Пегас

Оставшись в одиночестве, в этом году Алекс не стал ставить елку, так как знал, что расстроится еще больше. Девять месяцев разлуки с дочерью дались нелегко. Умерла любимая верховая лошадь – крупный гунтер, на котором он всегда ездил. Погода стояла ужасная, в доме гуляли сквозняки, и было ужасно холодно. В последнее время жизнь превратилась в сплошной серый туман. Без фон Бингенов, без дочери Рождество стало невыносимо тоскливым, так же плохо было только после смерти жены. Но тогда у него оставалась Марианна, а теперь не осталось никого, ни единого близкого человека.

Есть было почти нечего, да в одиночестве не очень-то не хотелось. Алекс варил на ужин картошку и морковь со своего огорода и вдруг услышал, что в кухонную дверь стучат. Открыл и увидел на пороге одного из фермеров-арендаторов. Тот стоял, поддерживая человека с поврежденной ногой. Некоторое время все молчали.

– Извините за беспокойство, граф, – наконец тихо произнес фермер, и Алекс увидел, что оба дрожат от холода.

– Входите, – пригласил он и отступил на шаг в сторону, все еще не зная, зачем к нему пришли. Впрочем, он не мог не заметить, что незнакомец выглядел испуганным и постоянно оглядывался через плечо, словно ожидая погони. – Чем могу помочь? – спросил он фермера.

– Мне нужна лошадь. Не захотел брать без спроса, – просто ответил тот.

– Что ж, это хорошо, – одобрил Алекс и выключил плиту, на которой готовил нехитрый ужин. – Тем более что сегодня на лошади никуда ехать нельзя. Гололед такой, что она тут же упадет и сломает ногу. А зачем тебе понадобилась лошадь? – Арендатор взглянул на друга и снова повернулся к господину, которого знал всю жизнь.

– Ему нужно добраться до швейцарской границы.

– Путь неблизкий. Стоит ли спрашивать, зачем? – Фермер решительно покачал головой, а незнакомец со стоном опустился на стул. Нога выглядела совсем плохо. – Боюсь, твой друг не в лучшей форме для путешествия. – Алекс попытался оценить ситуацию и вдруг заметил на полу кровь. Скорее всего, парня подстрелили. – Кто-нибудь будет вас искать? – прямо осведомился он.

– Не сегодня. Может быть, завтра. Скорее всего, они считают меня мертвым и до утра проверять не станут, – честно ответил раненый.

– И на том спасибо, – заключил Алекс и мрачно посмотрел на обоих, размышляя, во что ввязывается. И вдруг понял. – Вы еврей?

Человек на миг замер, а потом кивнул. Друг заверил, что господину можно доверять.

– Мою семью схватили два месяца назад. Я уехал в другое графство на аукцион. Хотел продать лошадь, чтобы купить еды. А когда вернулся, их уже не было. Никого. Забрали всех: жену, двоих детей, мать и тетку. Старых и малых.

– Вам известно, где они теперь?

– В лагере. В каком именно, не знаю. Сам я с тех пор прятался, а два дня назад патруль меня заметил. Я скрывался в лесу, чтобы быть подальше от всех, но сегодня они увидели снова и подстрелили. Трудно сказать, захотят ли вернуться на то место и проверить. Если бы вы дали лошадь, постарался бы уехать. – От боли и отчаяния человек едва мог говорить.

– А пуля в ноге осталась? – осторожно спросил Алекс. Если так, то придется ее вынимать, а он никогда этого не делал.

– Нет. К счастью, она меня только задела, – ответил незнакомец, и Алекс кивнул, раздумывая, что делать. Его дом еще ни разу не подвергался обыску, однако в погоне за беглецом нацисты могли изменить тактику, даже несмотря на то, что в противодействии властям его не подозревали. Пока.

– Первым делом надо продезинфицировать рану. Думаю, виски отлично подойдет. – Алекс открыл буфет и достал бутылку. – Вам лучше на несколько дней где-нибудь спрятаться и продолжить путь, когда снова сможете ходить. У меня в подвале оборудован отличный винный погреб. Когда окрепнете, придумаем способ переправить вас через границу. Только не верхом, не собираюсь ради вас убивать лошадей, – добавил он сурово. Неожиданное приключение вовсе его не обрадовало, однако люди пришли за помощью, да еще в Рождество. Выбора не оставалось. Алекс приказал незнакомцу спустить штаны и полил рану крепким дорогим виски. Парень зажмурился от острой боли, зато угроза воспаления отступила. Выждав несколько минут, Алекс повел обоих вниз, в подвал. В винном погребе было сухо, но холодно. Он поднялся, чтобы взять одеяло, а потом зашел на кухню и положил на тарелку вареную картошку и морковь. На миг задумался, прихватил бутылку виски и отнес все это в погреб.

– Думаю, поможет, – лаконично заключил он и вместе с фермером вернулся в кухню. Света в погребе не было, но раненому все равно требовался долгий сон.

– По дороге проверь, чтобы на снегу не осталось крови, – предупредил Алекс арендатора. – Через два дня возвращайся, ему станет лучше.

– Простите, граф, – смущенно извинился тот. – Вот уж не думал, что вы его приютите. Мы хотели всего лишь попросить лошадь.

– Не извиняйся, – устало ответил Алекс. – Лучше пусть меня пристрелят за человека, чем за лошадь. Потом придумаем, что делать дальше. Да, кстати: с Рождеством.

– И вас с Рождеством, граф, – ответил арендатор и ушел, все еще с трудом веря в неожиданный поворот событий.

Алекс спустился, чтобы проверить своего нежданного гостя. Раненый съел все, что было в тарелке, судя по запаху, изрядно подкрепился виски и уснул. Алекс даже не знал, правду ли рассказал незнакомец, однако доверял арендатору, которого знал всю жизнь. Люди пришли за помощью, и он решил помочь, вот и все. Страшная история перевернула душу: одним ударом несчастного лишили семьи. И он был вовсе не одинок в своей участи; по всей Германии происходили такие же жестокие расправы над теми, кому не посчастливилось уехать в Америку с восемью лошадьми и контейнером, чтобы поступить на работу в цирк. Европа стремительно катилась в пропасть. Алекс выключил в доме весь свет и поднялся к себе, чтобы лечь спать. Как и каждый вечер после отъезда Марианны, проходя мимо ее пустой комнаты, он старался не думать о горькой разлуке и о собственном безысходном одиночестве. Долго лежал без сна, пытаясь решить, что делать с обитателем подвала.

Утром Алекс первым делом спустился, чтобы проверить постояльца. Рана не воспалилась, незнакомец чувствовал себя лучше, а обыскивать дом никто не приходил. Военных в округе видно не было, и даже экономка в честь Рождества ушла на два дня домой. Он снова принес беглецу еды. Когда тот с жадностью опустошил тарелку, проводил его наверх, в туалет, и обратно в погреб. Оба не произнесли ни слова, и только когда Алекс собрался уйти и запереть дверь, парень коротко, но с чувством поблагодарил. В доме стояла полная тишина, а на следующий день вернулся арендатор.

– Как он? – спросил негромко, едва хозяин открыл кухонную дверь.

– Значительно лучше, – ответил Алекс. Он уже знал, что нужно делать дальше. Вылил в бак весь запас бензина и тщательно рассчитал, на какое расстояние его хватит. Получилось, что почти до самой швейцарской границы. Беглецу останется пройти совсем немного, если он будет вести себя осторожно, а двигаться быстро, то все получится.

– У меня есть надежный друг, который поможет, – осторожно пояснил арендатор. – Вам бы довезти его до базилики Святого Лоренца в Кемптене. Там рядом у друга дом, а дальше он все сделает сам. – И Алекс понял: этот случай вовсе не единичный, фермер помогал евреям бежать из Германии. Уже приходилось слышать о смелых людях, спасавших тех несчастных, кого уничтожали нацисты, и вот это скромный крестьянин был одним из них.

– Машина в гараже, туда можно пробраться незамеченным. Повезу в багажнике днем. Это не так подозрительно, как ни с того ни с сего выруливать со двора ночью. Доставлю к твоему другу и навсегда забуду о происшествии. – Арендатор благодарно взглянул и коротко кивнул. – Веди его в гараж, а я приду через десять минут. – Алекс поднялся к себе и оделся так, словно собрался нанести рождественский визит. Вышел из дома, демонстративно постоял на крыльце и неторопливо, важно направился к гаражу. Фермер уже ждал внутри. – Он на месте? – Фермер кивнул и подал пистолет.