти беззвучно совсем рядом с полотняной стенкой, выжидая момент, чтобы прирезать «приносящую несчастья хулидзын». Лично она точно попыталась бы, окажись вдруг на месте соратников Лю Дзы. Баба в военном лагере – сплошная морока, верно? Даже если она – женщина командира.