Печать пожирателя 7

* * *

Москва просыпалась в привычном ритме — шум мобилей, гудки, мерцающие вывески и запах утреннего кофе. Но для Львова этот день был другим. Он чувствовал это по тому, как его кожа больше не горела изнутри, по тому, как мысли стали ясными, словно после долгой метели небо наконец прояснилось.

Он пытался изучить недавно купленный пергамент в своей тайной квартире на окраине города — уже третьей, ведь Сергей менял их постоянно. Здесь никто не знал его имени, а соседи даже не пытались знакомиться. Маленькая, почти пустая комната с единственным окном, выходящим на серую стену соседнего дома — вот и всё, что представляла собой эта квартира.

Здесь он мог быть собой. Или кем-то ещё. Кем-то новым. Кем-то, кого никто не знает.

Внезапно экран смартфона загорелся.

Не от прикосновения. Не от сигнала входящего вызова. Просто так. Сам по себе.

Сергей замер.

На дисплее появилось сообщение:

«Хорошая работа. Но пришло время перестать быть одиночкой. Они долго не живут. У нас есть, что тебе предложить»

Ничего больше. Ни имени. Ни номера. Ни логотипа. Только текст.

Чёткий. Холодный. Точный.

Сердце Львова не забилось быстрее.

Он просто взял телефон и перечитал строку снова. И снова. Парень мгновенно начал анализировать произошедшее. Это не было случайностью. Не было ошибкой системы.

Это был сигнал.

От кого-то, кто знал, что он сделал. От кого-то, кто знал, что Львов выбрал путь, с которого нет возврата.

Кто-то, кто наблюдал за ним… уже давно.

Сергей, разумеется, проверил устройство. Никаких следов вторжения. Никаких данных о передаче информации. Это было невозможно. Сообщение пришло из ниоткуда.

Львов встал, медленно прошёлся по комнате. Внешне он был спокоен, но внутри всё напряглось.

Паранойя? Возможно.

Но парень слишком долго жил в мире, где ничего не происходило просто так. Если кто-то нашёл его, значит, они знали, как это сделать. А если знали, как найти — значит, они были опасны.

Или полезны.

Или… и то, и другое?

До этого он действовал один. Осторожно. Скрытно. Всё время старался остаться вне поля зрения тех, кто охотился на чернокнижников. Он не хотел быть частью какой-либо организации. Он не доверял никому. Даже самому себе не всегда доверял.

Но теперь…

Теперь он понимал, что один он ограничен. Один он может лишь скрываться. Убивать. Прятаться. Жить в постоянной тени. Но…

Кто-то уже знает о нём, это очевидно. И этот кто-то не торопится сдавать его Инквизиции…

Что если этот «кто-то» предлагает защиту? Возможность развивать силы? Работать ради чего-то большего, чем месть?

Это был призыв.

И Львов собирался ответить на него.

Глава 24 Главный вопрос

Май 2032 года. Москва

Последний месяц можно было назвать как угодно — но я про себя использовал слово «@#$%».

Почему?

Да потому, что я чувствовал себя загнанной на скачках лошадью.

Хрен с ними, с рейдами против мятежников и чернокнижников — меня, мою семью и семьи моих друзей проверили, и не обнаружили ничего подозрительного. Точнее — ничего такого, за что можно было бы отправиться в застенки Инквизиции, оказаться в тюрьме или быть казнённым.

Наш с Илоной тайник никто не отыскал. О «кровавом пакте» между мной и друзьями никто не узнал. Где настоящий Салтыков и как идёт работа над проектом «Альтер-эго» (и что он вообще существует) — никто не узнал.

Даже про деда никто не узнал — он до сих пор тусовался где-то под Мурманском.

Иногда всплывали разные мелочи — спрятанные доходы, незадекларированное имущество, нелицензированные артефакты — но всё это было мелочью, и ограничивалось разве что штрафами.

Но, несмотря на мнимую «безопасность», я и не думал расслабляться.

Во-первых — разработка МР 2.0 понеслась семимильными шагами, и требовала от меня целой прорвы времени и контроля, и большей частью я пропадал в лабораториях корпорации.

Во-вторых — учёба в «Аркануме». Словно получив пинок под зад от правительства, руководство академии стало куда требовательнее и куда жёстче с наказаниям за всякие, даже самые мелкие провинности. Так что приходилось быть примерным студентом и учиться как следует.

А ведь был ещё тайник, который мы с Илоной обустраивали, Мунин, которого я тоже старался развивать, Бунгама, с которой нужно было постоянно углублять конфликт.

Надо ли говорить, что бизнес с зеркалами и прочими артефактами теперь был чем-то второстепенным?

Ещё мне страшно хотелось сгонять в Бурятию, в ту астролабораторию, и как следует обыскать её на предмет тайников пожирателей — но на это просто не хватало времени.

Ну и в-третьих — Юсупов.

После пары недель изучения тела, энергетики и памяти клона Салтыкова, Юсупов вернул его (вместе с лабораторией) в особняк. И вроде бы всё хорошо — Инквизитор не заметил подмены (или сделал вид, что не заметил) — но граф был весьма и весьма зол. Со мной он почти прекратил всяческие контакты — и это слегка настораживало.

Нет, я был только рад, что он не лезет в мою жизнь, не пытается играть мной в свои игры, но…

Предчувствие подсказывало, что скоро всё изменится. И потому я начал готовиться.

Но для розыгрыша нашей с Салтыковым комбинации мне не хватало одного элемента.

* * *

Забавно, но особых сложностей с тем, чтобы отправиться в нужное Урочище, у меня не возникло. Я несколько дней ломал голову над тем, как это можно организовать — а потом просто обратился к Иловайскому.

Он обещал мне услугу — и я решил затребовать её.

И если князь и удивился моей странной просьбе — то особо этого не показал. Нет, конечно, он уточнил, в чём причина моего желания подвергнуть себя опасности — но получил вполне стандартный ответ.

Ведь мне нужен был не только Эфир, но и ингредиенты для редких зелий, ускоряющих развитие энергетики. Я хотел как можно скорее стать Инициатором — особенно в свете последних событий, о чём честно и сообщил Иловайскому.

Ровно неделя потребовалась ему, чтобы оформить на меня, как на «перспективного» мага разрешение на внеочередную практику и участие в боевом рейде магической группы.