Печать мастера

– Начинаем на счет три, через два мгновения. Коста, мне нужен якорь…

– Воспоминание, господин, – пояснил один из парней ничего не понимающему Косте.

– Да, прости… – поправился южанин, – постоянно забываю, что ты не помнишь… якорь – это воспоминание, яркое, эмоциональное, поймав которое мы сможем вернуться в исходную точку… Шестнадцать, значит третий курс обучения, значит, – бородач пошевелил усами, – учитывая скорость потери памяти… давай якорь на три зимы до – самое начало обучения…

– Может до прибытия на острова? – вклинился Кай.

– Нет, слишком эмоциональные – это тоже плохо… Первый курс, первые экзамены… хоть что-то… Дай нам якорь. Воспоминание, от которого можно отталкиваться, чтобы разматывать плетения. Начнем с него, и дальше ты сам последовательно будешь восстанавливать лакуны… Тебе придется прожить двадцать зим заново – каждый день, вспомнить последовательно всё, что ты так старательно прятал за Щит и стирал… Если хоть одного куска не будет… – бородач замолчал, и тряхнул головой. – Последовательно – это главное. Будем надеяться, что одного ритуала хватит…

– Давайте, господин, – попросил Кай. – Что-то яркое, что вы запомнили…

– Запомнил, – эхом откликнулся Коста, потирая кольцо незнакомого ему рода – палец под ним нестерпимо чесался. – Запомнил. Я – запомнил… звучит немного смешно в этой ситуации?

– Господин, – укоризненно протянул Кай.

– Запомнил… – снова эхом повторил Коста, закрывая глаза.

– Эмоции, там должны быть эмоции, – надавил южанин. – И этот момент ты должен помнить ярко, во всех деталях, как будто ты рисуешь картину…

– Картину… – повторил Коста. – Можно… можно взять момент, когда я познакомился с Пятым и Семнадцатым, когда нас первый раз распределили в тройки, и мы получили наказание…

– Хорошо, прекрасно, пробуем, – скомандовал Дэй. – Смотри мне в глаза. Расскажи мне, как это было…

– Мы тогда стояли на тренировочной площадке…

– Смотри в глаза… ты возвращаешься на двадцать зим назад… возвращаешься на двадцать зим назад… назад… где ты…

– … на тренировочной площадке…

– …что ты видишь?

– …они… бегут по плацу…

– …слышишь?

– … Шрам орет на нас…

– …что ты чувствуешь…

– … мне жарко, мне очень жарко…

– … три… два… один…

…

…

…

«… Двадцать зим назад, Октагон, остров Знаний, тренировочная площадка

Коста маялся.

Пот разъедал плечи, придавленные тяжелым грузом. Крупные соленые капли градом стекали по вискам. Колени подкашивались, ноги тряслись, подрагивая, но он – стоял. Дышал через раз, выбрав точку в небе – далеко-далеко, куда не поднимались крылья птичьих стай, и – стоял. Как дерево, как камень, как гора, вросшая в землю, и только сильнее расправлял плечи, если почва вибрировала под ним, когда группа заворачивала на очередной круг на плацу…».

Глава 23. Круг испытаний. Часть 1

Двадцать зим назад

Тысяча седьмая зима со времени Исхода, согласно второй редакции хроник

Октагон, остров Знаний, тренировочная площадка

Коста маялся.

Пот разъедал плечи, придавленные тяжелым грузом. Крупные соленые капли градом стекали по вискам. Колени подкашивались, ноги тряслись, подрагивая, но он – стоял. Дышал через раз, выбрав точку в небе – далеко-далеко, куда не поднимались крылья птичьих стай, и – стоял. Как дерево, как камень, как гора, вросшая в землю, и только сильнее расправлял плечи, если почва вибрировала под ним, когда группа заворачивала на очередной круг на плацу.

– Раз-два, раз-два, раз-два… подтянулись! Левой-правой, левой-правой, отбиваем… Левой, я сказал!

– Дождя не будет, – хрипло шепнул Семнадцатый справа, провожая учеников взглядом исподлобья, и аккуратно переместил тяжесть на своих плечах, чтобы перераспределить– Коста охнул – его конец бревна сразу потяжелел. – Даже не надейся, Молчун.

Наказали только троих – его, Семнадцатого и Пятого, от которого не было почти никакого толку. С самого утра и до обеда – стоять во дворе, лицом к тренировочной площадке и держать на плечах огромное бревно, специально для этой цели, лежащее под навесом.

Чтобы все видели – кто наказан, и чтобы провинившиеся тренировали терпение, выдержку или… признали свою вину.

Коста никакой вины признавать не собирался – не только потому что её не было, но и потому что это доставило бы особенное удовольствием тем, кто их подставил – шайке Третьего ученика. Все, что происходит на Октагоне – остается на Октагоне. Ученики решают свои проблемы сами, никогда не привлекая Наставников – это первое правило острова знаний.

– Почему не будет? – Коста искоса посмотрел на небо – тучи ходили вокруг кругами.

– Вчера маг приехал, погодник, – хмыкнул Семнадцатый. – Джонку видел у пирса? Он каждый сезон дождей тут – ему нужен день на каждый остров… И потом дожди уходят…

– Как уходят? – поразился Коста. Столько воды с неба, сколько льется тут, он не видел никогда в жизни. Куда можно деть столько воды?

– Так, – отрезал Семнадцатый, хмуро посмотрев в сторону Пятого – сморчок стоял посередине из последних сил, и практически весь вес держали на себе они вдвоем. – Может снегом на твоем Севере выпадут… говорят, что нельзя так играть погодой – если где-то убыло, значит где-то прибыло… Вода не уходит в никуда… Но, когда на тебя льет с неба двадцать декад подряд, – Семи хмыкнул, показывая свое отношение к такой перспективе.

– Так ушла бы на Юг, вчера же проходили, что у них проблемы с водой… – промычал Пятый, облизывая сухие губы. – Водичка-а-а-а… им хорошо – нам хорошо, всем хорошо… Почему бы не послать воды в пустыню, Великий все может! И у них расцветут сады… – прижмурился Пятый. – … зазеленеют луга, и будет еды и воды вдосталь…

Коста переглянулся с Семнадцатым.

– Если на Юге не будет проблем с водой – исчезнет рычаг давления, – тихо пояснил Коста. – Пока кто-то хочет пить и есть – им можно управлять… Кланам не нужен сильный Юг… Это рассказывали вчера в классе – никому не нужны независимые территории…

– Создай голод, создай жажду и управляй стадом… Это даже я выучил! Хотя чего учить, когда жрать охота – ты на всё согласен… И как ты собираешься сдавать экзамен, сморчок? – промычал Семнадцатый, сдувая едкий пот с глаз.

– До него ещё ползимы, – блаженно отмахнулся Пятый. – Пол! Зимы! Великий сподобит! Тут хоть день выжить бы… продержаться… потом ещё день… Простите меня, но я уже не могу больше… – Пятый начал сползать вниз.

– … стоять, держаться, – просвистел Семнадцатый.

– Я не могу больше, Семи!