Печать тьмы

Это опасно. Мы каждый раз ходим по минному полю и не знаем, когда прогремит взрыв. Непросто так жить, но ничего другого нам и не остаётся. Уже неделю мы живём в этом кошмаре, конца которому не видно. Есть ли он? Удастся ли нам одержать победу? Или хаос поглотит весь мир?

Снова и снова думаю об Адалин, вспоминаю её взгляд и дрожь от моих прикосновений. Значит ли такая реакция хоть что-то? Или она точно так же дрожит в объятиях противника? Того, кто не достоин вообще приближаться к ней?

Понимаю, что это я не уберёг ведьмочку. Я должен был находиться рядом со своей истинной, костьми лечь, но не подпустить к ней тёмную сущность, а она ещё и доверилась этому искусителю. Всё в груди разрывается от противоречивых эмоций, но я стараюсь избавиться от этих ощущений и следую за наставником к темнице. Отвлечь демонов — плёвое дело. Они особо и не охраняют темницу, наверняка снова выпивают горячительные напитки и перекидываются картишками. Нам это только на руку, но что-то подсказывает, что лавочку скоро прикроют, и доступа к своим уже не будет. Если бы нам добыть карту подземных тоннелей, хранящуюся в кабинете ректора…

Можно попросить Адалин, но мне не хочется подвергать её опасности. Вряд ли Люциторум погладит её по головке, если узнает, что она похитила карту. А пробраться туда кому-то из нас вряд ли удастся. Думаю, как заполучить её, чтобы обезопасить себя и устраивать встречи своих в подземных проходах, куда демоны вряд ли сунутся, ведь они напичканы артефактами со светлой магией. Это может стать чем-то вроде нашего штаба. От такой озаряющей мысли у меня даже настроение поднимается, и я спешу поделиться с наставником идеей, пока она не улетучилась. Из-за всего происходящего порой всё из головы вылетает, а потом думаешь, что ты забыл что-то очень важное.

Глава 6. Джеймс

Походы на ковёр всегда были привычным для меня делом: сначала всецелое подчинение брату, ведь Свет должен быть главнее Тьмы. А кто такое сказал? По факту свет — это то, чего не существует. Уничтожь источник освещения, и ты погрузишься в непроглядную тьму. Вот она существует, а Свет — всего лишь фальшивка. Стискиваю зубы и кривлю губы. Лишь Энергия всегда могла усмирить моих внутренних демонов и примирить нас с братом, а потом её не стало. Теперь появилась Адалин, но я не могу позволить себе проникнуться симпатией к этой ведьмочке. Любить я не умею, а она достойна большой светлой любви, о которой так сильно мечтают девчонки её возраста. О ней обязаны заботиться, весь мир положить к её ногам, чтобы ведьмуля улыбалась чаще, чем грустила. Я не смогу стать тем самым принцем на белом коне. Скорее, в нашей ситуации я самое ужасное чудовище — не меньше.

Стучусь в кабинет, но вхожу, не дожидаясь ответа.

Люциторум сидит на подоконнике и смотрит в окно. Любуется закатом? В нижнем мире такое удовольствие было ему недоступно.

— Скучаю по временам, когда был простым смертным, — говорит Люциторум, встаёт на ноги и приближается к своему креслу.

Вальяжно раскинувшись, показывая свою власть и сверкая кольцом подчинения, он смотрит на меня, словно дразнит. Понимает прекрасно, что эта вещица интересна мне, интереснее любого разговора. Именно её я хочу получить и добьюсь желаемого.

— Я не могу прочесть мысли твоей игрушки, Джеймс, но чувствую её эмоции. Ты знал, чем чревато наложение печати тьмы? Оно связывает её обладателя со мной. Адалин стала частичкой меня, и хоть я не могу понять, о чём она думает, но я прекрасно ощущаю её неприязнь. Не только ко мне, следует сказать. Ничего не хочешь мне об этом сказать? Почему твоя игрушка так сильно ненавидит тебя?

Об этом я совсем не подумал. Чертовщина!.. Я пытался защитить Адалин, чтобы Люциторум не забрался к ней в голову. Времени подумать было немного, я мог сделать лишь один шаг — поделиться с ней своей силой, чтобы Адалин не превратилась в лакомый кусочек для кого-то из демонов. Пока снять печать тьмы я не смогу, так как магия ещё не укоренилась, а её слабый человеческий организм не окреп.

— Адалин растеряна, ей просто нужно время, чтобы понять, что оставаться на стороне победителя выгодно в первую очередь для неё самой. К тому же игрушка может ощущать презрение к своему обладателю, вам ли не знать?

Люциторум растягивает губы в широкой улыбке, которую хочется стереть с его лица. Я сейчас ужасно раздражён. Сам не понимаю, в чём именно дело. В реакции Адалин на происходящее? Я понимал прекрасно, что она не порадуется и возненавидит меня, но признавать это оказалось куда больнее.

— Сегодня мятежники вновь пробрались в темницу. Глупые… Неужели не понимают, что они как на ладони? — хмыкает Люциторум. — Они считают моих слуг глупцами?

— Всё те же? — спрашиваю я, прекрасно осознавая, что друзей Адалин не погладят по головке за их попытки пойти против повелителя.

Я не смогу помочь им, как бы сильно ведьмочка ни просила меня об этом, а она попросит. И тогда она возненавидит меня ещё сильнее. Что сделать с ними, чтобы открыть глаза на очевидное — Люциторум совсем неглуп!..

— Да. Думаю, они и есть главные. Они планируют присоединиться к армии Света. Пока меня забавляет наблюдение за ними. И эти артефакты, которые каждый таскает с собой, надеясь, что мы не прочтём их мысли. Эти безделушки устарели, но сейчас я позволяю бунтарям делать вид, что они на моей стороне. Мне интересно наблюдать, во что всё это выльется. Чем Свет так привлекает их? Неужели люди так ничему и не научились? Не поняли, что границы света и тьмы слишком размыты?

— Люди ничему не учатся, повелитель. Им нравятся жёсткие границы, как и раньше.

— Потому что они ещё ни разу не столкнулись с несправедливостью. Но у них будет шанс, когда армия Света явится сюда. Убивать они будут всех без разбора. Тогда людишки, наконец, прозреют.

Сам-то не забыл, что был человеком когда-то? Судя по всему, не забыл, раз наскучался по закату и любовался им, словно не является центром тёмной магии.

— Надеюсь, вы не забыли, почему я на вашей стороне? Вы сдержите данное мне обещание?

— Разумеется, я сдержу его. Глупо было даже спрашивать об этом. Я хочу этого не меньше твоего, но пока не всё готово. У меня слишком мало сил. Пока я не готов к битве со Светом, и очень рассчитываю, что он не заявится сюда раньше, чем я напитаюсь. Ладно, Джеймс, оставь меня. Я устал и хочу отдохнуть… И перестань ты мне уже выкать. Я же знаю, что ты сильнее и легко подавишь ауру подчинения. Мы ведь с тобой слишком похожи, друзья, можно сказать.

— Как скажешь, — киваю я.

На самом деле я выкаю не всегда. Я стал чуточку слабее, когда разделил свои силы с Адалин, и мне тоже нужно время, чтобы восстановиться. Пока справляться с аурой подчинения, окутывающей Люциторума, не так просто, как ему кажется, но если контролировать внешнее воздействие — я справляюсь. В любом случае я не смогу пойти против его воли, пока не верну своё кольцо — самая главная вещица, которая и заставляет ходить по струночке, выполняя даже самые грязные поручения.