Пепельнокрылые бабочки

– Кто вы и что вам нужно от меня? – удивительно, но я спросила это спокойно, даже дрожь унялась. Незнакомец качнул головой, делая шаг назад и бросая мой пистолет в окно. – Эй, какого черта?!

– Женщина… - вновь заговорил он тихим, змеиным голосом, - принеси бинт и анестетик.

Что? Он что, указывает мне? Я попыталась подняться, но была тут же придавлена телом. Судя по всему, незнакомец был без сознания. Ведь когда я, спихивая его с себя, нечаянно ударила его головой об пол, не удержав тело, он даже не шелохнулся. Я села рядом, потирая ушибленный локоть. Оставить здесь и вызвать кого-нибудь из отдела? Но…

– О, я об этом пожалею, - пробурчала я, мысленно добавляя «и не один раз». Будь неладна моя извечная филантропия. Подхватив парня подмышки, я перетащила его на диван, подложив ему под голову одну из подушек. Наконец, не будучи в затруднительном положении и под дулом своего пистолета, я смогла рассмотреть незнакомца. Тонкие черты лица, бледная кожа и аккуратные губы выдавали в нем если не аристократа, то пижона такого, каких стоило еще поискать. Черные локоны, вьющиеся в большие кольца на концах, обрамляли лицо, делая его более утонченным. Что сказать – парень был хорош собой, такое лицо редко увидишь на улицах, но всю красоту убивал безумный взгляд, которым он одарил меня. Отвратительно – как одни глаза могут превращать красавца в истинное чудовище, зверя без разума. А может, я просто преувеличиваю? Парень-то странный, очень странный, не от мира сего, явно. И его одеяние более чем эксцентрично – черно-зеленый камзол с десятками ремешков, что-то отдаленно напоминающее доспехи поверх этого камзола и грязная зеленая тряпка, что сейчас валялась возле огня, видимо, была его плащом. Огня… Я отвернулась, глубоко задышав. Надо отвлечься, непременно надо отвлечься, сейчас же, или снова будет приступ паники.

– Так… бинт. И анестетик, – до меня дошло, о чем он просил. Конечно! Он ранен, и довольно-таки серьезно. Поднявшись и дойдя до ванной комнаты, я стала рыться в аптечке, что была скрыта за зеркалом и висела над раковиной. Для кого-то – не практично, а для меня это было верхом удобства. Взяв упаковку бинтов и тут же разрывая ее зубами, захватив пару склянок с антисептиком и пачку обезболивающего, я вернулась обратно, положив лекарства на стеклянный кофейный столик. Оставалось одно, и это было самым сложным – я должна была как-то избавить парня от его одежды. Стянув доспехи, я положила их на пол, стараясь не создавать много шума. Следом осторожно потянулась к ремешкам. Как и ожидалось, они не поддались – я несколько раз потеребила каждый из них, покрутила заумные застежки, снова подергала. Выдохнув, я уже было собиралась оставить ремешки на месте, но не бросать же дело на полпути? Поэтому я взяла ножницы и аккуратно обрезала половину. Сняв еще и камзол, оставив парня тем самым в простой зеленой рубахе, я развязала золотистые нити на груди, оголив его рельефный торс полностью.

– Откуда же ты упал, - прошептала я, смотря на чудовищные ушибы. Слева под ребрами уже наливалась устрашающая гематома, а правая сторона была и вовсе ободрана до самого мяса. Обработав раны и перевязав бинтами, вытерев грязь и капельки крови с лица незнакомца, тут же аккуратней проводя анестетиком по небольшой ссадине на прямом носу и залепляя ее пластырем, я принесла из спальни одеяло и накрыла своего ночного гостя, аккуратно подоткнув одеяло на краях. Залив с закрытыми глазами огонь, я убрала мешавший мусор, после чего облокотилась на спинку дивана, отвернувшись от камина и нахмурившись. Что-то мне подсказывало, что эта ночь будет для меня последней из спокойных, и поэтому непременно стоит выспаться. Зевнув еще шире, при этом издав звук, напоминавший рев кита, я устроилась удобнее, насколько это вообще было возможно, закрывая глаза и проваливаясь в сон.

***

Утро встретило меня первыми лучами осеннего солнца и ужасной болью в мышцах. Потянувшись и хрустнув суставами на пальцах, я покосилась в сторону дивана. Незнакомец лежал в той же позе, разве что одеяло немного сползло на пол. Поднявшись и поправив одеяло, я собрала одежду парня. Камзол я по пути в ванную выбросила в мусорное ведро, доспехи оставила на комоде, а рубашку бросила в стиральную машину, завороженно наблюдая, как некогда кристально чистая вода окрашивается в цвет моего плаща. Взглянув в зеркало и протяжно застонав, я собрала растрепанные волосы в хвост. О, так я все еще в халате. Не удивительно, что я пальцев на ногах от холода не чувствую. Повозившись с корзиной для белья и выудив оттуда более-менее чистые вещи, я направилась на кухню.

– Что ж, не густо, - умозаключила я, разглядывая полки в холодильнике. Достав пару яиц и оставшийся бекон, я закрыла холодильник ногой, нависая над плитой.

– Женщина, - я вздрогнула, больно ударившись затылком о вытяжку. Мой ночной гость стоял в дверном проеме, прильнув плечом к косяку.
– Где моя одежда?

Мой взгляд оторвался от созерцания пластыря на его носу и медленно опустился ниже. Острые ключицы, белесые, почти невидимые старые шрамы на груди, мерзкие гематомы на проглядывающихся ребрах, редкая полоска волос, идущая от пупка и ниже. Я сглотнула.

– Рубашка в стирке, а камзол…

– А камзол? – повторил за мной парень, изогнув тонкую бровь.

– Он уже не в том виде, чтобы его можно было надеть, - протараторила я, неловко переминаясь под взглядом, источающим яд и злобу.

– Женщина, ётуны тебя раздери!

– Прекрати звать меня женщиной! У меня имя есть! – не выдержав, вскрикнула я, вжимая голову в плечи.

– Женщ…

– Алиса! Мое имя Алиса Ливингстон, – уже спокойнее продолжила я, - а… как зовут тебя?

Незнакомец фыркнул, нахмурившись. Тоже мне, «девица на выданье» нашелся. Я ведь только имя спросила, а не его родословную. Которая, к слову, должна быть очень длинной, с красивыми именами и сложно выговариваемыми фамилиями. Парень взглянул на меня исподлобья, нахмурившись еще сильней. Пахнет жареным. Или точнее – паленым. Вот же черт!

– О, боже, яйца! – я щелкнула выключателем, схватила со стола кухонный полотенец и стала обмахивать подгоревший завтрак. Пока я воевала с дымом, незнакомец прошел мимо меня и открыл окно.

– Непутевое существо, - буркнул он, садясь за стол. – Я голоден.

– Завтрак только что превратился в угольки, - ответила я, делая шаг к холодильнику, - но, если ты подождешь немного, я попытаюсь приготовить что-нибудь. А будет еще лучше, если я схожу в магазин, а ты подождешь меня здесь. Хотя ты можешь идти, я ведь тебя не держу.

– Ты хоть иногда замолкаешь? – недовольно поинтересовался мой «собеседник». Я раскрыла рот, желая сказать что-то в ответ, но очередной всплеск ненависти в зеленых, по-кошачьи прищуренных, глазах невольно заставил меня замолчать. Я так и стояла с разинутым ртом, пока бровь парня снова поднималась. Забавный жест, надо бы такому научиться. Я хмыкнула своему же легкомыслию, что не утаилось и от глаз парня.

– Тут есть немного молока и коробка хлопьев, - я взяла две тарелки, насыпая из коробки кукурузные хлопья и заливая их молоком. – Приятного аппетита.

Теперь на лице незнакомца застыла толика удивления. Брови поднялись выше, складываясь «домиком». Я улыбнулась. Вышло… очаровательно. Прям такая беззащитная невинность, а не безумец с испепеляющим все и вся, а точнее, меня, одним лишь взглядом.

– Что это? – спросил «невинность», тыча ложкой в тарелку.

– Ешь быстрей, - промолвила я с набитым ртом, что явно не понравилось парню, - а то разбухнут и потеряют весь свой вкус. Не бойся, это правда вкусно, попробуй!

– Я не стану это есть, – он оттолкнул от себя тарелку. Та заскользила по столу, долетела до края и с оглушающим звоном рухнула на пол. Я выдохнула. Последняя нормальная тарелка была, я и то ем из треснутой.

– Тряпка в мойке, - безразлично произнесла я, продолжая свой нехитрый прием пищи.

– Так убери, женщина.

Вот нахал-то! Он из себя кого изображает? Принца? Короля? Повелителя Земли? Если бы я знала, что позже пожалею об этих мыслишках, но ведь кто бы мне посоветовал держать язык за зубами, а мысли в узде?

– Знаешь, что, парень… - начала я, медленно вставая со стула и подходя к мойке. Вымыв тарелку, протерев ее салфеткой до блеска и скрипа, заставляющего моего гостя скривиться, я оперлась на тумбу и скрестила руки, - я вижу тебя второй раз, а уже готова засадить в одну из камер в участке, где я работаю. Поэтому, прошу, не стоит строить из себя невесть кого. Я хозяйка этой квартиры, а значит - тут главенствую я.