Пепел Предтеч

— Да, — быстро кивнул охранник. Глядя прямо на меня, он указал. — Этот человек не распознаётся средствами наблюдения. Насчёт него нет записей в реестрах. Он — невидимка.

— Час от часу не легче... — вздохнул Климент. Спустя паузу, он отметил. — Это — Антон Захаров, новый Пыль-пробуждённый. Всю его подноготную выяснят в своё время, не беспокойтесь. У нас не было времени заниматься этим в полевых условиях. Пока что он под моей ответственностью.

— Я уже и так доложил дежурному, — оповестил его охранник. — Мы сопроводим вас всех к челноку. Ваш маяк нуль-телепортации заблокирован до выяснения, Климент Александрович.

— Вот как? — замер старший Пыль-пробуждённый, словно слова охранника поставили его в тупик.

Я мигом почувствовал что-то неладное, и бросил острый взгляд в сторону собеседника. Он выглядел так, словно ощущал угрозу, и она исходила не столько от меня одного, сколько и от Климента. Люди в зале смотрели на нас, исподволь, но с некоторым напряжением.

Я только сейчас осознал, что Роман — назойливый знакомец Климента, куда-то пропал. Он нашёлся лишь где-то далеко в стороне, и по его лицу отчётливо разливалась бледность, как будто он запоздало приметил перед собой пехотную мину, чуть не успев на неё наступить.

— Нам известно, что жуки получили в своё распоряжение Проектор, — вдруг обронил охранник, остро посмотрев на Пыль-пробуждённого. Пауза стала тяжёлой. И, как будто, чтобы добить, охранник завершил предложение, тяжело добавив. — Ваш Проектор, Климент Александрович. Это же так он попал в лапы жукам?

Климент резко выдохнул, оглядываясь по сторонам широко раскрытыми глазами, и вытирая непроизвольно выступивший на висках пот. Как ни странно, в его вздохе звучало и облегчение.

— Мой Проектор при мне, — сообщил Пыль-пробуждённый, и в доказательство сунул руку за пазуху, и достал оттуда крошечный шарик, который и показал собеседнику. — Как видите, он здесь.

Глаза охранника изумлённо расширились, перебегая с Проектора на лицо собеседника, и обратно. Казалось, он утратил дар речи.

— Но... тогда... как? — залепетал он, оглядываясь, словно увидел перед собой привидение.

— Полагаю, что со временем мы во всём разберёмся, — в голосе Климента скользнул холод. — Предлагаю, раз уж у вас приказ, вести нас пока на челнок, чтобы не тревожить людей. Только не забудьте доложить старшим, что мой Проектор — при мне... что не меняет того, что у жуков тоже он есть. Как вы понимаете, не мой. Именно об этом я и хотел доложить дежурному.

— Я... вас понял, Климент Александрович, — торопливо отступил надзиратель. Озираясь, он нашёл взглядом своего напарника, и лихорадочно махнул ему головой. — Мне... надо отойти, чтобы доложить. Вас сопроводят.

— Очень хорошо. Тогда пойдёмте, — безмятежно ответил Климент, и я только теперь ощутил, как заметно идёт на спад напряжение. Пульсации пси-зрения показывали мне окружение с видимым трудом, словно им на своём пути приходилось продираться сквозь плотную, как на дне океана, среду. Она поддавалась мне с видимой неохотой, и то — лишь теперь, когда настороженность вокруг поутихла.

Климент проницательно на меня посмотрел, словно точно понимал, что я пытаюсь сделать с помощью своего пси-зрения.

— Антон, не нужно без нужды отпихивать от себя чужие телепатические взгляды, — вдруг заметил он, и я замер. — Это невежливо, во-первых. Можно же просто закрыться? Кроме того, невежливо показывать, насколько Пыль-пробуждённые сильнее тренированных псиоников, раз мы способны и на то, что ты сейчас делаешь.

— Понял, — я сказал и прикусил язык, не став болтать лишку.

Похоже, всё дело было в особенностях моего пси-зрения, которое я звал телекинетическим неспроста. Как и говорил Шут, перекос в сторону грубых воздействий у меня был столь сильным, что моё внимание иной раз можно было ощутить на себе, как ладони, жадно бродящие по всему телу. Ну, в случае прелестных девушек мне даже нечего возразить...

Всё, как есть. Но то, что я попутно при этом «отпихиваю» чужие ментальные щупы — об этом я до сих пор понятия не имел. Век, как говорится, учись.

— Пойдёмте, — между тем, нам в сторону коридора кивнул напарник охранника, приглашая следовать за собой. — Здесь не так далеко.

Пока мы шли, я с пытливым интересом рассматривал интерьеры комнат и кабинетов вдоль коридора. В глаза даже сквозь стеклянные двери бросалась скромность убранства, лишённого множества незаметных по отдельности деталей, призванных создавать уют. Ни тебе настенных часов с картинками, ни красочных кружек, ни календарей на столах — лишь скромные однообразные белые столы и стулья, да бессчётные ряды потухших экранов на них.

Поразмыслив, пока я шёл, я пришёл к мысли, что отсутствие на столах творческого беспорядка скорее настораживало меня, чем удивляло, хотя и было, похоже, лишь следствием принятого подхода к делу.

«Такое чувство, будто им тоже промывали мозги» — подумал я.

Не знаю, насколько эффективна потогонка на рабочем месте, хотя бы её обеспечивал не кнут надсмотрщика, а телепатическое внушение. Это был офис, а не поточная линия на заводе, и трудиться здесь должны были головой. Выходит, внушение не выключало мозги так, как я думал.

Возможно, оно, напротив, вдохновляло к работе?

Как знать, насколько тут глубоко пустил корни контроль над человеческим разумом? Возможно, в этом месте он стал полный и повсеместный, и покрыл собой всех людей? Мне не с чем было сравнить — я ведь даже Вентиляторы видел чуть-чуть.

— Сказано же — суди древо по плодам, — заметил мне Шут.

— Мы пока не знаем его плоды, — возразил я. — Но слабость этого древа уже мне очевидна, Шут. Тот, кто изначально был его частью, не способен что-то в нём поменять. Он навсегда обречён стать его винтиком, и не сможет даже возвысить голос, чтобы что-нибудь поменять.

— Верно. А ведь в механизме этого общества должен быть и водитель. Некто полностью беспристрастный. Свободный от власти над ним других, — вкрадчиво прошептал Шут. — Пусть даже, благожелательной власти, когда подавляются личные пороки, а побуждения становятся чистыми настолько, что идут обществу лишь во благо.

— Ты намекаешь на меня? — рассмеялся я искренне. Шут правда меня развеселил своими претензиями на власть. — Здесь уже есть Пыль-пробуждённые. Они пусть и решают здесь всё. Власть — это ответственность.

— Ты неправ. Власть — это, в первую очередь, наличие обратной связи. Она должна понимать, когда обжигается, или когда делает что-то правильно. Если этого нет, а, судя по тому, что твоим Пыль-пробуждённым тоже прочищают мозги только в путь, как и всем, то... кто здесь правит? Вот это вопрос?