Печать Тьмы

— Хныга спасай еду. Крыски сильно вкусный. Нужно жарить и есть.

— Так, — маг посмотрел на Айвена, — Похоже, наш жрец называется жрецом, потому что готов жрать все подряд, эта ушастая помесь хрум-скакуна и зеленой макаки. А вот что мы с тобой будем делать? От остатков нашей провизии Вивисектор избавился.

— Пусть вот этот гурман, — вор кивнул на гоблина, копающегося в спасенной им провизии, — приманит кого-нибудь вкусного. Раз отпугивать умеет, значит и приманить сможет.

— Хныга надо зверь глазами смотреть, чтобы его нитка-судьба трогать, — оторвался от своего занятия гоблин. Но твоя стоять на буль-бай, водяной картошка. Буль-бай копай, вода вари, брюхо набивай…

А что им оставалось делать? Выкопав плоды, действительно похожие на обычную картошку, но более водянистые на вкус, друзья сварили из них пустую похлебку и лениво заработали ложками, с завистью поглядывая на Хныгу. Гоблин нанизал на длинный прут несколько крысиных тушек и держал их над огнем, медленно поворачивая.

— Эй, человеки! — махнул прутом жрец, — Ваша точно не будет вкусных крысок? — Не дождавшись ответа, он впился своими зубками в одну из тушек и довольно заурчал.

Невозмутимый маг сжал губы, а вор побледнел и отложил в сторону ложку. Но хуже зрелища обедавшего гоблина был просто невообразимо аппетитный аромат жареного мяса и пряностей, разлившийся вокруг. Хитрец, конь Мэта, подошел к ушастому проводнику и ткнул его мордой в плечо. Тот обернулся, посмотрел на скакуна и протянул ему жареную ькрысу. Хрум-скакун обнюхал ее и целиком отправил в пасть. Айвена едва не вывернуло.

Кое-как пообедав, они двинулись дальше.

…Ближе к вечеру начал капать небольшой дождик, и настроение у путников окончательно упало. Капли шлепали по земле, копыта коней чавкали, животы протестующе бурчали — в общем, веселого было мало.

Несколько раз они останавливались, и гоблин, указывая на множество звериных следов, обещал поймать кого-нибудь вкусного. Он натягивал в этом месте что-то вроде силков из нитей судьбы, и друзья устраивали засаду. Прождав около часа, лежа брюхом на мокрой земле, Мэт с Айвеном начинали ругаться, а гоблин лишь разводил руками: видать, не судьба. И они ехали дальше. После третьего такого привала юноша начал спрашивать у Хныги, съедобны ли гоблины, а геомант предлагал ему переодеться в черную рясу, потому что жрец Змея кормил их лучше, чем жрец Слепой Паучихи.

Чем ближе был вечер, тем больше они поглядывали по сторонам, вспоминая предсказание Хныги. Но к произошедшему они оказались совершенно не готовы…

— Эй, смотри, кто это там? — указал куда-то в сторону вор.

— Хм. Какая-то тварь, наверное, — привстал на стременах геомант.

— Выглядит как… как ребенок?!

— Наверное, маскируется. Самые опасные твари в Мурлоке выглядят самыми безобидными.

— Ага. Десятилетний малыш, сидящий в одиночестве посреди Мурлокских Топей, выглядит очень безобидным, — согласился юноша. — Эй, Хныга, не знаешь, что за зверь?

— Хныга знает. Это человеческий детеныш.

— Ты думаешь, что это действительно ребенок?

— Хныга так и сказать.

Когда путники приблизились, мальчик встал и вытянул вперед руки, открытыми ладонями вверх.

— Что он делает? — повернулся Айвен к геоманту.

— Похоже, демонстрирует нам, что безоружен. Хныга, что говорят твои нити?

Гоблин согнул крючком указательный палец и зацепил им что-то невидимое. Потянул. И тут же с воплем упал на дно колыбели. Ребенок нахмурился, став вдруг необычайно серьезным, и погрозил пальцем.

— Ты думаешь то же, что и я? — едва слышно прошептал вор.

— Я геомант, и мыслей читать не умею, — так же тихо отозвался Мэт.

— Или это не совсем обычный ребенок, или здесь есть кто-то еще.

— Здесь таких малышей два десятка. И какой-то сильный гипнот их прикрывает. Похоже, придется драться.

— С детьми? Предлагаешь убивать детей?! — забывшись, повысил голос юноша.

Все это время мальчик молча смотрел на них. Когда он подал голос, то говорил с трудом, тщательно и медленно проговаривая слова, словно разговаривал крайне редко:

— Дяденьки. Вы должны идти со мной.

— Надо же, какой серьезный. Хочешь конфетку? — Айвен сунул руку в карман. Никакой конфеты там не было, зато была руна Огненного Шара, которую вор и вытащил.

Малыш посмотрел на "угощение" и задумался, ковыряясь в носу. Из подвешенной к седлу Мэта люльки раздался стон пришедшего в себя Хныги.

— Бей-убивай детенышей! Это неправильные человеки! — отчаянно выкрикнул он.

И началось…

Мальчишка зажмурился, но на его лбу открылся еще один, третий глаз. Он пристально уставился Айвену в глаза и тот понял, что тело перестало ему повиноваться.

Трое путников вдруг увидели до сих пор скрытое: они были окружены десятком таких же детей, у каждого из которых во лбу горел третий глаз.

Правая рука Хныги оказалась опутана серебристыми нитями паутины, и гоблин, сжав ее в кулаке, дернул получившийся клубок на себя. Сразу трое "ребятишек" упали на землю, схватившись за грудь. Еще один оступился и нога его провалилась по колено под землю. Тут же рядом вылезли щупальца-стебли и начали опутывать свою жертву.

Геомант заметил, что юноша обмяк в седле. Он вытащил из сумки небесно-голубой камень и точным броском отправил его прямо в лоб вору. Это привело того в чувство.

— Ненавижу детей! — закричал Айвен и вскинул руку.

Печать издала пронзительный свист, и из нее вырвались три розовых луча. Каждый из них устремился к своей цели, точно в голову. Двое нападавших рухнули замертво, а третий с криком схватился за лицо.

Дети просто стояли и смотрели на убивающих их людей. Молча. Зрелище это было жутким и завораживающим. Завораживающим настолько, что каждое следующее действие давалось путникам все труднее и труднее, руки наливались свинцом, а веки закрывались сами собою.

— Они пытаются нас усыпить! — догадался Мэт.

Геомант выхватил светоносный жезл и выпустил луч прямо в глаз стоящему перед ним ребенку. На место упавшего тут же встал другой, и пальцы мага разжались. Он почти физически чувствовал, как незримые пальцы ощупывают его ментальную защиту, и было их очень много — слишком много. Похоже, именно его "детишки" сочли самым опасным. Разочаровывать их не хотелось, и поэтому чародей остатки своей воли потратил на то, чтобы с помощью телекинеза — руки его уже не слушались — вытащить и швырнуть в них руну Огненного Шара.

Вспышка пламени ослепила всех и раскидала стоящих рядом мальчишек. Однако, зацепило всего троих, и Мэт с ужасом понял, что продержится от силы минуту.

Остальным было не легче. Перед гоблином висело в воздухе несколько нитей, и он по очереди дергал их своими длинными ногтями, словно играя на каком-то музыкальном инструменте. Иногда "струны" от этого рвались, и со стороны нападающих слышался жалобный вскрик. Однако движения рук Хныги становились все медленнее и неувереннее, и струны рвались все реже и реже.