Печать Грязных Искусств

Почувствовав мою уверенность, адепты стали атаковать активнее. Ни один из постов охраны не выдержал их натиска. Ещё издалека адепты принимались выкашивать стражей, а те ничего не могли противопоставить сразу десяткам разных искусств кодо.

Так, сминая всё на своём пути, мы добрались до последнего коридора перед вестибюлем тюрьмы, и вот тут нас встретили настоящим фейерверком. Причём не из огня, а из пыли.

На потолке взорвались банки с порошком дериллия, и тот блестящим снегом осыпался на всех сверху. Произошло то, что когда-то должно было случиться: адепты лишились кодо.

— Пыль просто так с себя не уберёшь. — Хлоя с сожалением посмотрела на меня, понимая, что больше не способна выдавать ни руны, ни эрги.

Я кивнул на её карман.

— Револьвер. Ты же умеешь им пользоваться.

Хлоя быстро вынула из кармана оружие, одним движением проверила барабан и взвела курок.

— Умею.

— Так пользуйся.

За моей спиной раздались множественные щелчки — адепты тоже перешли на оружие и приготовили винтовки. Пыль из дериллия не остановила их, даже не заставила замедлить движение по коридору.

Мы приближались к вестибюлю, и теперь настала моя очередь атаковать во фронте, лоб в лоб. Ради этого удара я и хранил силы — теперь, когда у всех они иссякли, я снова вступил в бой.

Не сбавляя шага, я создал между ладонями сгусток огня. Пламя разрослось и окрепло, образовав внутри себя раскалённое ядро.

Подобный огненный шар я уже создавал когда-то, будучи в другом теле, ещё во время атаки на Ронстад при Великой родовой битве, и сейчас рассчитывал на тот же эффект.

В темени вестибюля нас встретила очередная рота бойцов Красного Капкана. Как только мы подошли на расстояние выстрела, послышалась команда:

— Огонь!

Громыхнул залп.

В ту же секунду я перекинул раскалённую махину в левую руку, почти полностью онемевшую, а правой отправил вперёд сокрушающий кинетический эрг. Выброс энергии получился такой силы и плотности, что пули, напоровшись на стену кодо, срикошетили обратно в сторону стреляющих.

Ну а потом в толпу стражи полетело ядро.

Горящий шар пронёсся по коридору с бешеной скоростью. В помощь моей атаке последовал шквальный огонь из винтовок. Залп снова оглушил округу, и на этот раз стреляли уже адепты.

Вестибюль взорвался.

В прямом смысле взорвался.

Вздрогнул, полыхнул огнём и затрещал, загудел, утонул в едком дыму, захлебнулся в крови. Рокот пронёсся по потолку и стенам. Казалось, пошатнулась сама тюрьма. С воем, стонами и криками стражники устремились на улицу.

— Закрыть двери! — выкрикнул кто-то. — Заблокировать выход!

Отлично. Пусть блокируют, сколько влезет. Пусть думают, что мне нужен именно выход, а не подвал. Пусть стянут к дверям все свои силы. Пусть суетятся, как умеют.

Когда мы добрались до раскуроченного взрывом вестибюля, там уже никого не осталось. Только изуродованные и обгоревшие трупы. Ими был завален весь зал у главных ворот Красного Капкана.

— Дальше! В левое крыло! — скомандовал я адептам.

Те беспрекословно подчинились, даже не посмотрев в сторону выхода. Все без исключения продолжили путь к третьему корпусу.

Хлоя с револьвером в руке шла рядом. Я всё время держал её в поле зрения, чтобы, если что, успеть прикрыть от любых атак. Без кодо рунная ведьма была слишком уязвима.

Левое крыло тюрьмы оказалось практически пустым.

Ни в первом, ни во втором корпусе мы не встретили сопротивления, ни одного поста охраны. Видимо, всю стражу согнали к главным воротам, и пока начальник тюрьмы догадается, что на самом деле мне нужно, будет уже поздно.

До лестницы, ведущей в цокольный этаж, мы дошли без заминок и перестрелок, но интуиция подсказывала, что ещё рано расслабляться.

У лестницы я резко остановился.

Ступени показались мне подозрительными. Они были не просто чистыми, а блестели, как отполированные, и ещё имелись стальные перила, а ведь нигде я таких здесь не видел.

Лестница напоминала не лестницу, а один большой механизм, чувствительную конструкцию.

— В чём дело? — нахмурилась Хлоя, оглядывая ступени.

— Что-то не так, — ответил я. — Надо проверить.

— А что там внизу, сэр? — произнёс за спиной детский голос.

Я оглянулся и даже удивился тому, что оба пацана ещё живы и умудрились не попасть под пули. Из тридцати человек трое взрослых погибли по пути до вестибюля, а эти дети, надо же, выжили.

— Внизу заключённые, — ответил я. — Такие же, как вы. Они тоже хотят на свободу, только сидели подольше вас… лет на двести.

Пацан смолк, сразу же перестав меня отвлекать, хотя вряд ли понял, о ком речь, а вот остальные поняли и заволновались: всё же чёрные волхвы внушали страх даже адептам.

Я встал у первой ступени, взялся за край перил и сразу же получил ответ на вопрос, что с лестницей не так. Сработал защитный механизм — из стальных труб на всю ширину ступеней выскочили тонкие горизонтальные ножи, похожие на миниатюрные гильотины Девы Справедливости, сотни таких гильотин. Резанув воздух, они скользнули обратно в трубы, и лестница снова обрела прежний вид.

Я повторно пустил в перила кодо. Металл труб сморщился, давя и ломая внутри себя ножи вместе с механизмом. Для проверки я тут же спустился на первую ступень и… ничего не произошло.

— Идём, — сказал я Хлое, а остальным велел ждать у лестницы.

Никто не стал возражать, да и в подвал к чёрным волхвам особо никому не хотелось.

Как только мы преодолели один пролёт, Хлоя тихо заговорила.

— Рэй, ты уверен, что их нужно освободить? Это же чёрные волхвы, они никому не подчиняются. Убьют нас, даже не задумаются, уберут свидетелей.

— Тогда им придётся убить ещё тридцать адептов.

Хлоя нервно выдохнула.

— Вряд ли для них это будет проблемой.

— И меня заодно придётся с дороги убрать.

— Ну знаешь… — Девушка замялась. — Ты, конечно, та ещё заноза в заднице, даже в заднице императора. Но всё же… что-то мне жутковато. Не пожалеть бы потом.

Мы спустились до цокольного этажа и проследовали дальше, вниз по ступеням, пока не добрались до подвала.

Никаких табличек, обозначающих, что это и есть третий корпус, тут не было. Обычный подвал с низкими потолками, освещённый настенными лампадами. Небольшой каменный зал с десятью дверьми, две из которых были открыты — камеры пустовали. А вот остальные восемь стояли запертыми.