Печать фараона

***

Господин Войтовский резко обернулся.

–  Ты? Дорогая, не входи без стука.

–  Почему?
– удивилась женщина.
– Я хотела сделать тебе сюрприз. Не ждал?

–  Честно говоря, нет.

Она села на мягкий диван и заложила ногу на ногу. Леонард, не отрываясь, пожирал ее глазами. На женщине был облегающий атласный костюм кораллового цвета, тонкие чулки, - он знал, что на ней именно чулки, а не колготы, - ногти были покрашены коралловым лаком. Все в тон: длинный шелковый шарф, сумочка, перчатки, губная помада.

–  Прекрасно выглядишь, - восхищенно произнес он, переводя взгляд с ее груди на ноги.
– Чудесный русский обычай снимать обувь в квартире. Надо привить его в Канаде.

–  Вряд ли получится.

–  Да, приезжая к деду, я то и дело порывался снять туфли в прихожей. Еле он меня отучил.

–  Удалось привыкнуть?
– усмехнулась она.

–  С трудом.

Господин Войтовский вспомнил, как увидел ее в первый раз. Фантастика! Более острого ощущения ему переживать не приходилось. Он просто глазам не верил. Поразил контраст между тем, что она представляла собой, и тем, что было с ней связано. Не так рисовал он эту встречу в своем воображении. Тогда они еще обращались друг к другу на «вы».

–  Простите, вы, кажется, ошиблись, - произнес Леонард, когда она подошла к нему в условленном месте, у Исторического музея.

Вокруг было полно туристов и прогуливающихся москвичей, звучал разноязыкий говор, щелкали фотоаппараты. В Москве стояло лето - солнце в зените, на небе ни облачка, от брусчатки шел жар.

–  Пилигрим?
– прошептала дама одними губами.

Она сняла большие черные очки, закрывающие пол-лица, и Войтовский обомлел.

–  Придите в себя, - грубовато сказала она.
– На нас смотрят.

Он был шокирован и… заинтригован. Склонился в полупоклоне.

–  Герцогиня?

Дама с облегчением вздохнула:

–  Ну, наконец-то.

Так они познакомились. Войтовский был в смятении, он сразу почувствовал нарастающее желание, как только женщина сняла очки. Можно подумать, она разделась перед ним, оказалась в одном бикини! Что-то исходило от нее… даже не эротическое, а… как бы это правильно выразить… затаенно-сексуальное, замешанное на тяжелом, тлеющем темпераменте и необычной, откровенно вызывающей внешности. Она была похожа на… впрочем, Леонард не ожидал увидеть того, что предстало перед ним в ее облике.

–  О-о!
– вырвалось из его губ.

Сколько он ни подбирал подходящих слов, таковых не нашлось ни в одном языке, на которых он говорил.

Они по молчаливому соглашению в шутку продолжали называть друг друга Герцогиня и Пилигрим - для обоих за этими условными именами скрывалось что-то свое, глубоко запрятанное, придавая общению некий привкус тайны, полунамек на истинное положение вещей. Они играли, балансируя на невероятно тонкой грани между ложью и опасной правдой, между забытым прошлым и призрачным настоящим.

С женщиной постоянно происходили метаморфозы, которые держали Леонарда в напряжении. Она будто служила проводником, по которому шел мощный электрический ток, питавший его. Она менялась, как меняется погода в тропиках: ее чувства обрушивались грозой и ливнем, за которыми внезапно наступал полный штиль. Однако безмятежность сия была обманчива, полная мощных разрядов, она грозила в любой момент вызвать новую бурю, новое неистовство.

–  Мне не терпится, - говорил он.
– Я должен увидеть это.

–  Не сейчас, - уклончиво отвечала она.
– Слишком опасно.

–  Кто-то еще знает?

–  Мы можем навести на след.

Они стали любовниками через два месяца после первой встречи. Их знакомство долго было виртуальным и распалило воображение, жажду обладания друг другом, подстегиваемую жгучим ожиданием чуда, страшного и захватывающего приключения. Их интимная связь была странной… незавершенной, сдерживаемой… словно они боялись дать ей волю. Словно они понимали всю неосуществимость любви полной, безусловной и безраздельной.

–  Я ощущаю себя как Синдбад-мореход, сошедший с корабля на зачарованный остров, - признавался господин Войтовский.

–  Да, Леонард…

–  Ты существуешь наяву или только в моих снах?

Она смеялась, выскальзывала из его объятий и отворачивалась, уходила в себя.

***

Ева стояла перед зеркалом уже одетая, когда зазвонил телефон.

–  Славка!
– крикнула она.
– Возьми трубку, я опаздываю на занятия.

Она все еще давала уроки иностранного языка. Один-два клиента, желающие научиться говорить и читать по-испански, развлекали Еву, не давали потерять форму, попутно пополняя ее бюджет.

Сыщик сидел за кухонным столом в мрачных раздумьях. Поиски Марины Комлевой зашли в тупик - в принципе, нормальный ход событий. Он же сам отвергал легкие дела, где было заранее понятно, что к чему. Ему подавай интригу! Сложную загадку для недюжинного интеллекта! А кто ищет, тот, как поется в известной песенке, всегда найдет.

–  Ты слышишь?
– крикнула из прихожей Ева.
– Телефон звонит!

Он нехотя поднялся, стряхнул оцепенение.

–  Всеслав, это вы?
– взволнованно спросил мужской голос.

–  Стас? Что-то случилось?

Господин Киселев со свистом вдохнул в себя воздух.

–  Ужас… кошмар!
– выдохнул он.
– Мы должны немедленно встретиться. Немедленно! Куда мне ехать?

–  Погодите…

–  Нет!
– взвизгнул молодой человек.
– Я не могу ждать! Это невозможно. Я вам звоню из машины.

–  Где вы сейчас?
– сдался Смирнов.

–  На Шаболовской… я плохо соображаю. Веронику убили! Понимаете, что это значит? Следующий - я!

–  Ка-ак?
– опешил сыщик.
– Не паникуйте, говорите спокойно. Кого убили?

–  Вы что, оглохли? Грушину! Веронику! Ве-ро-ни-ку! Зарезали…

–  Ева!
– крикнул Всеслав, надеясь остановить ее. Но в ответ раздался хлопок двери.
– Черт! Не успел. Это я не вам…

–  Я… не знаю, куда мне бежать!
– завопил Стас.
– Сделайте же что-нибудь!

–  Хорошо. Успокойтесь, остановите машину и посмотрите вокруг. Что вы видите?

В трубке раздавался шум, прерывистое дыхание.

–  Светофор… - хрипло произнес Киселев.

–  Отлично. Сверните с дороги в какой-нибудь переулок и ждите меня. Алло!