Пепел Вавилона

— У тебя все в порядке? — спросил Холден, пока Амос собирался с мыслями.

— У меня–то? Еще бы, кэп. Последним остаюсь на ногах — кто, как не я. А ты как?

Холден обвел ладонями стены и переборки, палубу и посты за ней. Всю вселенную.

— Порядок?

— А то. Мы с Персиком наводим последний блеск.

— Ну и?..

— Я просматривал запись боя. Знаешь, обычное дело: проверял, все ли «Роси» проделал, как полагается. Не надо ли чего подкрутить или подпилить. И, понимаешь, там среди прочего есть графа «эффективность боеприпасов».

Холден чуть дернул подбородком. Самую малость, может, это движение не выдало бы его даже за покерным столом, только Амос знал, на что смотреть. Значит, есть ему, что вспомнить. Амос зачерпнул новую ложку лапши.

— Те торпеды, которые Бобби выпустила последними, — сказал он. — У одной отмечено прямое попадание.

— Не знал.

— Ну вот.

— Я не проверял.

— Попала, — повторил Амос, — но не взорвалась. Осечка — это серьезно. Вот я и стал искать причину.

— Я их разрядил, — сказал Холден.

Амос отставил миску, бросил в нее ложку. Дисплей, над которым работали Холден с Бобби, крутил меню, гадая, чего ждет от него Холден.

— Доброе дело, — произнес Амос. Не то чтобы вопросительно, просто предлагая Холдену согласиться или возразить. Он ни на что не хотел намекать. Холден провел ладонью по волосам. Уставился на что–то, чего здесь не было. На что, Амос не знал.

— Он показал мне ее мальчишку, — сказал Холден. — Марко. Показал мне сына Наоми. Показал, что он здесь, на корабле. Здесь. И… не знаю. Он похож на нее. Не то чтобы копия, но фамильное сходство есть. Я тогда не смог его у нее отобрать. Не смог его убить.

— Дошло. Она наша. Мы заботимся о своих, — кивнул Амос. — Я только потому спросил, что мы с этими гадами еще столкнемся. И если не хотим побеждать, неясно, что мы делаем в этой клетке.

Холден покивал и сглотнул. Дисплей, сдавшись, закрылся, отчего в камбузе немного потемнело.

— Это было, когда мы еще сюда не добрались.

— Угу, — осторожно согласился Амос. — Вдруг стало не очень понятно, кто в нашей стае, кто нет. Если ты — новый Фред Джонсон, твое решение кого–то не взрывать будет означать не то, что раньше.

— Так и есть. — Лицо Холдена выражало отчаяние штангиста, готового сбросить непосильный вес. — Не знаю, поступил бы я иначе, вернись мы обратно, в ту минуту? О том, что сделал, я не жалею. Но понимаю, что в другой раз так нельзя будет.

— Наверное, Наоми тоже стоит это объяснить.

— Я собирался с ней поговорить, — сказал Холден. — Все оттягивал.

— Так я хотел спросить, — сказал Амос.

— Валяй.

— Ты подходящий парень для такой работы?

— Нет, — ответил Холден. — Но мне она досталась. И я собираюсь ее сделать.

Амос промолчал, прислушиваясь, как укладывается в нем этот ответ.

— Ладно, — объявил он, вставая. Суп остыл, подернулся пленкой. Амос сбросил его вместе с ложкой в утилизатор. — Рад, что мы разобрались. Есть задания для нас с Персиком? Может, перепроверить вещички Бобби?

— Наверняка она сама сто раз перепроверила, — вымученно усмехнулся Холден.

— Пожалуй, — согласился Амос. — Ну, тогда ладно.

Он шагнул к двери. Голос Холдена его остановил:

— Спасибо тебе.

Амос обернулся. Холден ссутулился так, будто прятал что–то на груди. Или получил удар под дых. Забавно — когда чей–то образ вырастает в общем мнении, сам парень будто усыхает. Как будто им приходится делить еду на двоих, а больше–то ее не становится.

— Всегда пожалуйста, — отозвался Амос, не совсем поняв, за что его благодарят, но в уверенности, что этот ответ сгодится в любом случае. — И слушай. Если хочешь, я сменю допуск, так что в другой раз ты не сумеешь разрядить торпеды. Решу за тебя, если так будет легче.

— Нет, — сказал Холден. — Сам буду решать.

— Ну и круто.

Амос вышел.

Персик в мастерской собирала инструменты и закрывала диагностику.

— Испытывала новые клапаны, — объяснила она.

— В порядке?

— Терпеть можно. — Большего одобрения он ни разу от нее не дождался. — Проверю завтра, когда пластик окончательно схватится.

Система звякнула. Он прочитал показания, одобрил и закрыл дисплей.

— Ты на станцию?

— Не-а, — протянул Амос. Он только теперь позволил себе заметить, что тело отяжелело, плохо слушалось. Как будто перележал в горячей ванне. Он задумался, проснулась ли уже Мэдди. Если поспешить, можно еще использовать ночь до конца. Только не стоит. К тому времени, как его сморит сон, ей пора будет на смену, и она станет гадать, вернется ли он еще ее пользовать, и выйдет неловко. Разве что… Он умом прикинул, хочется ли ему еще траха, и покачал головой. — Не, пойду в койку. Пора бы выспаться.

Персик склонила голову к плечу.

— Рано вернулся.

— Ага. Все не мог уснуть. А теперь смогу.

Глава 36 Филип

Быть астером — значит чинить свой корабль. Земляне проживали жизнь, пожирая правительственные подачки и утрахиваясь до неподвижности, — за счет Пояса. Пыльники жертвовали собой и всеми, до кого могли дотянуться, ради мечты превратить Марс в новую Землю взамен ненавистной старой. А астеры? Они чинили свои корабли. Они изрыли шахтами астероиды и спутники планет. Они из каждой крохи выжимали все возможное и больше того. Весь их ум, надежность, все их способности уходили на то, чтобы цвести в вакууме, как пучок цветов расцветает в неимоверно огромной пустыне. Поработать с «Пеллой» было так же естественно, как выдохнуть после вдоха.

Филип ненавидел себя за то, что работать ему не хотелось.

В первые дни шел обычный ремонт в невесомости. Уже тогда он ощущал на себе чужие взгляды, слышал, как замирают при его приближении разговоры. Джози и Сарта, заваривавшие что–то в пустоте между обшивками, обсуждали опасности непотизма, не зная, что он слушает их канал, а стоило ему объявиться, сделали вид, что ничего такого не говорили. В камбузе его лучшими собеседниками были ведущие новостей с искалеченной Земли. Отец его не вызывал и не отстранял от обязанностей. Все бы лучше, чем эта адская неопределенность. Низвергнутому, ему бы осталась хоть гордость несправедливо наказанного. А так он просыпался к своей смене, помогал с ремонтом и мечтал оказаться где–нибудь подальше.

Только выяснив, что убитый маневровый придется переустанавливать целиком, они двинулись к верфи. В прежней жизни выбрали бы Цереру или Тихо, да и теперь нашлись бы второсортные, но приличные. На Рее, Палладе, Весте. Они выбрали другую. Отец приказал идти на Каллисто.

Подтянулся новый эскорт с обнаженными орудиями — охранять «Пеллу» от торпедных атак и вражеских кораблей. Но если Земля, Марс и АВП Фреда Джонсона и приглядывали за «Пеллой», отвлечь себя от баз и флотов противник не позволил. Ради такого приза, как они, рисковать не стоило. Лежа в койке перед экраном, крутившим ансамбль нео–тарааб с Европы и дюжину плохих порнокомедий, выбранных ради игравшей в них Сильвии Кай, Филип воображал себе атаку. Скажем, флотилии под предводительством «Росинанта». Сраный Джеймс Холден и шлюха–изменница мать мчались на него, визжа торпедами и рельсовыми пушками. Одни фантазии заканчивались тем, что «Пелле» доставалось хуже прежнего и все убеждались, как трудно победить в таком бою. В других он расстреливал «Росинант», превращал его в облачко светящегося газа и металлические осколки. В третьих они проигрывали и погибали. И два лучика света в этих, самых мрачных грезах вписывались в них, как болт в гнездо: не придется больше работать на корабле, и на Каллисто они не попадут.